founded on these stories. They are to be found in the notes to the «Hierarchies of the Blessed Angels»; а poem by Thomas Heywood, printed in folio by Adam Islip, 1635» («В Финляндии есть замок под названием Нью Рок, окруженный каналом неслыхан¬ной глубины, вода в нем черная, рыба весьма неприятна на вкус. У воды часто видят призраков, они предвещают смерть либо коменданта крепости, либо кого-нибудь из сгарших офицеров. Чаще всего призрак появляется в виде сладкоголосого ар¬фиста, играющего и резвящегося над водой. Рассказывают о некоей Доннке, после смерти которой Дьявол на два года завладел ее телом, о чем никто не подозревал, потому что она была как живая, разговаривала и ела, хотя и очень помалу; и единс¬твенным признаком смерти была глубочайшая бледность лица ее. Однажды один чудотворец увидал ее в обществе других девушек, подошел и сказал: «Прекрасные девушки, зачем вы гуляете с этой мертвой девой, которую вы почитаете за живую?» И тогда уничтожились волшебные чары, и тело упало замертво. Нижеследующая баллада основана на этой легенде. Ее можно найти в примечаниях к «Иерархии бла¬гословенных ангелов», поэме Томаса Хейвуда, 1635» — The poetical works of Robert Southey… P. 2). Место действия у Жуковского не конкретизировано, название замка, упоминание о Финляндии в 9-й строфе подлинника в переводе отсутствует. Предис¬ловие, по-видимому, было опущено еще и потому, что оно включало в себя пересказ легенды, отличающийся строгой логикой, рационалистичностью.

Как свидетельствуют черновой автограф и его авторизованная копия, Жуков¬ский, напротив, ценит в подлиннике обобщенное, легендарное начало, не подчи¬няющееся какой бы то ни было рационалистической заданносги. Ему важно пе¬редать мир и человека в предельном внутреннем напряжении, в противоборстве скрытых противоположных начал. В связи с этим правке подверглись следующие стихи: 21, 48, 49, 50, 53, 63, 64, 99 (см. посгишный комм.) — Жуковский ищет наибо¬лее выразительные средства для передачи атмосферы тьмы, зловещего безмолвия, пугающего отсутствия движения. Но с другой стороны, настойчиво вводится мотив любви, гармонии жизни, разрушающей эту беспросветность (см. комм. ст. 23, 45,

4о6

ПРИМЕЧАНИЯ

55, 70, 85, 86, 87, 88). Ст. 23, 32, 86, 88 перерабатывались и в дальнейшем (от БиП к С 5 — приведены в комм.). Жуковский подчеркивал особую подвижность, непред-сказуемость мирообраза, создаваемого в балладе (ст. 59, 101).

Принципиальным для Жуковского оказывается акцентирование внутренней противоречивости главной героини — Доники. В связи с этим в переводе сокра¬щены в одну 7-я и 8-я сгрофы подлинника, что дало усиление внутреннего напря¬жения портретной характеристики Доники: «Лицо как день, глаза — как ночь» (у Саути нет этого противопоставления внешнего облика девушки и ее внутреннего мира). Так же, на контрасте (любовь — страх, любовь, тающая в темных очах), вы¬писано у Жуковского внутреннее состояние Доники-невесты. От себя введет пере¬водчик и тонкую, глубокую психологическую характеристику героини в ст. 58.

Жуковский творчески самостоятелен, оригинален и в поэтике природоописа-ния: подробности ради подробностей им опускаются. Оставлены только те детали, которые подчеркивают внутреннее единство человека и природы (см., напр., ст. 39—42). Состояние души героев, как в зеркале, отражается в пейзаже, а пейзаж, в свою очередь, одухотворяется, оживотворяется. Природа чутко реагирует на то, что происходит в душе героев, особенно Доники. Не случайно Жуковский изменя¬ет описание поведения ее собаки: у Саути она «резвилась подле нее», у Жуковско¬го — «лаяньем пугала пташек на кустах».

Жуковский с помощью одной детали может передать целое. Например, в опи¬сание брачного обряда в стр. 4 (от конца) вводятся слова: «иконы все померкли вдруг» — этим передается и настроение героев, и вся атмосфера в целом. Все от¬четливее проявляет Жуковский эпическую сущность создаваемого им текста — ус¬тановку на целостность изображения бытия, на равноценность всех составляющих эту целостность.

Заметна в ходе работы над рукописью и забота Жуковского о событийности по-вествования. Отсюда, например, правка ст. 97. Но самое главное — это, конечно, мировоззренческая широта, постановка одной из самых главных для Жуковского в конце 1820-х, в 1830-е гг. и в то же время вечной проблемы: человек и обстоятель¬ства, судьба, поведение человека в условиях трагически несовершенной земной жизни. Об этом Жуковский писал А. И. Тургеневу: «Надобно жить с достоинством», «научиться смотреть на жизнь с настоящей точки зрения», «закалить душу против всего житейского» (ПЖТ. С. 228, 239). Об этом пишет в это же время и Пушкин. Получив БиП, Е. Баратынский отмечал: «В некоторых (балладах. —И. А.) необык¬новенное совершенство формы и простота, которую не имел Жуковский в прежних его произведениях. Он мне дает охоту рифмовать легенды» (Татевский сборник. СПб., 1899. С. 32). Как утверждает исследователь, «этот отзыв не был данью вежли¬вости. В нем заключалось стремление самого Баратынского к поэтическому выра¬жению философской темы судьбы» (Янушкевич. С. 189).

Отражением многоплановости бытия является ритмическое многообразие сти¬ха Жуковского, который, изменив размер Саути (4- и 3-стопный ямб с мужским окончанием — в переводе тоже разностопный ямб, употреблявшийся Жуковским довольно часто, но именно такое чередование — 5454, кроме «Доники», у Жуков¬ского встречается еще только 2 раза), сохранил сам принцип чередования размера (разностопные размеры С. А. Матяш в отношении к творчеству Жуковского на¬зывает балладными размерами — см.: Русское стихосложение XIX века. М., 1979. С. 39), добавив к этому еще и чередование рифмы мужской и женской.

4о7

ПРИМЕЧАНИЯ

Ст. 16. И в них ужасный шёпот был… — В автографе и копии читается: «И в них ужасный ропот был» (далее все варианты, кроме специально оговоренных, даются по тексту авторгафа).

Ст. 21. Я каждый раз — в то время, как могилой… — «И временем пред тем, когда могилой».

Ст. 23. Пророчески, гармонией унылой… — «Пророчески, гармонией (музыкою — зачеркнуто) унылой» (зачеркнуто); «Гармонией, пророчески-унылой», в копии — «Гармонией пророчески унылой», в БиП: «Пророческий, гармонией унылой».

Ст. 29. И рыцарей толпа пред пей теснилась… — «Тьма рыцарей кругом ея тесни-лась».

Ст. 32. Счастливец этот был Эврар… — В автографе, копии и БиП было: «Счаст-ливец сей был Эверар».

Ст. 45.Любовь в груди невесты пламенела… — «Младая жизнь в душе невесты рде-ла», в копии: «Младая жизнь в душе ея воспламенела» (зачеркнуто), сверху другой вариант: «В ее младой груди любовь горела».

Ст. 48. Ей в душу вкрадывался страх… — «И в грудь закрадывался страх».

Ст. 49. Все было вкруг какой-то полно тайной… — «Все было так торжественно и тайно», в копии: «Казалось», «Как будто» — зачеркнуто, «Все было вкруг (как будто) (казалось) (какой-то полно тайны) (дышало) какой-то полно тайной».

Ст. 50. Безмолвно гас лазурный свод… — «Спокойно гас лазурный свод».

Ст. 53. Вдруг бездна их унылый и глубокой… — «Вдруг глубина унылый и глубокой», в копии: «Вдруг бездна их (таинственный — зачеркнуто) унылый и глубокой».

Ст. 55. Гармония в дали небес высокой… — «И над водой гармония далеко», в ко-пии: «Гармония на небесах далеко».

Ст. 59. И вдруг… она трепещет, охладела… — «И вдруг дрожит, взор меркнет» — зачеркнуто.

Ст. 61. Оцепенев, в безумстве исступленья…— В автографе: «Он весь оцепенел от исступленья», в копии: «Он весь оцепенел, он в исступленьи» — исправлено на вариант, ставший окончательным.

Ст. 63. В Донике пет пи чувства, ни движенья… — «Она лежит без чувства, без движенья».

Ст. 64. Сомкнуты очи, мертвый лик… — В автографе: «Потухли очи, бледен лик», в копии исправлено на вариант, ставший окончательным.

Ст. 65. Он рвется… плачет… вдруг пошевелились… — В копии Жуковский пытался переделать стих: «Он рвется, плачет, но глядит» — зачеркнуто.

Ст. 77—78. В ее глазах, столь сладостно сиявших, //Какой-то острый луч сверкал… — В автографе: «И из очей, столь сладостно сиявших // Какой-то острый (странный — зачеркнуто в копии) (блеск — зачеркнуто) луч сверкал».

Ст. 85. Но нежная любовь не изменила… — «Но верная любовь не изменила».

Ст. 86. С глубокой нелепостью Эврар… — В автографе, копии и БиП: «С глубоким чувством Эверар».

Ст. 87. Скорбел об пей, и тайной скорби сила… — «Скорбел об ней, но самой скорби сила».

Ст. 88. Любви усиливала жар… — В автографе, копии и БиП: «Его усиливала жар». Ст. 95. Иконы все померкли вдруг, и серный … — «Иконы все потускли (исправлено на «померкли») вдруг и серный».

Ст. 97. И вот жених… — «Младой жених…», исправлено на «И вот…» в копии.

4о8

ПРИМЕЧАНИЯ

Ст. 99. Но ужас овладел его душою… — «Но в страхе он оцепенел душою». Ст. 101. И вдруг оп вскрикнул… окружен лучами… — «И вскрикнул он, увенчанный лучами».

Ст. 108. Ужасно взвыл и улетел. — В копии была попытка исправить этот стих: «С ужасным воплем улетел»; затем зачеркнуто.

И. Айзикова

Суд Божий над епископом

(«Были и лето и осень дождливы…») (С. 176)

Автограф (РНБ. Оп. 1. № 30. Л. 53—54) — черновой (ст. 1—68), под заглави¬ем: «Суд Божий над епископом», сверху дата: «24 марта»; л. 55 об. — со стиха 69 до конца, внизу дата: «26 марта».

Копия (РНБ. Оп. 1. № 36. Л. 8—8 об.) — авторизованная, под тем же названи¬ем. Рукою Жуковского датировано: «24—26 марта».

Впервые: БиП. Ч. 2. С. 55—61.

В прижизненных изданиях: С 4—5 (в С 4 в отделе: «Баллады», в С 5 в подборке стихов 1829 г., под названием: «Суд Божий над Епископом. Баллада. (Из Саути)».

Датируется: 24—26 марта 1831 г. (в «Общем оглавлении» ошибочно дати¬ровано 1829 г.).

Основание датировки 1831-м г. то же, что и по отношению к балладам «Жалоба Цереры» и «Доника» (см. выше).

Вольный перевод одноименной баллады Р. Саути («GocTsjudgment оп а bischop»), опубликованной в «Morning Post» в 1799 г. В ее основе средневековое предание об архиепископе из Майнца Гаттоне, жившем в начале X в. Изложенное в прозаичес¬кой форме, оно составляет содержание предисловия к балладе, которое Жуковским не было переведено. Баллада Жуковского отличается от подлинника и тем, что со-держание первых 7 строф расширено в переводе до 9-ти. Так, например, введена прямая речь «изумленного народа» (строфа 5).

Далее перевод оказывается близким к оригиналу. Отступления начинаются вновь с 13-й строфы, с описания бегства епископа в башню. У Жуковского распро¬страняется описание неприступности замка, сообщается, например, о подземном ходе из замка до Рейна и другие подробности. В результате одна строфа ориги¬нала в переводе расширяется до двух. Тем самым подготавливается последующее описание вторжения мышей в башню, столь недосягаемую. При этом Жуковский опустил 14-ю строфу подлинника, посвященную описанию того, как мыши пере¬плывают Рейн. Вместо этого в строфе 19 — более конкретная картина: зримо пред¬ставленная молитва епископа.

Кульминацией в переводе становится момент перед вторжением мышей внутрь башни — время как будто останавливается, тормозится множеством деталей. У Са¬ути эта картина передана в 2-х стихах («и громче, и громче доходило до его олуха, по мере их приближения, пиленье