и 3 главы Апокалипсиса), сразу переходит к 4 главе и описывает картину «небесной Литургии» — таинственных животных и старцев, предстоящих престолу Божию. Это описание органично входит в литургическую линию поэмы, перекликаясь, например, с описанием Божественной Литургии в ст. 1444—1477. Далее Жуковский следует тексту Книги Откровения с незначительны¬ми пропусками. Он опускает большую часть того, что относится к личности самого Тайнозрителя: видения Апокалипсиса в поэме созерцаются не Апостолом, а Агасфе-ром, хотя и являются своеобразной визуальной транскрипцией рассказа Апостола, который Агасфер слышит во сне. Так, например, перелагая 10 главу, Жуковский пропускает стихи 3, 8—11, содержащие диалог между Ангелом и Тайнозрителем. Пропускает он и первые 14 стихов 12 главы: здесь описывается не видение, а слы-шимое Тайнозрителем пророчество. О специфике отбора материала может дать на-глядное представление план, сохранившийся в архиве Жуковского (автограф № 2; нумерация стихов принадлежит Жуковскому):
866—887 Трон. Двадцать четыре старца. Животные.
888—912 Книга. Седьмь печатей. Агнец. Песнь всего творенья.
914—951 Снятие семи печатей. Четыре коня. Землетрясенье повсюду.
952—985 Четыре Ангела. Седьмая печать. Семь труб. Ангел с кадильницею. Первая труба. Огонь и град. 2-я труба. Море в кровь. 3-я труба. Звезда на потоки. 4-я труба. Мрак. 5-я труба. Звезда. Ключ от бездны. Саранча.
1052 6-я. Четыре Ангела на Ефрате. Ангел на море и на земле. 7-я труба. Явле¬нье храма. Хвалебная песнь. Явленье жены и зверя. Архангел Михаил. Низверже¬ние дракона.
117 Явленье зверя. И после него другого зверя.
1150 Явленье Агнца. Голос с неба. Пение перед троном. Ангел с Евангелием. Ангел, возвещающий падение Вавилона. Ангел, возвещающий горе. Горе поклон-никам зверя.
1187 Зрение сына человеческого. Жатва. Семь последних язв. Семь чаш гнева. Гной. Море в кровь. Воды в кровь. Опаление людей зноем. Трон звериный покры¬тый тьмою. Ефрат. Чаша на воздух. Совершилось. Разрушение Вавилона.
1266 Жена-блудница на звере. В блеске с небес. Будущая казнь блудницы. Все-общая Аллилуйя.
1453 Витязь на белом коне. Жезл железный. Ангел, скликающий птиц. Низвер-жение зверя и его войска.
1494 Дракон окован Ангелом на тысячу лет. Тысячелетнее царствие. Первое воскресение.
1538 Белый трон. Разогнутая книга жизни. Суд. Смерть и ад. Низвержение в озеро. Новая земля и новое небо. Новый Иерусалим с неба. Скиния Бога. Живые и мертвые. Книга животных. Море, возвращающее мертвых. Низвержение ада и смерти. Вторая смерть. Новое небо и земля.
1560 Нисходящий новый Иерусалим с неба. Всякая слеза стерта. Двенадцать оснований. Град без храма самосветлый. В нем одни записанные в книгу жизни. Река воды живой и древо жизни. Лицезрение Божие.
1563 Глас говорящий.
1566 Жить с ними. Бог. Скиния.
1568 Сотрет всякую слезу, ни скорби, ни смерти.
1571 Прежнее миновалось.
1573 Совершилось.
1626 Храма я не видал.
1627 Бог Храм и Агнец, солнце и звезды не нужны. 1635 Ночи не будет.
1638 Не войдет ничто нечисгое.
1642 Река воды живой от престола Божия.
1646 Древо жизни.
1653 Лице Божие.
1667 Подходит время.
Довольно трудно однозначно ответить на вопрос о том, с какого текста делал Жуковский свое переложение. Еще в 1844—1845 гг. он выполнил перевод Ново¬го Завета с церковнославянского на русский язык, и можно было бы думать, что именно этот перевод ляжет в основу стихотворного переложения Апокалипсиса. Но в целом ряде случаев Жуковский следует не собственному переводу Нового За¬вета, а переводу, изданному Российским Библейским обществом (далее: РБО). Так, в ст. 118—119 (Откр. 8, 2—3) Жуковский использует слово «жертвенник», которым в переводе РБО передано греч. то 0uoiaoTi]piov, в то время, как в переводе Нового Завета у Жуковского стоит, как и в церковнославянском — «алтарь». В ст. 130—131
(…вся трава // Зеленая сгорела) (Откр. 8, 7) Жуковский опять следует не своему переводу, в котором сохраняется церковнославянское слово (трава злачная), а пе-реводу РБО: «вся трава зеленая (хАорос) сгорела».
В целом создается впечатление, что, взяв за основу русский текст РБО, Жуков¬ский учитывал и славянский текст (в том числе и через свой славянизированный перевод), а также, вероятно, и немецкий (Лютера), и французский (де Саси) пере¬воды. О том, что Жуковский внимательно читал новозаветные тексты на немец¬ком и французском яыках, свидетельствуют многочисленные пометы в изданиях Библии и Нового завета в переводе Лютера и де Саси, сохранившиеся в его би¬блиотеке (Описание. № 661, 663, 1768). Впрочем, использование этих последних было, очевидно, затруднено тем, что Жуковский не мог из-за болезни глаз читать самостоятельно, и в своих письменных трудах должен был пользоваться услугами камердинера Василия Кальянова, который служил «и глазами для чтения, и ру¬кою для письма» (Гиллельсоп М. И. Переписка П. А. Вяземского и В. А. Жуковского (1842—1852) // Памятники культуры: Новые открытия. 1979. Л., 1980. С. 71), но, кажется, не читал в достаточной степени ни по-французски, ни по-немецки.
Лексика и синтаксис стихотворного переложения Апокалипсиса значительно славянизированы. В то же время некоторые употребляемые Жуковским термины выпадают из церковнославянской традиции. Самый яркий пример — употребле¬ние вместо «престол» — «трон» и вместо «венец» — «корона» (напр., в переложении 4 главы Апокалипсиса (ст. 10—25)). В отличие от традиционно используемых в рус¬ских переводах церковнославянизмов «престол» и «венец» эти слова, заимствован¬ные западным путем, имеют совсем иной, не связанный со священными текстами, круг ассоциаций (несмотря на то, что «трон» этимологически восходит в конечном итоге к греческому Opovoc, употребляемому в данном месте Священного Писания). Особенно ощутима для смыслового контекста потеря слова «венец» (orecpavoc) с его глубокой символикой награды за победу, тернового венца Христова и знака цар¬ского достоинства.
Цель реального комментария не в том, чтобы дать свод толкований на образы Апокалипсиса, но в том, чтобы показать своеобразие его стихотворного переложе¬ния Жуковским. Тем не менее в ряде случаев для решения этой задачи необходимо толкование самих новозаветных тексгов. В этом случае мы прибегаем чаще все¬го к комментариям Архиепископа Андрея Кесарийского, который был и остается наиболее авторитетным православным изъяснителем книги Откровения. Посколь¬ку сам Жуковский, как видно из его письма к Базарову, стремился поверить свое понимание Апокалипсиса церковным, этот выбор представляется оправданным. Цитаты из текста Апокалипсиса приводятся не в Синодальном переводе (еще не существовавшем при жизни Жуковского), а в переводе Российского Библейского общества по изд.: Новый Завет в переводе Российского Библейского общества. Ре¬принтное воспроизведение издания 1824 г. — М.: Российское Библейское Обще¬ство, 2000. Цитаты из Нового Завета в переводе Жуковского приводятся по из¬данию: Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа. Перевод В. А. Жуковского. Берлин, 1895. Греческий текст (кроме оговоренных случаев) приводится по Textus receptus. Церковнославянский — по Елисаветинской Библии, которой, очевидно, пользовался Жуковский (Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета на церковнославянском языке с параллельными местами. М.: Российское Библейское Общество, 1993 — репринт издания 1900 г.).
Ст. 7—11. …И увидел я, что Некто II В одежде длинной, с поясом златым, II Как пламень солнечный лицом, семь звезд IIВ деснице, и двуострый меч из уст, II Сидел на тро¬не… — Жуковский, описывая Сидящего на престоле, пользуется стихом из первой главы (Откр. 1, 13). Он не учитывает, что этот стих относится к Подобному Сыну человеческому, т. е. ко Второму Лицу Пресвятой Троицы — Сыну Божиему, вос-принявшему человеческую природу, в то время, как в 4-й главе, которую здесь перелагает Жуковский, речь идет о Первом Лице. «Так как в этом видении (Тай-нозритель. —Д. Д.) представляет Отца, то не придает Ему, как прежде Сыну, при-знаков телесного образа, но уподобляет и сравнивает Его с драгоценными камня¬ми», — поясняет Архиепископ Андрей Кесарийский (Толкование на Апокалипсис Святого Андрея, Архиепископа Кесарийского. Иосифо-Волоколамский монастырь, 1992. С. 36). «И сей сидящий видом был подобен камню яспису и сардису; и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду» (Откр. 4, 3).
Ст. 11—12. … И четыре трон II Животных па хребте держали… — Жуковский несколько снижает и заземляет образ таинственных животных. У него появляет¬ся даже такая «физиологическая» подробность, как то, что они «держат» трон «на хребте». Согласно тексту Откровения эти существа отнюдь не «держат» престол Божий, они находятся «посреди престола и окрест престола» (Откр. 4, 6, в пер. Жуковского = цел.). В греческом подлиннике здесь стоит слово с,(Ьа (цел. живот¬но, рус. животное; ср. 1 главу Книги пророка Иезекииля), «а это название с/Ьа, отличаясь от Grjpiov, употреблялось почти всегда греческими писателями в благо¬родном значении, т. е. для обозначения таких существ, которые по своей природе стоят не ниже человека. Поэтому, хотя живые существа, виденные св. Иоанном и имели некоторые внешние черты животных, но они по своей природе не были, ко¬нечно, животными» (Сборник статей по исголковательному и назидательному чте¬нию Апокалипсиса. Сост. М. Барсов. Б. м.: Издательская группа Свято-Троицкого Серафимо-Дивеевского женского монастыря «Скит», б. г. С. 170) (ср. перевод это¬го места в Новой Иерусалимской Библии: four living creatures), так что снижение и «физиологизация» их образа вряд ли оправданы. Несколько отступает Жуков¬ский от текста Священного Писания и в описании внешнего облика с/Ьа. «И были крылья их могучими очами покрыты», — пишет он. В Апокалипсисе говорится, что очами были покрыты не их крылья, но «каждое из животных … было внутри преисполнено очей» (Откр. 4, 8), было «с очами бесчисленными спереди и сзади» (Откр. 5, 6), что, по выражению прот. С. Н. Булгакова, является «символом высшей созерцательности в лицезрении Божием» (Булгаков С, протоиерей. Апокалипсис Ио¬анна (опыт догматического истолкования). М.: Православное братство трезвости «Отрада и утешение», 1991. С. 43).
Ст. 24—25. …все пред горним тропом двадцать II Четыре старца падали на землю… — Откр. 4, 10: «тогда двадцать четыре старца падают пред сидящим на престоле, и поклоняются живущему во веки веков». Выражение «падают на землю» в описа¬нии небесного, «горнего» видения представляется не совсем удобным (см. далее и ст. 52). Престол Тайнозрителем видится именно на небе: «После сего я взглянул, и се дверь отверста на небе…» (Откр. 4, 1), «и тотчас я был в духе: и се, престол стоял на небе» (Откр. 4, 2), «и вокруг престола двадцать четыре престола; а на престолах видел я двадцать четыре старца сидевших…» (Откр. 1, 4).
Ст. 34—35. Пред Тем, Кто восседал на горнем троне, I Среди животных и венчанных старцев, I Стал… — Не совсем точная передача Откр. 5, 6. В Апокалипсисе «поло¬жение Агнца дано странно-неуклюжей семитической фразой, буквально гласящей: «посреди престола и четырех животных и посреди старцев». Эта фраза подчерки¬вает, что Агнец в центре, но при этом никак не отрицает и центральность положе¬ния Сидящего на престоле» (Гиблин Ч. Открытая книга пророчеств // Символ 1993. № 30. С. 66).
Ст. 36—37. …седмирогий, седмиокий Агнец, IIКак бы закланный… — Откр. 5, 6. Агнцем в Апокалипсисе именуется Господь Иисус Христос. Ветхозаветный пас-хальный
