поводу, что Карл Великий у этих поэтов персонаж сказок, а не историческое лицо. Наш Владимир Великий так же, как Карл Великий, имеет привилегию быть, так сказать, двойным персонажем, и если когда-нибудь Россия произведет нового Ари-оста, он сможет воспользоваться и слишком коротким рассказом Нестора и всеми народными вымыслами, относящимися к имени Владимира» (Les douze Vierges dormantes. Роете de M. Joukofski // Le Conservateur impartial. St. Р., 1817, № 63. Р. 325—326; в подлиннике по-французски).

Творцом романтической эпопеи в понимании арзамасцев становится А. С. Пуш-кин, о чем свидетельствует надпись Жуковского на портрете: «Победителю-ученику от побежденного учителя в тот высокоторжественный день, когда он окончил свою поэму «Руслан и Людмила» 1820 г. марта 26 Великая пятница».

Являясь энциклопедией поэмных опытов Жуковского и арзамасцев, поэма соз¬дает совершенно иное качество повествования за счет динамичного образа автора, радостного приятия мира и построения в слове различных историко-культурных поэмных традиций, вписанности повествования в более широкий авторский мир. Дальнейшая эволюция Жуковского будет связана с жанром романтической пере-водной поэмы и с переводами стихотворного эпоса.

I

Автограф (РНБ. Оп. 1. № 78. Л. 17) — черновой, с нумерацией частей; бумага с водяным знаком 1814 г.

Впервые: ПЖТ. С. 66. Публикация И. А. Бычкова в составе «Заметки о поэме «Владимир»» (Там же. С. 65—68) — с датировкой 1809—1810 г.

Датируется: ноябрь 1814 г.

План, введенный в научный оборот И. А. Бычковым, традиционно считается основным среди материалов «Владимира» за счет своего объема и структуры (раз-деление на песни, связные конструкции). Исследователи склонны относить его к 1809—1810 гг. Действительно, 1810 г. обозначен интересом Жуковского к эпохе князя Владимира и замыслу поэмы, что демонстрирует его переписка с А. И. Тур¬геневым. В письме от 12 сентября 1810 г., говоря о плане «Владимира», Жуковский замечает: «Что же касается до моего плана, то он только что посеян в моем вооб¬ражении, а созреет тогда только, когда семена будут напитаны теми материалами, которых я от тебя теперь требую» (ПЖТ. С. 58. Курсив Жуковского). Контекст по¬следующих писем с просьбами о присылке «материалов» — свидетельство того, что план к 1810 г. еще не «созрел».

Сохранившийся в архиве план написан на бумаге с водяным знаком «1814» и не мог быть написан ранее. На л. 25, 25 об. этой же единицы хранения содержит¬ся роспись задуманных сочинений, относящихся к «долбинской осени» 1814 г., в их числе упоминается и «Владимир», причем с уточнением: «План Владимира» (РНБ. Оп. 1. № 78. Л. 25 об.). Ср.: Там же. № 77. Л. 25.; РГАЛИ. Оп. 1. № 13. Л. 1; РГАЛИ. Оп. 3. № 8. Л. 1, а также комментарий О. Б. Лебедевой «Долбинских сти¬хотворений» в ПСС 2. Т. 1. С. 678—680. Можно сделать предположение, что речь идет именно об этом плане. Из всех он является более ранним, тяготея к моде¬ли волшебно-богатырской поэмы. План состоит из двух частей, первая из кото¬рых зачеркнута, а вторая состоит из 10 частей, соответствующих предполагаемым 10-ти песням поэмы. Характерной его особенностью является многособытийность и многогеройность повествования, в числе действующих лиц исторические, бы¬линные, сказочные персонажи: Владимир, Ярослав, Еруслан, Чурило, Громобой, Илья, Полкан, Невредимый, Баян, Святой Антоний, Добрада, Черномор. В исто¬рическую канву — противоборство Руси и печенегов, осада Киева — включено не¬сколько «романических» эпизодов: «История волшебницы Добрады», «Избавление и история Радегаста и Заиды», «Брак и ночь Добрыни с Ксенией» и т. п.

План в основном служит сюжетно-композиционной разработке, в нем преоб¬ладает событийная динамика: «Добрыня послан… Алеша прежде отправился на подвиги… Добрыня едет… Он въезжает…» и т. п. Вместе с тем странствия и под¬виги богатырей происходят на фоне «картин»: «Владимир и его двор. Осада Киева Полканом Невредимым. Процессия вокруг Киева. Богатырские игры».

Писать четырехстопными, rimes redoubles — Показательно, что уже в самом начале своей работы над «Владимиром» Жуковский не просто дает установку на стихотвор¬ную реализацию замысла, но и четко определяет стихотворный размер: четырех¬стопный ямб и характер рифмы: rimes redoubles (парная, смежная рифма — фр.)-Эта установка была новаторской и пролагала дорогу к пушкинской поэме, прежде всего к «Руслану и Людмиле».

Чурила, Алеша — Богатыри русских былин. Ср. «Алеша Попович и Чурила Плен-кович» Н. А. Радищева (1801).

Еруслан, Илья — Богатыри, действующие лица комической оперы Жуковского «Алеша Попович, или Страшные развалины» (1805—1808). Там же: Милолика, Гро-мобой, Тороп, Чурило Пленкович, Еруслан Лазаревич, волшебница Добрада (из сказки Чулкова). См.: Гозе?туд А. А. Театральные интересы В. А. Жуковского и его опера «Богатырь Алеша Попович» // Театр и драматургия. Л., 1976. С. 171—187.

Полкан, Змиулан, Зилант, Карачун — Ср.: «Громя Зилантов и Полканов…» из «Послания к Воейкову («Добро пожаловать, певец…»; 1814)». Та же сказочно-былинная образность, близкая тексту плана и говорящая в пользу его датировки 1814-м г. Имена героев восходят к «Русским сказкам» В. А. Левшина.

Рогдай — Один из богатырей русских, упоминаемый в Никоновой летописи. Встречается у М. М. Хераскова в поэме «Владимир возрожденный» (1785), в переч¬не Владимировых богатырей Н. А. Львова; в повести Жуковского «Марьина роща» (1803), в «Славенских вечерах» В. Нарежного (1809), в балладе В. К. Кюхельбекера «Рогдаевы псы». Наконец, он появляется в поэме А. С. Пушкина «Руслан и Люд-мила».

Радегаст — Имя бога западных славян из мифологий Н. Львова, А. Кайсарова, Г. Глинки.

Царь девица, За мечом самосеком, Златокопытом — См. разработку сказочных мо-тивов в «Послании к Воейкову» (1814), восходящих к «Русским сказкам» В. А. Лев-шина (см., например: «Повесть о коне Златокопыте и о мече Самосеке»).

История волшебницы Добрады и Черномора — Ср.: в «Добрыне» Н. М. Карамзина. Фигура Черномора важна для сюжета пушкинской поэмы «Руслан и Людмила».

II

Автограф: РНБ. Оп. 1.№78. Л. 17 —черновой. Датируется: ноябрь 1814 г.

Боян. См. далее: 1. Из Бояпа. Приятность поэзии и вымысла. — Появление в пла¬нах образа легендарного певца связано с интересом Жуковского к «Слову о полку Игореве».

Приступы… — 10 сюжетов, предназначенных для «приступов», непосредственно не связанных с сюжетом поэмы, — свидетельство введения Жуковским в текст буду-щего произведения «лирических отступлений», усиления лирического начала.

Из Тасса… — Ориентация на мотивы и образы поэмы Торквато Тассо «Осво-божденный Иерусалим».

Дубыпя, Горыня, Горлан — Богатыри-великаны русских сказок, восходящие к «Русским сказкам» Левшина.

В Ришардете. (…) Эпизод Леона и его жены. — Имеется в виду ироикомическая поэма «Риччардетто» (1738) итальянского поэта Николо Фортегверри (1674—1735), пародирующая сюжеты рыцарских поэм.

Сипибалъд в келье Клелии. — Обращение к сюжету романа немецкого писателя К.-М. Виланда «Клелия».

Амадис Гальский. — Герой рыцарской поэзии, называемый Рыцарем Льва, став-ший персонажем многочисленных романов, посвященных ему. По всей вероят¬ности, Жуковский имел в виду переложение средневекового романа об Амадисе, принадлежащее французскому писателю, графу Луи-Элизабет де Трессану (1705— 1783) и входившее в его собрание рыцарских романов: «Corps cTextraits de romans de chevalerie» (1782). В пользу этого предположения свидетельствует упоминание Трессана в списках источников для «Владимира» (см. план № 6: «Романы Тресса-новы»).

Вражда Чернобога с Световидом — Чернобог и Световид (Свентовит) — боги за-паднославянской мифологии.

В описании чьей-нибудь смерти подражание) Гомеру VI песни… — Имеется в виду песнь VI «Илиады», изображающая смерть Патрокла.

Велледа — пророчица, мифологическая героиня.

III

Автограф (РНБ. Оп. 1.№78.Л. 30) — черновой.

Впервые: ПЖТ. С. 67. Публикация И. А. Бычковым фрагментов плана; в бо¬лее полном виде напечатан Н. Б. Реморовой: БЖ. Ч. 2. С. 353. Печатается впервые полностью по автографу. Датируется: декабрь 1814 г.

План расположен в тетради между планом «Певца в Кремле» (л. 28—29) и чер-новыми автографами этого же стихотворения (л. 29 об., л. 31 об.). На л. 29 об. дата рукою Жуковского «22 декабря». Можно отнести его к двадцатым числам декабря 1814 г. План содержит контаминацию с волшебной поэмой Виланда «Оберон», в нем наблюдается эклектическое соединение разнородных топосов и персонажей — Киев, Константинополь, Багдад, Крым, а наряду с Обероном и Титанией действу¬ют Добрыня, Рогдай и проч.

Константинополь, Багдад, Киев, Крым — свидетельство интереса, с одной сто-роны, к художественной топографии поэмы Виланда, а с другой — к географиче¬ским источникам, связанным с историей Киевской Руси и Тавриды. Как явствует из письма к А. И. Тургеневу от 4 августа 1815 г., Жуковский собирался совершить путешествие в Киев и Крым, ибо «Это нужно для «Владимира»» (ПЖТ. С. 151).

IV

Автограф (РНБ. Оп. 1.№78.Л. 18).

Впервые: ПЖТ. С. 67. Публикация И. А. Бычкова (отдельные фрагменты).

Печатается впервые полносгью по автографу. Датируется: осень (сентябрь) 1815 г.

План расположен на отдельном сдвоенном листе в 1/8 долю листа. Бумага с водя-ным знаком 1814 г. На л. 19 об. содержится запись визитов и адресатов писем. Ви¬зиты к Нелединскому-Мелецкому, к Кипренскому, намеченное посещение театра (пятница) дают основание предположить, что план относится к сентябрю 1815 г. по приезде в Петербург. Знакомство с Нелединским (представившим его Императри¬це), начало работы О. М. Кипренского над портретом Жуковского свидетельствуют в пользу этого довода. «В театр» невольно ориентирует на сакраментальную пре¬мьеру «Липецких вод» (23 сентября 1815 г).

Фрагменты, напечатанные И. А. Бычковым (ПЖТ. С. 67—68), выделены кур-сивом.

Владимир — Владимир I (?—1015) — младший сын Святослава, князь новгород-ский, великий князь киевский с 980 г., объединитель русских земель, креститель Руси, герой былин.

Еще в предарзамасский период Жуковский пытается сформулировать значение образа главного героя для поэмы, определить жанровый канон. Он использует метод культурно-исторической типологии и аналогии, что проявляется в подго¬товительных материалах. «Владимир есгь наш Карл Великий, а богатыри его те рыцари, которые были при дворе Карла; сказки и предания приучили нас окру¬жать Владимира каким-то баснословным блеском, который может заменить самое историческое вероятие» (ПЖТ. С. 61). В соответствии с западноевропейской моде¬лью поэмы и рыцарского стихотворного романа Владимир видится Жуковскому преимущественно номинальным героем (подобно Карлу Великому, Артуру). «(…) к тому же главным действующим лицом будет не он, а я его сделаю точкою соедине¬ния всех посторонних действий, для сохранения единства. Поэма же будет не ге¬роическая, а то, что называют немцы romantisches Heldengedicht; следовательно, я позволю себе смесь всякого рода вымыслов, но наряду с баснею постараюсь ввести истину историческую, а с вымыслами постараюсь соединить и верное изображение нравов, характера времени, мнений…» (Там же).

Добрыня — Добрыня Никитич, герой былин «Добрыня и змей», «Добрыня-сват», «Добрыня в ссоре с Владимиром» и др., востребованный предромантической поэмной традицией (Державин, Львов).

Война с печенегами — То, что Пушкин потом включит в «Руслан и Людмилу» для создания реального исторического колорита, не характерного для волшебно-исторических поэм, в которых фигурировали либо условные сказочные противни¬ки, заимствованные из компиляций Попова и Левшина (здесь Чурило, Земит, Си-нибальд), либо былинный анахронизм (татары при Владимире).

Zauberring — Рыцарский роман автора «Ундины»Ф. де Ла Мотг Фуке («Волшеб-ное кольцо», 1813), что, кстати, свидетельствует в пользу датировки