некогда блеснувшая с Голгофы,

В то время безотрадно, а теперь

Как луч спасения. Как будто что-то

Мне говорило, что моя судьба

Переломилась надвое; стремленье

К чему-то не испытанному мною

Глубоко мне втеснилось в грудь, и знаком

Такого пзмсненья было то,

Что проклинайпс моим устам

Произносить уже противно стало.

Что злоба сердца моего в унылость

Безмолвно-пдачу щую обратилась.

Что наконец страдания мои

Внезапная отрада посетила,

Вще неоткровенная — как свежий,

Предутренний благоуханный воздух —

Влнвалася в меня и усмиряла

Мою борьбу с собо/i. О! этот ннмид…

Он мне напомнил тот прискорбно-кроткий,

С каким был в оный день мой приговор

Произнесен… Но я уже не злобой

Наполнен был при том воспомннапьп.

А скорби го раскаянья глубокой

И чувствовал стремленье пасть на землю,

«Зарыть .1 кмс> во прах н горько плакать.

То были первые МИНУТЫ тайной,

Будящей душу благодати, первый.

Вше неясно слышный, безответный,

Но усладительный призыв к смиренью

П к покаянью. В языке нет слова,

Чтоб имя дать подобному мгновенью,

Когда с очей души вдруг слепота

Начнет спадать, и Божий светлый мир

Внутри и вне се, как из могилы.

Начнет с neii вместе воскресать. Такое

Движение в моей окаменелой

Душе внезапно началося… было

Оно подобно зыби после бури.

Когда ист ветра, небеса светлеют,

А волны долго в диком беспорядке

Бросаются, кипят и стонут. В этой

Борьбе души меж тьмой и светом, я

Неодолимое влеченье в кран

Отечества почувствовал, к горам

Иерусалима. И к брегам желанным

Немедля поплыл я; корабль мой

Прибила буря к острову Патмосу. Промысл

Господний втайне от меня ту бурю

Послал. Там жил изгнанник, старен

Столетний, Иоанн, благовестите.!ь

Христа и ученик Вго любимый.

О нем не ведал я… Но Провиденье

Меня безведомо к нему путем

Великой бури привело, и цепью бури

Корабль наш был прикован к берегам

Скалистым острова, пока со мной

Вполне моя судьба не совершилась.

Скитаясь одиноко, я внезапно

Во глубине долины, сокровенной

От странника ГУСТОЮ тенью пальм

II кипарисов, встретил там свитого

Апостола…»

П|)п этом слове пал

На землю А гас вер и долго

Лежал недвижим, головой во прахе:

Когда ж он встал, его слезами были

Облиты щеки; а в чертах его

Тысячелетнего лица, с глубокой

IIсчалию. с невыразимо-грустной

Любовшо была слита молитвы

Иенлглаголапная святость. Он

Выл в этот миг прекрасен той красою,

Какой не знает мир. Он продолжал:

«Пи помышлять, ни говорить об этой встрече

Я не могу иначе, как простершись в прах.

В тоске раскаянья, в тоске любви,

Проникнутой огнем благодаренья.

Он из кремня души моей упорной

Животворящим словом выбил искру

Вес примири ю щ с го по кая н ья;

II именем Того, кто нам один

Дает надежду, веру и любовь,

Мой страшного отчаянья удел

Нреобратнл в удел святого мира.

И наконец, когда я, сокрушенный.

Как тот разбойник на кресте, к ногам

Обиженного мной, с смиренным сердцем

Упав, воскликнул: «Помяни меня,

Когда во царствии Своем приндсшьГ

Он оросил меня водой крещенья.

II на другое утро — о, незаходнмый.

О. вечный день для памяти моей!

За утренней звездою солнце тихо

Над морем подымалось на востоке.

Когда он, перед хлебом и пред чашей

Вина со мной простершись, сам вина и хлеба

Вкусил и мне их дал вкусить, сказав:

«Со страхом Кожи им и с верой, сын мой,

К сим тайнам приступи н причастись

Спатмпо души в святом Христа

За нас пронзенном теле и Христовой

За пас пролитой крови'». II йотом

Он долго поучал меня и мне откры.1

Значение моей, на испытанье

Ве.шкое приговоренной жизни:

И наконеу перед моими, мраком

Покрытыми очами приподнял

Покров с грядущего, покров с того,

Что было, сеть и будет.

Начинало

Скрываться солнце в тихом лоне моря.

Когда, меня перекрестив, со мною

Снятый евангелист простился. Ветер.

ПОПУТНЫЙ плаванию в Палестину.

Стал дуть: мы поплыли под звездным небом

Полупрозрачной ночи. Тут впервые

Преображение моей судьбы

Я глубоко почувствовал; впервые,

Уже сто лет меня не посещавший.

Сошел ко мне на вежды сон. и с ним

Давно забытая покоя сладость

Мою проникла грудь. Но этот сон

Выл не один страдания целитель —

Выл ангел, прямо ннзлетевшнн с неба:

Вее, что пророчески евангелист

Великий чудно говорил мне,

То в образах великих этот сон

Явил очам моей души, и в иен

Те образы, в течение столетни

Неномрачснные, час от часу

Живей из облекающей их тайны

Моей душе сияют, перед ней

Ней з г. I а гол а и н о и реоб разу я

Судьбы грядущие. Корабль наш, ветром

Попутным тихо по водам несомый.

По морю гладкому, не колыхаясь,

Летел: а я иен робудимым сном.

Под веяньем полуденной прохлады.

Спал, и во сне стоял передо мной

Евангелист и вдохновенно он

Слова те огненные повторял.

Которыми, беседуя со мною,

Перед моим непосвященным оком

Разоблачил грядущего судьбу:

И каждое пророка слово, в СЛУХ МОИ

Входя, в великий превращалось образ

Перед моим телесным оком. Все.

Что ухо слышало, то зрели очи;

И в слове говорящего со мной

Во сне пророка все передо мной.

II надо MHoii, на суше, на водах.

II в вышине небес, и в глубине

Земли видении чудных было полно.

Я видел трон, на четырех стоящий

Животных шестокрылых. и на тропе

Сидящего с семью запечатленной

Печатями великой книгой.

Я видел, как печати с книги Агнец

Сорвал, как из печатей тех четыре

Коня исторглнея, как страшный всадник — смерть —

На бледном поскакал коне, и как

Пред Агнцем все —- и небо, и земля.

И вее, что в глубине земли, и все.

Что в глубине морей, и небеса.

II все тьмы ангелов на небесах —

В единое слилось славохвалеиье.

Я зрел, как ангел светлый совершил

Двенадцати колен запечатленье

Печатню живого Вога; зрел

Семь ангелов с великими, гнев Вожпй,

Веды н казнь гласящими трубами.

II слышал голос: «Время миновалосьГ

Я видел, как дракой, губитель древний.

Вслед за женой, двенадцатью звездами

Венчанной, гнался; как жена в пустыню

Спаслася, а ее младенец был

На небо унесен; как началась

Воина на небесах, и как архангел

Нплверг дракона и бездну и его

Всю силу истребил; и как потом

Из моря седмнглавын зверь поднялся;

Как обольщенные нм люди Вога

Отринули; как в небесах явился

Сын Человеческий с серпом; как жатка

Великая свершилась; как на белом

Коне потом, блестящий светлым, белым

Оружием, — себя ж именовал

Он «Слово Божнс» — явился Всадник:

Как вслед за Ним шло воинство на белых

Конях, в виссон одеяннос чистый.

II как из уст Вго на казнь люден

Меч острый исходил:

Как от того меча и зверь, и рать

Вго погибли; как дракон, цепями

Окованный, в пылающую бездну

На тысячу был лет низвергнут; как

Потом на высоте великий белый

Явился трон; как от лица на троне

Сидящего и небо и земля

Бежали, и нигде не обрелось

Им места; как на суд предстало вес*

Создание; как мертвых возвратили

Земное чрево и морская бездна:

Как разогнулася перед престолом

Господним книга жизни; как последний

Суд по делам для всех был изречен,

II как в огонь неугасимый были

Нпзвержены на вечность смерть и ад…

II новые тогда я небеса,

И землю новую узрел, и град

Святой, от Бога нисходящий, новый

Врусалнм. как чистая невеста

Сияющий, увидел. И раздался.

Услышал я, великий свыше голос:

«Здесь скиния Господня, здесь Господь

Жить с человеками отныне будет;

Здесь храма нет Вму, здесь Сам Он храм Своп:

Здесь всякую слезу отрет Он.

Пи смерти более, ни слез, ни скорби

И никаких страдании и недугов

Но будет здесь, понеже миновалось

Все прежнее и совершилось дело

Господнее. Не нужны здесь ни солнце.

Ни светлость дня, ни ночи темнота,

» Ни звезды неба: здесь сияет слава

Господняя, и Агнец служит здесь

Светильником, и Нож и с лицо

Спасенные очами видеть будут».

И слышал я, как все небес пространство

Глас наполнял отвеюду говорящий:

«Я Бог живой, я Альфа и Омега,

Начало и конец. Подходит время».

Такие образы в ту ночь, когда

Я спящий плыл к брегам Святой Земли.

Мой первый сон блаженный озаряли.

Недаром я о том здесь говорю,

Что из Писаний ты без веры знаешь:

Хочу, чтоб ты постиг вполне мой жребий.

Когда пророк святое откровенье

Мне передал своим глаголом дивным,

Во глубине души моей оно

Осталось врезанным; н с той поры

Во тьме моей приговоренной жизни

На казнь скитальца Канна, оно

Звездой грядущего горит; я в нем

Уже теперь надеждою живу,

Хотя еще не уведен из жизни

Рукой меня отвергшей смерти… Солнце

Всходило в пламени лучей, когда

Меня покинул сон мой; перед нами

На лоне голубого моря темной

Тянулся полосою брег Святой

Земли: один . 111111v> горы — снеговой

Хсрмон, Кармнл прибрежный, ксдроносный

Ливан н Элеон из низших гор —

Своп зажженные лучами солнца

Вершины воздвигали. О, е каким

Невыразимым ЧУВСТВОМ Я ступил

На брег зсм.ш обетованно!*!, где

Уж не было Израиля! Прошло

Треть века е той норы, как я ее

Покинул. О, что был я в страшный миг

Раллукп е ней! и что потом со мной

Сбыл ося и каким я возвратился

В страну моих отцов! Я был подобен

КОЛОДНИКУ, который на свободе

В ТУ заглянул тюрьму, где много лет

Лежал в цепях; где все, кого на свете»

Знал н любил, с ним вместе запертые,

В его глазах погибли; где каждый день

Вго терзали пыткой палачи

П с ними самый яростный из всех

Палач — обремененное ужасной

Виной, бунтующее против жизни

И Бога — собственное сердце. Я

Не помню, что во мне сильнее было —

Свободы ль сладостное ЧУВСТВО ПЛИ

Ужасная о прошлой пытке память.

Безлюдною страною окруженный.

Где царствовал опуетошенья ужас,

Достнгнул я Вру салима. Он

Громадой черных от пожара камней.

Как мертвый труп, иссеченный в КУСКИ,

Моим очам явился, вдвое страшный

Своею мрачностью в сиянье тихом

Безоблачного неба. И случилось

То в самый праздник Пасхи; но его

Не праздновал никто: в Брусалнмс

Не смел народ на праздник свой великий

Сходиться. К бывшему пробравшись

Святилищу, узнал я с содроганьем

То место, где паденьем храма я,

Раздавленный, бьы емертпю отвергнут.

Вдруг, посреди безмолвия развалин,

В мои слух чуть слышно шепчу шее пенье

Проникло: меж обломков я увидел

Простертых на землю немногих старцев.

II женщин, и детей — остаток бедный

Израиля. Они, рыдая, пели:

«Господний храм, мы плачем о тебе!

Еру салим, мы о тебе рыдаем!

Мы о тебе скорбим, Богоизбранный,

Богоотвсржснный Израиль! Слава

Минувшая, мы плачем о тебсГ

При атом пенье я упал

На землю и в молчанье плакал горько.

О прежней славе Божьего народа

II о его постигшей казни помышляя.

Но мне он был уже чужой; он чужд

II Bceii земле был? не могло

Вго ничто земное ни унизить.

Ни возвеличить: он, народ избранный.

Народ отверженный от Бога был.

На нем лежит печать благословенья, он

Запечатлен проклятия печатью.

В упорной слепоте еще он ждет

Того, что уж свершнлося н вновь

Не совершится; он в своем безумстве

Не верует тому, что существует

Им столь желанное и нм самим

Отвергнутое благо, и его

Надежда ложь, его без смысла вера!

От плачущих я тихо удалился

II с трепетом меж камней пробираясь.

Не узнавал следов Вру салима.

Но вдруг невольно я оцепенел:

Перед собой увидел я остаток

Стены со ступенями пред уцелевшей

II настежь отворенной дверью; в ней

Сидел шакал: он, злобными глазами

Сверкнувши на меня, как демон, скрьмся

В развалинах. То был мои прежний дом.

II я етоял пред дверью роковой —

Свидетелем погибели моей;

II мне в глаза то место — где тогда

Измученный остановился Он,

Чтоб ОТДОХНУТЬ у двери, от которой

Безжалостной рукою ОТТОЛКНУЛ

Я подошедшего ко мне с любовью

Спасителя, пятном суровым страшно

Блеснуло. Я упал, лицом приникнув

К земле, к которой некогда нога

Святая прикоснулась: н слезами

Я обливал ее; и в этот миг

Почудидоея мне, что Он, каким

Вго тогда я видел, мимо в прахе

Лежавшей головы моей прошел

Благословляющий… Я поднялся.

И в этот миг мне показалось, будто

Передо мной по улице тянулся

Тот страшный ход, в котором нее свой кре

Он, бешеным ругаемый народом, —

Вслед за крестом я побежал; но скоро

Передо мной видение исчезло.

И я себя увидел у подошвы

Голгофы. Отделясь от черной груды

Развалин, зеленью благоуханной

Весны одетая, в сиянье солнца,

Сходящего на запад, мне она

Торжественно предстала, как зажженный

Пред Богом жертвенник. И долго-долго

Я на нее смотрел в