пал

Во прах, она передо мною вся

В творении Господнем отразилась.

Мир человеческий исчез, как призрак.

Перед Господнею природой: в ней

Все выше сделалось размером, все

Прияло высшее знамеповаиьс.

О, этот мир презрительным житейским

Заботам недоступен; он безверыо

Ужасен. Но тому, кто сердцем весь

Раскаянья сосуд испил до дна,

И, Бога угадав страданьем, в руки

К Нему из сокрушительных когтей

Отчаяния убежал — тому

Природа врач, великая беседа,

Господняя развернутая книга,

Где буква каждая благовестит

Вго Вваигелие. Нет, о нет.

Для выраженья той природы чудной,

Которой я, истерзанный, на грудь

Упал, которая лекарство мне

Всегда целящее дает, я слов

Не знаю. Небо голубое, утро

Безмолвное в пустыне, свет вечерний.

J<>3

В последнем облаке летящий с неба.

Собор светил во глубине небес,

Глубокое молчанье леса; моря

Необозримость тихая иль голос

Невыразимый в бурю; гор — потопа

Свидетелей — громады; беспредельных

Степей песчаных зыбь и зной; кипенья.

Блистанья, рев и грохот водопадов…

О, как могу изобразить творенья

Все обаяние. Среди Господней

Природы, я наполнен чудным чувством

Уединения, в неизреченном

Вго присутствии, и чудеса

Вго создания в моей душе

Блаженною становятся молитвой:

Молитвой — но не призываньем в час

Страдания на помощь, не прошеньем.

Не выраженьем страха иль надежды.

А смирным, бессловесным предстояиьем

И сладостным глубоким постнжеиьем

Его величия. Вго святыни,

И благости, и беспредельной власти,

II сладостной сыновности моей,

II моего пред Ним уничтоженья: —

Невыразимый вздох, в котором вся

Душа к Нему, горящая, стремится —

Такою пред Вго природой чудной

Становится моя молитва. С нею

Сливается нередко вдохновенье

Поэзии: поэзия — земная

Сестра небеспыя молитвы, голос

Создателя, из глубины созданья

К нам исходящий чистым отголоском

В гармонии восторженного слова!

Величием природы вдохновенный.

Непроизвольно я пою — и мне

В моем усдиненьи, полном Бога,

Создание внимает, посреди

Своих лесов густых, своих громадных

Утесов и ПУСТЫНЬ необозримых,

II с высоты своих XO.IMOB зеленых,

С которых видны золотые нивы.

Веселые селенья человсков

II все движенье жизни скоротечном.

Так странствую а по земле, в глазах

Люден проклятый Богом, никакому

Земному благу непричастный, злобный.

Все ненавидящий скиталец. Тайны

Моей они не постигают; путь мой

Их взорам не открыт: по высотам

Создания идет он, там, где я

Лишь небеса Господине святые

Над головою вижу; а внизу,

Далеко под ногами, весь смятенный

Мир человеческий. II с высоты

Моей, с ним не делясь его судьбой,

Я, всю ее одним объемля взором,

В ее волнениях и пзмсненьях,

Как в неизменной стройности природы.

Я вижу, слышу, чувствую лишь Бога

Из глубины уединенья, где

Он мой единый собеседник, мне

Вго пути среди разнообразных

Судеб земных видней. И уж второе»

Тысячелетие к концу подходит

С тех пор, как по земле я одинокой

Дорогой странствую. И в этот путь

Пошел я с той границы, на которой

Мир древний кончился, где иа его

Могиле колыбель свою поставил

Новорожденный мир. За сей границей.

Как великанские, сквозь топкий сумрак

Рассвета, смутно зримые громады

Сисжноголовых гор, стоят минувших

Веков видения: остовы древних

Империй, как слои к огромном теле

Гор первобытных, слитые в одно

20 — 1368

6621

Великого минувшего созданье…

Стовратиыс Бгннстскне Фивы

С обломками неизмеримых храмов

Остатки насыпей и земляных

Курганов там, где были Вавилон

И Ниневия, пепел Персеполя —

Давнишнего природы обожанья

Свидетели — являются там в мертвом

Величин. И посреди сих, в ужас

Ввергающих. Востока великанов.

Меж лаврами душистыми лежат

Развалины Эллады, красотою,

Поэзией, искусством и земною

Блестящей мудростью и наслажденьем

Роскошества чаруя землю. Быстро

Времен в потоке скрылася она;

Но на се гробнице вест гении

Неумирающим. Там. наконец.

В одну столпясь великую громаду,

И храмы Греции, и пирамиды

Вшита, и сокровища Востока.

И древний весь дохристианский Запад,

Могучий Рим пх груды обратил

В одну, ему подвластную, могилу,

С пригорка, где немного жизни было,

Наименованный когда-то Римом.

Сам из себя он внутреннею силой

Медлительно, в течение веков,

Зерно к зерну могущества земного

Неутомимо прибавляя, вырос.

Он грозно, наконец, свое миродержавство,

Между народами рабов один

Свободный, как великий монумент

Надгробный им разрушенных держав,

Воздвнгнул. Зтот Рим, в то время,

Когда меня моя судьба постигла.

Принесши все Молоху государство

В жертву и все частные земные

Разрушив блага, чтоб на них построить

07

Публичного безжизненного блага

Темницу, этот Рим, в то время

Владыка веех, рабом был одного,

II вея вселенная на разграбленье

Выла ругательное предана

Лишь только для того, чтоб кесарь мог

Роскошничать в палатах золотых.

Чтоб чернь всегда имела хлеб и игры…

А между тем в ничтожном Вифлееме

Был в ясли положен Младенец… Рим

О Нем не ведал. Но когда Он был

На крест позорный вознесен, судьбины

Мировластитсдьства его ударил час,

II в то же время был разбит и брошен

Живого Бога избранный сосуд,

Израиль. Нал Врусалнм. Вго

Святилище покинув, Откровенье

Всему явилось миру, и великий

Спор начался тогда меж князем мира

II царством Божпнм. Один скитаясь я

Между земными племенами,

Очами мог следить нспзменпмып

Господний путь сквозь все их пзмспепья.

Терзая мучеников, Рим их кровью

Христову пашню для всемирной жатвы

II для своей погибели удобрил.

II возросла она…»

ИЗ ЧЕРНОВЫХ РУКОПИСЕЙ И НЕЗАВЕРШЕННЫХ ТЕКСТОВ

БЛЛКЗОРА

Лорам, владыка Вавилона,

Сноси жестокостью Восток обременял.

Но страшный для рабов, рабов он трепетал.

Не стража и не страх, любовь — защита трона!

Тиран в страданиях все дни своп влачит.

Пускай пред ним простерта подвееленна.

Пускай он зрит себя над миром волпесспна.

Он сир в душе, и смерть, как тень, ла ним стоит!

Гисточый ужасом, гонимый подолреньем.

Во всем он зрил врага, убийцей друга чтил.

Унылость — замыслом, веселье — преступленьем!

О страшная судьба злодея под венцом!

Как тень полнощная, с растерзанным лицом,

Угрюмый и (дрожа) блуждал уединенный

Среди бесчисленной толпы своих рабов,

Ужасный, сумрачный, на всех ожесточенный,

Он взором косвенным пх лица вопрошал.

И ты, отец наш, здесь! — Вальзора восклицает. —

О счастье* сладкое»! Нас гроб соединяет.

ВЕСНА

Пришла весна! Разрушив лед, река

Прибрежный лес в волнах изобразила.

Шумят струи, кипя вкруг челнока.

И ласточка, пришлец издалека,

На высоте церковного окна

Приют любви, гнездо свое сложила.

Сколь радостно, когда везде весна.

П небета не скучным зимним хладом

Льют тихий свет. Смиренный друг немей.

Простившийся надолго с пыльным градом.

jio

Спешит в село, чтоб прелесть вешних диен

И тишину вкусить в уединенье!

О мирное к пенатам возвращенье!

Уж, взорами путь долгий сократив.

В приюте лип, берез и бледных ив

Он домик своп с белеными стенами

.Узнал вдали! Он видит, дым седой

Слипается над кровлей с облаками.

Он слышит лай собаки вестовой:

Уж все вблизи его открыли взоры

II скрыпнулп молчавшие давно

Широких врат тяжелые растворы!

Мой друг, о ты, который суждено

Душой, лицом пленяющей и взором,

.Тавпння…

СОКОЛ

Сказка

Давно в Флоренции один любовник

Одну красавицу любил

Так точно, как себя. Плохой же я толковник!

Диковинка — любить! Боготворил!

Сходил по ней с ума! Был рад ей в угожденье

(Несть на кол, спечься на огне

Пли на вечное мученье

Себя закабалить злодею — Сатане.

Так в стары годы все любовники любили!

В наш век и со свечой подобных не сыскать.

Вго — извольте знать —

Когда-то именем Эраста окрестили,

Вё ж Камиллою мы станем величать!

II если древнее предание не лживо,

То эта красота была осьмос диво:

Вдва семнадцать лет,

Улыбка — дар души, румянца свежий цвет,

Невинности очарованье

Во всём: п в томности задумчивых очей,

И в звуке го.Iосп. стол, ножном, как журчанье

Потока посреди ясмннов и лнлсй,

И в лёгком трепете от мал сокрытой груди!

Камилла, ccii любви Эрастовои предмет,

Была супругою красавца во сто лет

И — были ж на свету такие люди —

Cynpyroii верною и видом и душою…

ОБЕРОН

1

Где Гнппогрпф? Лечу в страну чудес!

Какой восторг в душе моей играет?

Кто пелену сорвал с моих очес?

Кто древних лет мне сумрак отверзает?

Тебя ли лрю в толпе врагов, Гпон?

Рази! Рази! Рыкает гнев султана!

II копий лес шумит со всех сторон!

Враги ревут, как волны океана!

2

По заиграл внезапно дивный рог!

О чудеса! Всё пляшет, всё кружится.

II прыгать нм пока достанет ног!..

Но паладин, что медлишь? Время мчится!

Валы шумят под кораблем твоим,

Попутный ветр играет парусами!

Скорей, скорей с возлюбленною в Рим!

Ваш Оберон, хранитель ваш над вами!

3

Плывут! Счастливый путь! Но добрый паладин.

Плод заповеданный! Страшнся искушенья!

Двзонпя близка, ещё два дни терпенья

II вы на берегу!.. Ах, где ты, Шеразмин?

Спаси бессмысленных. Спаси их!.. Нет спасенья!

И гром на небесах н бура средь валов!

Они не чувствуют ни бури, ми громов!..

О горький н.юд любви! Всё жертвою мгновенья!

4

Какую пропасть зол .побовь открыла вам!

Разгневан Оберон! На все готовьтесь муки!

Уже! Рука с рукой несутся по валам!

II то блаженство нм, что нет для них разлуки!

Что вместе, с грудью грудь, погибель им узреть!

Напрасно! Грозный дух обрек пх па страданье!

Увы! Последнее погибло упованье,

Последняя в бедах надежда умереть!

5

Но брегу дикому без сна. полунагие.

Скитаются они, спасенные для мук!

Постсля нм утес и жестких ветвей пук:

Их пиша горький лист или плоды гнилые,

Кое-где между мхов растут и на песке.

Где помощь! Ни ладьи не видно в тихом морс.

Пи дым обптсльный не вьется вдалеке!

Природа, случай, рок на казнь их в заговоре.

6

И мстящий гнев еще не утолен:

И пе дошло до меры испытанье:

Их трудный путь любовью озарен;

Страдать вдвоем не есть ещё страданье!

Но розно быть, как в ночь под ревом туч,

Два дружных корабля грозою разлучены:

И угасить последний слабый луч,

В тайнейшем уголку надежды сохраненный —

7

Вот мука выше мер!.. Отринешь ли их стон.

О ты, пх прежний друг! Будь тронут их мольбами!

Вотще! Вго глаза блестят ещё слезами!

Спасенья нет, когда рыдает Оберон!

Но Муза, укроти на время исступленье.

За тридевять земель воеторг тебя замчал!

Давно твой слушатель, наскучив задремал!

Загадка для него чудес твоих виденье.

8

Зачем кричать: я вижу то и то.

Чего с тобой не видит здесь никто?

Скажи простым, для всех понятным тоном.

Что. где, когда случил ося с Гномом.

Смотри блестит в камине огонек;

Твои друзья стееннлпея в кружок:

Желание написано на лицах!..

Рассказывай нам были в небыли пах!

9

Известно вам, друзья, что рыпарь наш Гнои

Великим Карлом был отправлен в Вавилон

За делом гибельным и в славный век рснодов.

Теперь мы не найдем подобных сумасбродов.

Как верный церкви сын Гнои заехал в Рим,

Дабы принять в грехах от папы разрешенье…

«Гряди! И будь твоим желаньям неполненье.

Но прежде поклонись, мой друг, местам святым!»

10

Сказал отец Леон. И паладин смиренный.

С молитвой прнложась к ноге его священной.

Идет отважно в путь. Жесток был Карлов суд:

Но с помощью святых какой опасен труд?

И вот уже Гнои наш в Газе: вот с клюкою,

С котомкой, с четками, под рясой власяною,

Идет он в Внфлнсм, идет в Врусалнм

И поклоняется, в слезах, местам святым.

РОДРИГ

Уже давно готовп.юся небо

Испанию преступную сразить —

Исполнилась его терпенья мера!

Граф Юлиан призваз врагов. Не зверство

Терзающих невинность суеверов.

Не тяжкая невозя сограждан.

Но ззоба личная вооружила

Жестокого барона: мстя Родрнгу

За дочь свою, поруганную нм,

Отверженеи Христа ожесточен ими,

В недобрый час призвал он хищных мавров.

Как саранча, пагубоноснои тучей

Слетевшая с пылающих пустынь

Песчаной Африки — так мусульмане

Бесчисленны в Иберию помчались:

Могучий мавр, си рису, сараны и.

Татарин, перс, и копт, п грек отступник —

Псполнениы единым исступленьем,

В губящее совокупились братство!

-° И волю дав страстям и мщеныо,

Лжеверием обманутая совесть

Все ужасы злодейства освятила.

О Кальке! Ты нрпплытне их зрела.

Вотще тебя, священная скала,

Прославили и боги п герои.

Могучий Крон и Брнарей Сторукий.

И Бахус, и Ахилл, носи ж теперь

Постыдное вождей неверных имя

II их побед стой памятником вечным.

1° Ты видела волненье мрачных вод

II пену волн, кипящих под рулями

Их кораблей; (тот час) твои пески

Услышали их буйные бахвальства.

Па бреге том стоял пх прежний стан.

II грозные их стяги развернулись.

Там дневные лучи свсрк(нут) по их тюрбанам.

По пх щитам с насечкою златою.

По броням пх и саблям (пх) сирийским.

П флаги горделиво развевались.

Их на беду враждебным пбсрннпам

Приветливо лобзал весенний ветер.

ЭЛЛЕНА И ГУНТРАМ

I

Эллсна в сумерках сидела

За самопрялкой у окна:

В окно задумчиво глядела

Работу позабыв она.

Перед окном дорога вьётся.

Она глядит, вдруг видит: там

Пыля, на вороном несётся

Коне* жених её Гунтрам.

Лиона, вскрикнув, покраснела,

Из замка выбежать