два значительных образца рецепции поэмы А. Блоком и М. Цветаевой.
Жуковский во многом определяет духовную атмосферу семьи Блока, которую Андрей Белый воссоздает в тонах «Ундины»: «И каждый вечер сидели мы за чай¬ным столом, журча о Жуковском, Ундиночке, дядюшке Струе» (Белый А. Между двух революций. М., 1990. С. 17).
Символистская трактовка Блока включает в себя понятие видимости и вечной сущности, их разлада, звучит на фоне одиозного и вместе с тем характерного для эпохи «Мелкого беса» Ф. Сологуба: «Кто же эта Недотыкомка? Мечта или действи-тельность? В романтической «Ундине» рыцарь все ищет вечную женственность, а она все рассыпается перед ним водяной струйкой в серебристых струйках потока. Когда же умер и был похоронен рыцарь, зеленый могильный холм его обтекла эта серебристая водяная струйка. И это была милая, верная сердцем до гроба — Унди¬на» (Блок А. А. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1962. Т. 5. С. 128).
Для Марины Цветаевой «Ундина» Фуке и Жуковского является архетипом дет¬ства и водно-женственной стихии. В «Ответе на анкету» 1926 г. о последовательно¬сти любимых книг-эпох для раннего детства она отмечает «Ундину» (Цветаева М. Соч.: В 2 т. М., 1988. Т. 2. С. 7). А. Цветаева вспоминает о разделе влияний в детстве культурных сфер, имен, книг: «Так мы разделили две наилюбимейшие поэмы: «Ун-дину» взяла Муся, «Рустема и Зораба» получила — взамен — я. Так мы делили — все» (Цветаева А. Воспоминания. М., 1983. С. 24).
Следует отметить, что сопричастная русской и немецкой культурам Цветаева, подобно «двум Лесным царям» Гёте и Жуковского, как правило, имеет в виду и двух «Ундин». Так, в эссе «Мать и музыка» ассоциацию со скрипичным ключом составляет немецкий прообраз дяди Ундины. «И еще другой ключ, Вот, ключ Oheim Kuhleborn (дядя холодный ключ. — Н. В.), и его перевод: Дядя Струй, из жемчужной струи разрастающийся в смертоносный поток» (Цветаева М. Указ. соч. Т. 2. С. 103).
Символистское и неоромантическое прочтение «Ундины» Блоком и Цветаевой вновь актуализирует интерес к «Ундине» в XX веке, не увенчавшийся, к сожалению, целостным исследованием поэмы. Современные комментаторы и исследователи (за исключением, пожалуй, Ц. Вольпе и Н. Eichstadt) ограничиваются частными за-мечаниями. Наиболее полно о повести Фуке и переводе Жуковского говорится в статьях Д. Л. Чавчанидзе «Романтическая сказка Фуке» и Е. В. Ланды «»Ундина» в переводе В. А. Жуковского». См.: Фридрих де ла Мотт Фуке. Ундина. Сер. «Литера-турные памятники». М., 1990.
«Ундина» Жуковского во второй половине XIX века обретает и музыкальное воплощение. Несколько опер, завершенных и набросков, появляются на этот сю¬жет в России. Их авторы: А. Ф. Львов, А. Н. Серов, П. И. Чайковский, С. В. Рахма¬нинов, С. С. Прокофьев. Все оперы, за исключением «Ундины» Львова, не были завершены.
А. Ф. Львов, директор Придворной капеллы, осуществляет постановку оперы в 1848 г. на петербургской сцене (либретго В. А. Соллогуба). Спектакль успеха не имел, за исключением оркестрованной в дальнейшем М. Балакиревым увертюры. Сохранилось два опубликованных либретто Соллогуба (Ундина: Опера в 3-х дей-ствиях (сюжет заимствован из поэмы Жуковского) / Музыка А. Ф. Львова. СПб., 1863; Соллогуб В. А. Ундина: Опера в трех действиях / Музыка А. Ф. Львова // Со¬чинения. СПб., 1856. Т. 4).
Подробнее о музыкально-сценической истории «Ундины» см. в указ. статье Е. В. Ланды (Фридрих де ла Мотт Фуке. Ундина. М., 1990. С. 511—526).
«Ундина» стоит особняком в русской культуре. До Жуковского повесть Фуке перевел в 1831 г. племянник А. А. Дельвига, выпустивший прозаическое перело¬жение под псевдонимом А. Влидге (Де-ла Мот-Фуке. Ундина, волшебная повесть. Пер. А. Влидге. СПб., 1831). Несмотря на положительную рецензию в «Литератур¬ной газете» (1831. № 23. Раздел «Библиография». С. 189), перевод остался фактом истории литературы, а для современников прошел незамеченным.
Существуют более поздние переложения «Ундины» для драматической сцены, сохранившиеся в фондах Санкт-Петербургской театральной библиотеки: «Ундина: Феерия в 3 действиях, 7 картинах. Переделана из старинной повести В. Жуковско¬го с сохранением его стихов» (Русский цензурный фонд театральной библиотеки в С.-Петербурге. № 49330); Висковатов П. А. Ундина: Драма в 5 действиях и 8 картинах (Там же. № 17121. Ц. р. 5 июля 1901). Но эти немногочисленные транс¬формации текста Жуковского, неудачи в их реализации только подчеркивают «не¬переводимость», уникальность его поэмы. Об этом точно сказал С. С. Аверинцев: «»Ундина» — одна из самых поразительных удач Жуковского, а для русской куль¬туры — такое достояние, без которого, ненаучно выражаясь, и жить невозможно» (Аверинцев С. С. Размышления над переводами Жуковского // Зарубежная поэзия в переводах В. А. Жуковского. М., 1985. Т. 2. С. 554).
Ст. 57. Им овладела, и все, что до тех пор в ненастные ночи… — В автографе № 2: «Душу его обуяла, и все, что в ненастные ночи…»
Ст. 59. Мыслям его; особливо ж один, великанского роста… — «Мыслям его; особли¬во ж некто огромного роста…» (Автограф № 2, копия № 5).
Ст. 61—62. Лес он со страхом глядит, и ему показалось, что в самом II Деле сквозь черные ветви смотрит кивающий призрак… — «Лес он со страхом глядит, и ему по-казалось, что смотрит / В самом деле сквозь черные ветви кивающий образ…» (Ав-тограф № 2).
Ст. 68. Шутку с ним глупая робость сыграла: кивающий образ… — «Шутку с ним глупая робость сыграла: кивающий призрак…» (Автограф № 2).
Ст. 72. Бодром коне из чащи лесной он ехал и прямо… — «Бодром коне он ехал из темного леса и прямо…» (Автограф № 2).
Ст. 75—76. Стройный колет; па бархатном черном берете вилися II Белые перья; висел у бедра на цепи драгоценной… — «Шитый колет; кудрявыми легкими перьями черный / Был украшен берет; висел на цепи драгоценной…» (Автограф № 2).
Ст. 86—88. Лучшим стойлом будет кото твоему наш зеленый ~ Сам он найдет у себя под ногами; тебе ж мы охотно… — «Лучшего стойла твой конь не найдет, как этот зеленый / Луг, покрытый густыми деревьями, вкусной же пищей // Будет ему трава под ногами; тебе ж мы охотно…» (Автограф № 2).
Ст. 87. Луг, под кровлей ветвистых дерев; а вкусную пищу… — «Луг, под кровлей сенистых дерев; а вкусную пищу…» (Автограф № 3).
Ст. 92. Бегать пустил; потом сказал рыбаку: «Ты охотно… — «Бегать пустил; потом сказал рыбаку: «Ты радушно…» (Автограф № 3).
Ст. 93—96. Добрый старик, принимаешь меня ~ Нет никакой; а вечером поздно в этот проклятый… — «Добрый старинушка, принял меня, но когда и не столько // Был ты приветлив, все ж от меня не отделался нынче: // Озеро, вижу я здесь перед нами, и дале дороги // Нет никуда; а вечером поздним в этот проклятый…» (Авто¬граф № 2, 3).
Ст. 101. Горнице трепетный блеск разливавшим, на стуле широком… — «Горнице трепетный свет разливавшим, на стуле просторном…» (Автограф № 2).
Ст. 104—105. Чинно и села опять, ему отдать не подумав //Место свое. Рыбак, засме¬явшись, сказал: «Благородный… — «Чинно и села опять на почетном месте, не мысля / Гостю его уступить; а рыбак сказал, засмеявшись…» (Автограф № 2); «Чинно и села опять, не подумав гостю отдать / Почетного места. Рыбак, засмеявшись, сказал: «Благородный…» (Автограф № 3).
Ст. 108. Лучшее место всегда старикам уступается». — «Что ты… — «Лучшее ме¬сто всегда пожилым уступается». — «Что ты…» (Автограф № 3).
Ст. 109—110. Дедушка! — с кроткой усмешкой сказала хозяйка. — Ведь гость наш II Верно, такой же Христов человек, как и мы, и придет ли… — «Выдумал, старик, сказала с легкой усмешкой хозяйка, // Гость наш такой же, как мы, христианин; и сам ты подумай…» (Автограф № 2).
Ст. 117. Был он у милых родных, возвратяся из чужи в отчизну… — «Был он у ми-лых родных, из чужи домой возвратяся…» (Автограф № 2).
Ст. 118—119. Стали они разговаривать. Рыцарь разведать о страшном IIЛесе хотел, но рыбак ночною порою боялся… — «Вот начался разговор дружелюбный. О лесе раз-ведать // Рыцарь хотел, но рыбак ночною порою боялся…» (Автограф № 2).
Ст. 123. Рыцарь о том, как в разных землях он бывал, как отцовский… — «Рыцарь о том, как в разных странах он бывал, как отцовский» (Автограф № 2; автограф № 3).
Ст. 124—126. Замок его у истоков Дуная ~ Имя лее замка Рингштеттен… — Не-мецкое Ringstatten и старофранцузское la Motte совпадает, по свидетельству самого Фуке, с родовым именем героя («Lebensbeschreibung des Generals Fouque», 1824) и означает «окрестность замка».
Ст. 127—128. Рыцарь слышал какой-то шорох и плеск за окошком, II Точно как будто водой кто опрыскивал стекла снаружи… — «Рыцарь слышал, как будто плескали в низком окошке // Шорох, как будто водой кто опрыскивал стекла снаружи» (Авто-граф № 2; автограф № 3).
Ст. 142. Молвила: «Так говорить ты волен; когда ты усталый…» — «Молвила: «Так говорить ты можешь; когда ты усталый…» (Автограф № 2).
Ст. 152—153. Вовсе ее разлюбить уж нельзя», — кивнув головою, II Кротко сказала старушка… — «Вовсе ее разлюбить уж нельзя — отвечала с сердечной // Доброй улыбкой старушка…» (Автограф № 2).
Ст. 174. Подле Гульбрапда с своим рукодельем, тихонько шепнула… — «Подле Гуль-брандова стула, и с ласковым видом сказала…» (Автограф № 2).
Ст. 183. Белый, ему показалось, глядел; но было в окошке… — «Странный, ему по-казалось, глядел; но было в окошке…» (Автограф № 3).
Ст. 194. Детской ее запальчивостью, нежели резвостью прежней… — «Детской до-садой, чем прежней веселостью резвой…» (Автограф № 3).
Ст. 195—196. Но рыбак, рассердясь не на шутку, причудницу начал //Крепко журить за ее упрямство и дерзкую вольность… — «Но рыбак, потерявший терпенье, причуд¬ницу начал // Крепко журить за ее нетерпенье и дерзкую вольность…» (Автограф №3).
Глава II. О том, как Ундина в первый раз явилась в хижине рыбака. — Первоначаль¬ное заглавие в автографе № 2: «О том, как рыбак нашел Ундину».
Ст. 211—213. Встретиться ночью!» — «Зачем же медлить? Пойдем поскорее…— Тьма на дворе: куда мы пойдём? И кто угадает… — «Встретиться с нею ночною по¬рой. — Так пойдем поскорее // Сами ее отыскивать!» — Труд бесполезный; Ты видишь // Что за тьма на дворе. Куда же идти. И кто угадает…» (Автограф № 2).
Ст. 246. Это случилось, — рыбак отвечал. — Тому уж двенадцать… — «Это случи-лось, — рыбак отвечал. — Тому уж пятнадцать…» (Автограф № 2; автограф № 3; копия № 5).
Ст. 255. Бог мне сопутствовал всякий раз, когда через этот… — «Был всегда со мною Господь, и когда через этот…» (Автограф № 2); зачеркнуто: «Был всегда со мною Господь…» (Автограф № 3).
Ст.
