Имеется послесловие от редактора (С. 225—226), включаю¬щее отрывок из письма Жуковского к П. А. Плетневу от 1843 г., где, в частности, говорится: «Но я еще написал две Повести, ямбами без рифм, в которых с размером стихов старался согласить всю простоту прозы так, чтобы вольность непринужден¬ного рассказа нисколько не стеснялась необходимостью улаживать слова в стопы. Посылаю вам одну из этих статей для помещения в Современнике. Желаю, что¬бы попытка прозы в стихах не показалась вам прозаическими стихами». (С 7. Т. 6. С. 591. Курсив Жуковского).
В прижизненных изданиях: НС. Т. 1. СПб., 1849. С. 293—301, с загла¬вием в тексте: «Матгео Фальконе. Корсиканская повесть». В оглавлении: «Маттео Фальконе (Из Мериме)». Том имеет посвящение: «Князю Петру Андреевичу Вязем¬скому и Петру Александровичу Плетневу»; С 5. Т. 6. 1849. С. 293—301. — Публи¬кация во всех отношениях идентична указанной выше. Судя по всему, первый том НС напечатан с того же набора, что и шестой том С 5, о чем говорит, в частности, наличие в нем (С. 333) финальной фразы: «Конец шестого тома» (надписи в первом томе явно неуместной) и тождественного с шестым томом С 5 «Списка замеченных опечаток». Единственным различием этих двух изданий является вышеупомяну¬тое посвящение, отсутствующее в 6-м томе. Первым, явившимся в свет изданием стали «Новые стихотворения», что ясно из письма Жуковского Плетневу от 6 марта 1850 г., где читаем: «Весьма одобряю, что вы публикацию о полных сочинениях отложили до осени нынешнего года; они, таким образом, не подорвут продажи «Новых стихотворений» (…) До осени все можно оставить in status quo. А заботить¬ся только о распродаже «Новых стихотворений»» (СС. Т. 4. С. 666).
Датируется: 17(29)—19 (31) марта — до 20 сентября (2 октября) 1843 г.
Первая проблема, связанная с комментарием повести, — ее творческая история, прежде всего время ее создания. Традиционно принятая датировка «Маттео Фалько¬не» 17 (29) — 19 (31) марта 1843 г. (см.: Стихотворения. Т. 2. С. 483; СС 1. Т. 2. С. 484) фиксирует лишь процесс создания чернового варианта (автограф № 1). Между тем очевидно, что работа над текстом «корсиканской повести» продолжалась, о чем сви-детельствует помета в беловом автографе: «Поправлена 8 апреля / 27 мая [1843]» (автограф № 2). В дневнике итоговая запись за 1843 г. имеет следующий характер: «Написал «Маттео Фальконе», «Боппа» и перевел две с лишним песни из Гомера. Вся сия работа продолжалась с возвращения из Берлина 23 сентября до поездки в Дармштат 5 декабря. Пребывание Гоголя было мне полезно» (ПСС 2. Т. 14. С. 277). По всей вероятности, какие-то поправки в текст повести Жуковский вносил уже по¬сле ее перебеливания, возможно, по совету Гоголя, который гостил у Жуковского в Дюссельдорфе с 16 (28) августа по 24 октября (5 ноября) 1843 г. Из письма Гоголя к С. П. Шевыреву от 20 сентября н. ст. известно, что «пиэса» «Маттео Фальконе» уже была послана Плетневу для публикации (Гоголь. Т. 12. С. 215). Как явствуег из пись¬ма Гоголя П. А. Плетневу от 6 октября н. ст., он собственноручно переписал повесть Жуковского. Так как Гоголь интересуется в этом письме у Плегнева: «Получили ли Матео Фальконе от Жуковского?» и замечает: «Хотя это и не мое дитя, но его воспри-нимал от купели и торопил к появлению в свег» (Там же. С. 221), то можно конста-тировать, что, во-первых, в сентябре (до 20-го н. ст.) повесть была уже послана в Пе-тербург для публикации ее в плетневском «Современнике», а во-вторых, высказать предположение об участии Гоголя на последнем этапе в работе над ее текстом.
Таким образом, не подвергая сомнению общепринятую датировку повести «Маттео Фальконе», тем более что в собственноручном списке ее зафиксировал сам поэт, можно ее уточнить: работа над ее текстом проходила с перерывами в течение 17 (29) — 19 (31) марта — сентября (до 20-го н. ст.) 1843 г.
Вторая эдиционная проблема связана с историей публикации повести Жуков¬ского — появлением в НС и С 5 подзаголовка: «Из Мериме». Если учитывать, что оба эти издания содержат дефинитивный текст повести, то вопрос о времени и причинах появления этого подзаголовка не кажется второстепенным. Как извест¬но, в первой публикации в плетневском Совр. за 1843 г. подзаголовок был другим: «Из Шамиссо». И это вполне соответствовало реальности: стихотворная повесть Жуковского действительно являлась переложением стихотворной повести в терци¬нах «Mateo Falkone, der Korse» («Матео Фальконе, корсиканец») немецкого поэта-романтика Адальберта фон Шамиссо из цикла «Сонеты и терцины» (1830). Правда, в свою очередь Шамиссо сделал стихотворную обработку популярной в то время новеллы Проспера Мериме «Mateo Falkone», впервые опубликованной в «Revue de Paris» (1829. № 4. Mai).
Новелла Мериме почти сразу же после публикации стала источником много-численных русских переводов. Только в течение 1829—1836 гг. появилось пять ее переложений: «Матео Фальконе, или Корсиканские нравы» (Атеней. 1829. Ч. 3. № 15. Август. С. 228—250); «Корсиканские нравы. Матео Фальконе» (Литературные прибавления к «Русскому инвалиду». 1832. № 81. С. 644—647 и № 82. С. 615—655. Пер. В. Соколова); «Матео Фальконе. Корсиканские нравы» (Дамский журнал. 1832. Ч. 40. № 50. Декабрь. С. 161—169 и № 51. С. 171—187. Пер. А. П.); «Матео Фальконе» (Сын Отечества. 1835. Ч. 174. № 50. С. 254—273. Пер. К. Амбургера); «Матео Фальконе, или Корсиканские нравы» // Сорок одна повесть лучших ино¬странных писателей. Изд. Н. Надеждин. Ч. 8. М., 1836. С. 175—209. Все переводы были прозаические. Переложений же стихотворной повести Шамиссо до Жуков¬ского не существовало.
По всей вероятности, более известная русской читающей публике новелла французского писателя, к тому же ставшая источником переложения Шамиссо, и спровоцировала появление подзаголовка: «Из Мериме» в последних прижизнен¬ных изданиях сочинений Жуковского. Скорее, это было указание не на источник перевода, а на литературный первоисточник. Сам Жуковский, в это время уже по¬стоянно живший в Германии и не имевший возможности следить за всеми этапами издания своих сочинений, мог и не знать о появлении подзаголовка и не санкцо-нировать его появление.
Кстати, во всех публикациях до Жуковского имя главного героя повести пи¬салось во французской транскрипции с одним «т»: «Матео», тогда как повседнев¬ным языком жителей Корсики является итальянский, и имя героя должно быть: «Маттео». Ошибка достаточно характерная: создавая свою новеллу, Мериме еще не бывал на Корсике и, следовательно, пользовался каким-то устным или письменным источником.
Что касается появления в черновом автографе и примыкающем к нему списку произведений заглавия повести: «Марко Фальконе», то можно высказать следующее предположение. Во время своего третьего путешествия в Италию в 1838—1839 гг. Жуковский увлекается романом итальянского писателя Томмазо Гросси «Марко Ви-сконти», пытаясь читать его одновременно и в подлиннике, и в французском авто-ризованном переводе (подробнее см.: Янушкевич А. С. В мире Жуковского. М., 2006. С. 379—381), сравнивая реалии двух языков.
Третий вопрос: чем был вызван выбор источника для перевода, своеобразное предпочтение тексту популярной повести Мериме менее известного произведения Шамиссо? Отвечая на этот вопрос, Ц. Вольпе писал: «И, однако, он [Жуковский] из-брал переработку Шамиссо, ибо ему оказался близким дидактизм этого немецкого писателя. Кроме того самый путь Жуковского к «прозе в стихах» опирался на опыт эволюции немецкой поэзии, в которой в 30-е гг. происходит заметное разложение лирического стиха. (…) Опыт Шамиссо, таким образом, для Жуковского, который в эти годы работает над жанром стихового рассказа, оказался очень важен» (Стихот-ворения. Т. 2. С. 484).
Материалы личной библиотеки Жуковского позволяют говорить о том, что поэт прекрасно знал основные произведения Проспера Мериме. В ней сохрани¬лись следующие издания французского писателя: «Chronique du regne Charles IX. Paris, 1832», «Theatre de Clara Gazul. Bruxelles, 1833», «Mosaique. Leipzig, 1833», где первая повесть — «Маттео Фальконе», «Colomba. Paris, 1845». См.: Описание. № 1637—1641. В то же время в дневниковых записях нет никаких свидетельств его отношения к творчеству Мериме, а в указанных книгах — маргиналий, позво¬ляющих говорить о намерении переводить что-либо. Несколько незначительных помет читателя и краткая констатирующая запись в «Хронике короля Карла IX» заставляют думать, что здесь русского поэта интересовали преимущественно исто¬рические факты, а не Мериме-художник.
Что касается творчества Шамиссо, то известно, что поэтом было приобрете¬но его собрание сочинений в 6-ти томах: «Werke Adalbert von Chamisso’s. Leipzig, 1836—1839», но, к сожалению, о характере чтения Жуковским призведений немец¬кого писателя что-либо сказать невозможно, так как в настоящее время издание в его библиотеке отсутствует (Описание. № 791—792). Однако, во-первых, в дневни¬ке поэта есть запись от 19 (31) мая 1838 г., где Жуковский, говоря о пребывании в Берлине и встрече с давним своим знакомым Адольфом Клейстом, фиксирует: «После обеда у Клейста. Чтение стихов Шамиссо» (ПСС 2. Т. 14. С. 86). А во-вторых, и это важнейшее свидетельство целенаправленного интереса Жуковского к творче¬ству немецкого поэта, в течение 1843—1845 гг. он трижды обращается к переводу его произведений. Кроме «корсиканской повести», он переводит повесть «Выбор креста» и одну из «Двух повестей…».
Думается, предположение Ц. Вольпе о причинах выбора Жуковским для пе¬ревода «Маттео Фальконе» именно «переработки Шамиссо» вполне обоснованно и подтверждается конкретными фактами творческой истории. Пожалуй, можно только акцентировать некоторые моменты. Жуковского привлекает определенная притчеобразность текста Шамиссо: он действительно «хронику» Мериме превратил в притчу (Стихотворения. Т. 2. С. 485). Религиозный подтекст притч Шамиссо, идея христианского долга были близки Жуковскому 1840-х гг. и во многом определили его путь к статье «О смертной казни». Нельзя не согласиться с мнением современ¬ного исследователя о том, что «обрисовывая Маттео, он [Шамиссо] оставляет в его характере только то, что делает его трагическим героем, и устраняет все, что может снизить, приземлить этот образ; пересказывая новеллу [Мериме], он подчеркивает наиболее драматические моменты и опускает эпизоды, в которых меньше чувству¬ется напряженность» (Слободская Н. И. Поэзия Адальберта Шамиссо: Автореф. канд.
дис… Горький, 1974. С. 26). Жуковский также последовательно драматизирует со-стояние героя. И в этом смысле вторая редакция «Тараса Бульбы» Гоголя 1842 г. соотносится с творческой историей перевода «Маттео Фальконе». Участие Гоголя в переписывании текста Жуковского не выглядит случайным. Кроме того, как яв¬ствует из вышецитированного письма Жуковского к П. А. Плетневу, переложение Шамиссо в большей степени отвечало представлению русского поэта о «воспита¬тельном эпосе». Не случайно свой перевод «Маттео Фальконе» он предназначал для задуманной книги «Повестей для юношества», куда наряду с «корсиканской повестью» он предполагал включить поучительные истории из русской истории, из эпоса народов мира (об этом подробнее см.: Янушкевич А. С. С. 243).
Разумеется, опыты Жуковского 1840-х гг. «прозы в стихах», «безрифменной поэзии» соотносились с экспериментами Шамиссо в обласги героизации истории (отсюда интерес немецкого романтика к испанскому бунтарю Риего, к Байрону,
