тыс. кв. км в центре Евразии.
73 ..Луветово перо… — Ж.-Б. Луве де Куврэ (J.-B. Louvet de Couvray, 1760— 1797) — французский писатель и политический деятель. Приобрел известность как автор романа «Aventures du chevalier Faublas».
74 …вместе с Вольтером говорили… — цитата из стихотворения Вольтера «Epitre LXIV: А Madame Denis, niece de 1’auteur» («Послание LXIV: Мадам Дени, племян¬нице автора»).
И. Айзикова
ПРИМЕЧАНИЯ
1801
Речи, произнесенные в Дружеском литературном обществе
История Дружеского литературного общества оказалась короткой. 12 января 1801 г. состоялось его учредительное собрание, а уже в начале июня этого же года оно прекратило свое существование. Это общество стало продолжением собрания воспи-танников Благородного пансиона при Московском университете. Его питомцы обра-зовали общество и определили направление своей деятельности. «Наше Общество есть прекрасное предуготовление к будущей нашей жизни», — заявил уже на первом заседании А. Ф. Мерзляков (Амфион. 1815. Кн. 1. С. 51; ср.: ПД. Ф. 309. № 618. Л. 21). Еще четче задачи общества определил его организатор Андрей Тургенев. В своей первой же речи он сказал: «Цель наша — образование себя в литературе, особенно в русской, образование нравственного нашего характера» (Там же. Л. 39 об.).
Согласно уставу общества его «заседания будут однажды в неделю по субботам, в 6 час. вечера», «каждое заседание открывает чередной оратор нравственною речью» (л. 18 об.). Рукописная копия речей «чередных ораторов» (ПД. Ф. 309. № 618. Л. 1—122 — с заглавием: «Речи, говоренные на собраниях Дружеского литера¬турного общества 1801 года»), содержащая датировки большинства речей (всего их было сделано 23) и, по всей очевидности, зафиксировавшая их последовательность, позволяет реконструировать хронику заседаний Дружеского литературного обще¬ства в январе — июне 1801 г. Исследователи, обращавшиеся к рукописным матери¬алам общества: В. И. Резанов (Резанов. Вып. 2) и В. М. Истрин (ЖМНП. 1910. № 8; 1913. № 3), во многом способствовали этому своими разысканиями. Вот как она выглядит (предположительные датировки даны в квадратных скобках; в круглых скобках — указание на лист рукописной копии):
12 января, суббота. Учредительное заседание. Речь А. Ф. Мерзлякова «О главных законах общества» (л. 3—6, 17—24; нумерация листов нарушена).
19 января, суббота. Речь А. Ф. Мерзлякова (без заглавия) в продолжение преды-дущей о предназначении общества (л. 16 об. — 7; нумерация нарушена).
Г19 января, суббота!. Речь А. Ф. Воейкова о русской истории и деятельности Петра III (л. 26—30. Датировка предложена В. М. Истриным // ЖМНП. 1910. № 8. С. 287).
26 января, суббота. Речь М. С. Кайсарова «О том, что воображение доставляет нам больше удовольствий, нежели существенность» (л. 31—35).
9 февраля, суббота. Речь А. С. Кайсарова «О кротости» (л. 36—39). 16 февраля, суббота. Речь Андрея И. Тургенева о целях и задачах общества (л. 39—43).
27 февраля, среда. Речь В. А. Жуковского «О дружбе» (л. 44—52).
1 марта, пятница. Речь А. Ф. Мерзлякова «О деятельности» (л. 53—56).
8 марта, пятница. Речь А. Ф. Воейкова «О героизме» (л. 57—59).
Г15 марта, пятница!. Речь М. С. Кайсарова «О том, что если б человек с самого рождения оставлен был на необитаемом острове, то мог ли бы он отличать впослед-ствии времени порок от добродетели» (л. 60—63).
22 марта, пятница. Речь Александра И. Тургенева. Похвальное слово И. В. Лопу-хину (л. 64—67).
29 марта, пятница. Речь А. С. Кайсарова «О том, что мнение о славе зависит об образа воспитания» (л. 68—70).
459
ПРИМЕЧАНИЯ
7 апреля, воскресенье. Речь Андрея И. Тургенева «О поэзии и о злоупотре¬блении оной» (л. 71—74).
Г14 апреля, воскресенье!. Речь В. А. Жуковского «О страстях» (л. 75—77).
Г21 апреля, воскресенье!. Речь Андрея И. Тургенева «О русской литературе» (л. 78—82).
Г28 апреля, воскресенье!. Речь В. А. Жуковского «О счастии» (л. 83—88).
ГМежду 28 апреля и 4 мая!. Речи С. Е. Родзянки «О бессмертии души» (л. 89—90; речь переписана не до конца, остались чистыми л. 91—93) и «О Боге» (л. 94—99).
Г4 мая, суббота!. Речь А. Ф. Мерзлякова «О трудностях учения» (л. 100—107).
11 мая, суббота. Речь А. Ф. Воейкова «О предприимчивости» (л. 108—110).
Г18 мая, суббота!. Речь М. С. Кайсарова «О самолюбии» (л. 111—115).
Г25 мая, суббота!. Речь Александра И. Тургенева «О том, что люди по большей части сами виновники своих несчастий и неудовольствий, случающихся в жизни» (л. 115 об. — 118).
1 июня, суббота. Речь А. С. Кайсарова «О том, что мизантропов несправедливо почитают бесчеловечными» (л. 118 об. — 122).
Отсутствие протоколов заседаний не позволяет уточнить предполагаемые дати-ровки и объяснить перенесение некоторых собраний с субботы на другой день. Но в целом, думается, реконструированная хроника дает общее представление о составе участников общества, его деятельности и об участии в его работе отдельных членов. Нельзя не согласиться с мнением авторитетного исследователя Дружеского литературного общества, впервые полностью опубликовавшего тексты всех речей, В. И. Резанова, о том, что «темы речей, служивших исходными пунктами прений в собраниях Общества, отличались серьезностью и большим разнообразием» и, что три речи Жуковского «представляют весьма значительный интерес для опреде¬ления миросозерцания и настроений нашего поэта в первое время по выходе его из Университетского благородного пансиона» (Резанов. С. 197, 199).
Три речи Жуковского, произнесенные на заседаниях Дружеского литератур¬ного общества в феврале-апреле 1801 г., органично соотносятся с его теорией нрав-ственного самоусовершенствования и концепцией «внутреннего человека», опре¬деляя основные мотивы творчества этого времени… «Жизнь, мой друг, бездна // Слез и страданий…» («Майское утро»), «Повсюду дружба водворилась…» («Добро¬детель»), «Героем тот лишь назовётся, // Кто добродетель красну чтит…» («Герой»); «Брань, брань твоим страстям!..» («Человек»), «Друг человечества — вот истинный герой, которого дела в сердцах, которого слава в вечности» («Истинный герой». Курсив Жуковского) — эти поэтические афоризмы из произведений 1799—1801 гг. на правах автореминисценций почти без изменения входят в текст его речей.
Тематика речей Жуковского представляется далеко не случайной. Как спра¬ведливо заметил исследователь, «жажда дружбы и любви — яркая черта психики Жуковского; культ дружбы получает в нем теоретика и горячего пропаган¬диста» (Резанов. С. 199). Не менее актуальной для будущего романтика была и проблема страсти как источника творчества. Уже через четыре года, работая над «Конспектом по истории литературы и критики», он будет штудировать труды немецких критиков и «практических философов» X. Гарве и И.-Я. Энгеля, разви¬вавших теорию «смешанных страстей».
Одним словом, и собственные речи Жуковского, и размышления его друзей стали существенным этапом в эстетическом развитии первого русского романтика.
/,6о
ПРИМЕЧАНИЯ
Как вспоминал впоследствии А. Ф. Мерзляков: «Мы, поистине, управляемые благо¬роднейшею целью, все в цвете юности, в жару пылких лет, одушевленные единым благодатным чувством дружества, не отравленным частными выгодами самолюбия, учили и судили друг друга в первых наших занятиях, и, жертвуя, по-видимому, своим удовольствием, между тем нечувствительно и скромно, исполненные патри¬отизма и любви к изящному, приготовляли себя на будущее наше служение» (Амфион. 1815. Кн. 1. С. 50).
(О дружбе)
(«Друзья мои! Кто из вас не повторит сего со мною?») (С. 210)
Автограф неизвестен.
Копия: ПД. Ф. 309 № 618. Л. 44—52 — без заглавия, с датой: «27 февраля». Заглавие «О дружбе» находим в приведенном выше перечне речей, произнесенных в Дружеском литературном обществе.
При жизни Жуковского не печаталось.
Впервые: Резанов. Вып. 2. С. 170—180. Текст речи перемежается примеча¬ниями публикатора.
Датируется: 27 февраля 1801 г.
В. И. Резанов, впервые опубликовавший эту речь Жуковского, обратил особое внимание на ее связь с литературой того времени. «По этому вопросу, — писал он, — живо интересовавшему в ту сентиментальную эпоху, существовала у нас уже целая литература, в стихах и прозе, главным образом переводная» (Резанов. Вып. 2. С. 167).
Среди возможных источников, привлекших внимание молодого поэта во время работы над речью, исследователь называет трактат Цицерона «Лелий, или О друже-стве» в переводе с лат. М. Павлова (СПб., 1781), «Рассуждение о дружестве» маркизы де Ламберт (перевод с фр. С. Смирнова; СПб., 1772), «Стихи на дружбу» И. Ф. Богда-новича, многочисленные публикации в новиковских («Московское ежемесячное издание», «Утренний свет», «Покоящийся трудолюбец»), карамзинских («Аглая», «Аониды», «Пантеон иностранной словесности») и других периодических изданиях («Приятное и полезное препровождение времени», «Иппокрена», «Детское чтение для сердца и разума», «Новые ежемесячные сочинения»). Подробнее см.: Там же. С. 167—169.
Вероятно, круг источников можно было бы и расширить, но в этом нет необхо-димости: тема дружбы, мотивы дружбы и любви определяли атмосферу времени: «поэзия в уединении с друзьями — вот утопия западных и наших сентиментали¬стов; в одиночестве не воспитать гуманного чувства, сердце возделывается в взаи¬модействии одинаково настроенных людей» (Веселовский. С. 63). Само название Дружеского литературного общества актуализировало эту тему среди важнейших и программных. Ее отзвуки можно найти в речах других членов общества.
Но, пожалуй, необходимо обратить внимание еще на один существенный источ¬ник — историю дружбы И. И. Дмитриева и Н. М. Карамзина и ее отражение в их стихотворной переписке. Жанр дружеского послания, отчетливо обозначившийся в поэзии Карамзина 1794—1795 гг. (послания к И. И. Дмитриеву, А. А. Плещееву),
46i
ПРИМЕЧАНИЯ
атмосфера бесед с друзьями в «Письмах русского путешественника» — все это было питательной почвой для эстетической рефлексии автора речи.
1 Любовь и дружба — вот в чём можно ~ Недаром землю бременил! — Стихотворный эпиграф к речи — отрывок (ст. 142—149) из «Послания к Дмитриеву, в ответ на его стихи, в которых он жалуется на скоротечность счастливой молодости» Н. М. Карамзина. Написано в апреле 1794 г. в ответ на «Стансы к Н. М. Карам¬зину» И. И. Дмитриева. Впервые опубликовано в сборнике Карамзина «Мои безделки» (М., 1794. Ч. 2). По всей вероятности, цитируя стихи по памяти, Жуков¬ский внес некоторые изменения в их текст: ст. 142 вместо «вот чем можно» — «вот в чём можно») ст. 146 вместо «И кто любил…» — «И кто любим…») ст. 147 «Был другом нежным, другом чтимым» — «Был другом, нежным, свято-чтимым». Есть изменения и в синтаксисе: восклицательные знаки в конце ст. 145, 149, отсутствующие у Карам-зина; отсутствие тире в ст. 145, но так как автограф речи не сохранился, трудно говорить со всей определённостью о принадлежности этих изменений именно Жуковскому. Характерно, что эти стихи Карамзина Жуковский уже использовал как эпиграф в своём переводе «Мальчика у ручья» (см. комментарий в наст. томе). Нельзя не согласиться с мнением В. И. Резанова о том, что «Эпиграф этот послужил исходным пунктом последующего рассуждения» (Резанов. Вып. 2. С. 170).
2 Мы живём в печальном мире ~ назначенные нам судьбою… — Еще в стихотво-рении «Майское утро» (1797) Жуковский говорил: «Жизнь, мой друг, бездна // Слез и страданий…» Мотив рока и судьбы — один из устойчивых в его творче¬стве. В стихотворении «На смерть А(ндрея Тургенева) (1803) читаем: «Во гробе нам судьбой назначено свиданье!».
3 Любовь — которую не сравниваю с дружбою. — Как убедительно показал В. И. Резанов, «вопрос об