отношении дружбы к любви был уже достаточно разъ¬яснен в тогдашней литературе» (Резанов. Вып. 2. С. 171). В качестве примеров исследователь называет многочисленные образцы стихотворной и прозаической продукции из журналов Новикова и Карамзина, имеющие заглавие «Любовь и дружба» (Там же. С. 171—172).
4 Пифагор в разговоре о дружбе сказал ~ изречение, достойное великого философа, который произнёс его. — Александрийский философ Порфирий в «Жизнеописании Пифагора» приписывал цит. изречение последнему. Однако, по всей вероятности, оно принадлежит греческому философу-стоику Зенону (ок. 346—264 гг. до н. э.). Латинская форма этого выражения alter ego (второй «я»). Далее, говоря о выборе друга, Жуковский, в частности, замечает: «…одним словом, это второй я, которого ничто, ничто не разлучит со мною» (Курсив мой. —А. Я.).
5 …в дефинициях дружбы… — Как указывает В. И. Резанов, «о правилах и законах дружбы говорил уже Цицерон в своем диалоге «Лелий о дружбе»; говорилось о том же в «Речи к молодым детям о выборе друзей» в новиковском «Покоящемся трудо¬любце»» (Резанов. Вып. 2. С. 172).
0 …нос нею не надобно смешивать грубости… — Слово «грубости» выделено подчер¬киванием. Жуковский, как уже заметил В. И. Резанов, повторяет то, что сказал в своей речи 16 февраля 1801 г. Андрей Тургенев. Ср.: «Да будет же, любезные друзья, искренность первым законом нашего собрания (…), но мы очень удалимся от нашей цели, если смешаем ее, хотя без намерения, с колкостию и грубостию» (Резанов. Вып. 2. С. 176. Курсив автора речи).
/,62
ПРИМЕЧАНИЯ
7 Тогда Пифиас радостно умирал за Дамона… — Жуковский, рассказывая об истории дружбы двух пифагорейцев из Сиракуз — Дамона (Damon) и Финтия (Phintias), вероятно, опирается на трактат Цицерона «Об обязанностях» (кн. 3; 45), который с многочисленными пометами сохранился в его библиотеке (Описание. № 817). Ср.: «Пифагорейцы Дамон и Финтий, по рассказам, относились друг к другу так, что когда тиран Дионисий назначил день казни одного из них, и приго¬воренный попросил его об ее отсрочке на несколько дней, чтобы обеспечить своих близких, то другой поручился за него — с тем, чтобы умереть, если тот не возвра¬тится» (Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М., 1975. С. 135. Перевод с лат. В. О. Горенштейна). Согласно же преданию, Дамон остался заложником и едва не был казнен за Финтия (Пифиаса). См. также статью «Дружба, или Дамон и Пифиас» из «Примеров слога» в наст. изд.
8 …утешительный Гений… — Здесь впервые Жуковский употребляет одну из тех поэтических формул, которая впоследствии станет лейтмотивной в его твор¬честве. Так, в стихотворении «К самому себе» (1813) он пишет: «Будь настоящее твой утешительный гений!» Эти же слова он неоднократно повторяет в дерптских письмах-дневниках 1814—1815 гг., используя их как обращение к Маше Прота¬совой. Уже первая запись от июня 1814 г. открывается словами: «Мой друг утеши¬тельный!» (Письма-дневники. С. 145). А затем в разных вариантах: «ангел утеши¬тель» (С. 146), «утешительная мысль о моем друге» (С. 156); «будь настоящее наш утешительный Гений» (С. 160); «Испытание — приготовление к утешению» (С. 210) и т; д. — Жуковский развивает свою философию утешения.
9 Ах, скажите, не привлекателен ли и самый одр кончины… — Последние слова речи Жуковского предвосхищают его предисловие к повести «Вадим Новогород-ский» (1803), посвященное памяти Андрея Тургенева.
О страстях
(«Друзья мои, что такое страсти?») (С. 215)
Автограф неизвестен.
Копия: ПД. Ф. 309. № 618. Л. 75—77 — с заглавием: «О страстях», без даты. При жизни Жуковского не печаталось. Впервые: Резанов. Вып. 2. С. 183—187. Датируется: середина апреля 1801 г.
Как убедительно показал В. И. Резанов, тема очередной речи Жуковского «Отно-сится к числу весьма популярных в то время» (Резанов. Вып. 2. С. 180). Исследова¬тель приводит 18 публикаций в периодических изданиях того времени, где уже в названии заявлена эта тема (Там же. С. 181). Эта проблема волновала Н. М. Карам¬зина, который в четверостишии «Размышление: страсти и бесстрастие» сказал: «Нам страсти — горе, мука; // Без страсти жизнь — не жизнь, а скука» (Аониды. 1797. Ч. 3. С. 108). В романе Карамзина «Рыцарь нашего времени» читаем: «Страсти! страсти! Как вы ни жестоки, как ни пагубны для нашего спокойствия, но без вас нет в свете ничего прелестного; без вас жизнь наша есть пресная вода, а человек — кукла; без вас нет ни трогательной истории, ни занимательного романа» (ВЕ. 1802. Ч. 4. С. 41).
ПРИМЕЧАНИЯ
Сам Жуковский, выросший под влиянием масонской теории «внутреннего человека», почерпнутой им из сочинений пансионских наставников, прежде всего И. В. Лопухина и И. П. Тургенева, постоянно уже в раннем творчестве возвраща¬ется к теме воздействия страстей на человека. В статье «Жизнь и источник» (1798) он говорит «Если мудрый наставник гласом истины извлечет из неопытного сердца юноши жало страстей, то дни его просветятся и солнце благоразумия рассеет туман заблуждений» (С 7. Т. 5. С. 224). В стихотворениях «Мир» (1800) и «К человеку» (1801), написанных до произнесения речи, он призывает: «Лишь страсти буйные, строптивы побеждай, // И будь во брани только с ними…»; «Брань, брань твоим страстям!» Масонская установка на «умерщвление страстей» и изживание «ложных страстей» как путь к добродетели и самоусовершенствованию была близка моло¬дому Жуковскому. Ее отзвуки можно обнаружить в его письмах и ранних дневниках.
Но чтение произведений Руссо, «Опыта о человеке» А. Попа, «Разговора о счастии» Карамзина, гётевского «Вертера», трактатов немецких «практических философов» — X. Гарве и И.-Я. Энгеля, эстетических сочинений, связанных прежде всего с теорией драмы, — все это (а также собственный творческий путь) вносило существенные коррективы в масонскую теорию «внутреннего человека». Жуковский идет к постижению феномена «смешанных страстей», задумывается над изобра¬жением «характеров сумасшедших в трагедии» (примечания к трактату X. Гарве «О ролях сумасшедших в трагедиях Шекспира и о характере Гамлета в частности». Эстетика и критика. С. 123—126). «Страсть потому всегда привлекает, что она близка к нам: ее источник в человеческом сердце» (Там же. С. 119), — констатирует Жуков¬ский, работая в 1805—1810 гг. над «Конспектом по истории литературы и критики».
Речь «О страстях» в этом отношении показательна: она выявляет противоречи¬вость позиции молодого поэта и раскрывает направление его поисков.
1 …ученик Зенонов… — полемика с представителями стоической школы во главе с греческим философом Зеноном (ок. 335 — ок. 262 до н. э.) — устойчивый элемент всех размышлений о страстях. Его имя постоянно повторяет Н. М. Карамзин: «С (…) Зеноном // Сердец жестоких не смягчить…» (Послание к И. И. Дмитриеву… // Карамзин Н. М. Избр. соч.: В 2 т. Т. 2. С. 35). А. Поп в «Опыте о человеке» (эпистола вторая) писал: «Хоть стоик добродетелью зовёт // Апатию, холодную, как лёд, // Наш разум спорит с мудростью такой, // Предпочитая труд, а не покой» (Поуп Алек¬сандр. Поэмы. М., 1988. С. 158. Перевод с англ. В. Микушевича).
2 …на костры Лиссабонские… — имеются в виду последствия разрушительного землетрясения в Лиссабоне в 1755 г.
3 …на Потозскую мину… — мина — подкоп, подземный ход (Толковый словарь живого великорусского языка В. Даля. М., 1881. Т. 2. С. 327). Здесь имеются в виду Потозские золотоносные рудники.
4 …на могилу Вертера… — Жуковский говорит о герое известного романа Гёте «Страдания юного Вертера», покончившего жизнь самоубийством. В 1798 г. к пере-воду этого романа обратился Андрей Тургенев. По всей вероятности, и Жуков¬ский вместе с А. Ф. Мерзляковым принимал участие в этом проекте (см.: Жирмун¬ский В. М. Гёте в русской литературе. М., 1998. С. 61). См. также: Письма Андрея Тургенева. С. 371.
5 Какой-нибудь ученик Зенонов ~ пользоваться благими дарами натуры! — Весь этот пассаж из речи Жуковского, как справедливо заметил В. И. Резанов, «составляет
ПРИМЕЧАНИЯ
перифраз Карамзина» из его «Разговора о счастии» (Резанов. Вып. 2. С. 183). Ср.: «Мелодор. Ты хочешь быть панегиристом страстей: но я укажу тебе на мыс Левкад-ский, на пепел городов, на высокие бугры, составленные из костей человеческих; на Африканские берега, где люди продают людей в рабство — и скажу: вот действие страстей! (…) Филалет. (…) Нет, нет! Природа не виновата, если мы несчастливы и врожденные склонности, источник верных благ, превращаем в источник зол, вопреки ее доброму намерению» (Карамзин Н. М. Сочинения: В 2 т. Л., 1984. Т. 2. С. 193, 197. Курсив автора).
6 Что же такое страсти? Не иное что, как самолюбие… — выделенное подчерки-ванием понятие «Самолюбие» — своеобразная реминисценция из рассуждений о страстях, на которые ориентировался автор речи. Так, А. Поп в «Опыте о человеке» (эпистола вторая), уделив особое внимание философии себялюбия (самолюбия), замечал: «Все страсти себялюбьем рождены…» (Поуп Александр. Поэмы. С. 157).
7 …говорит Руссо… — первая фраза кн. I романа «Эмиль, или О воспитании» («Tout est bien, sortant des mains de LAuteur des choses; tout degenere entre les mains de rhomm» — «Все выходит хорошим из рук Творца, все вырождается в руках человека»). Именно эту фразу Жуковский отметит и прокомментирует при чтении «Эмиля» (БЖ, III, 78).
8 …пускай страсти повинуются рассудку… — впоследствии в примечании к трак-тату X. Гарве «О ролях сумасшедших в трагедиях Шекспира и о характере Гамлета в частности» (см. преамбулу к речи) Жуковский подробно разовьет это положение еврей речи. «Ум оживляется страстию, — пишет он, — страсть направляется умом; не оживленный страстию ум спит; расстроенный страстию ум убит — состояния одинакие» (Эстетика и критика. С. 125).
О счастии
(«Взгляните со мною на театр мира…») (С. 217)
Автограф неизвестен.
Копия: ПД. Ф. 309. № 618. Л. 83—89 — с заглавием: «О счастии», без даты. При жизни Жуковского не печаталось.
Впервые: Резанов. Вып. 2. С. 190—197. Публикация сопровождается коммен-тариями.
Датируется: около 28 апреля 1801 г. на основании местоположения текста в составе рукописной копии всех речей.
Тема третьей речи Жуковского — «одна из самых популярных в нашей литера¬туре конца XVIII века; с разных сторон этот вопрос рассматривался и освещался в стихах и в прозе, в произведениях переводных и оригинальных» (Резанов. Вып. 2. С. 187). Исследователь приводит названия 34 произведений (Там же. С. 187—189), среди которых особенно известны были оды В. Майкова «Счастие» и В. Капниста «На счастие», поэма М. Хераскова «Пилигримы, или Искатели счастия», «Разговор о счастии» Н. М. Карамзина, переводы оды Горация «К счастию».
Жуковский уже в предшествующем творчестве — статье «Жизнь и источник» (1798), речи на акте в Университетском благородном пансионе 14 ноября 1798 г.,
4б5
ПРИМЕЧАНИЯ
стихотворении «Добродетель» (1798) — последовательно проводит мысль о нераз-рывной связи счастья и добродетели. «Счастлив тот юноша, который в златое время своей непорочности посаждает в своём сердце семя добродетели…» (С 7. Т. 5. С. 224); «мы