О, охотно! Охотно! Только бы ей найти его, только бы сыскать молчаливого, верного чело¬века, которого бы к нему послать было можно. «А Петр?» Ну конечно; да очень прост. — Прост? Какая до этого нужда? Не много надобно ума для того, чтобы расспрашивать о человеке, который так и так назы¬вается; чтобы проехать неприятельскую армию под именем богатого купца, переезжать из полку в полк, разведывая о таком-то офицере и, нашедши его, сказать ему: «Сестра Лиза приказала кланяться; она теперь живет в Р**». Вот все! Кажется, дела не много, и Петр довольно смыш¬лен для этого. Правда, иногда промедлит он неделю там, где бы дру¬гой в два дни отделался, и не редко будет подвергать имя вдовы Ван Шиппер насмешкам молодых прапорщиков и подпоручиков, но какая до этого нужда? Кто знает вдову Ван Шиппер, и кому известны связи ее с Вильгельмом? Итак, чего медлишь? Во имя Божие!
Петр получил сотни две червонцев на дорогу, выучил наизусть свою ролю и отправился в путь свой с уверением, что найдет непременно моло¬дого господина, где бы он ни был, хотя бы зашел за тридевять земель в три¬десятое царство!
Уже два месяца прошло с тех пор, как он отправился; Лиза считала минуты и ждала нетерпеливо его возвращения. Она стала жить еще уединеннее прежнего и посвятила себя единственно веселой надежде найти своего Вильгельма здоровым и верным. Здоровым? Ну это еще идет; но для чего же и верным? Разве она от него не отказалась? Если он, во время разлуки с нею, нашел для себя молодую, прекрасную, бога¬тую невесту; если он соединил судьбу свою с ее судьбою, то не должна ли она еще благодарить его за то, что он подкрепил слабое ее сердце и навсегда лишил ее возможности отступить от своего намерения. Сперва почитала она себя его недостойною, но не то же ли она теперь, что была и прежде? Богатство никогда не возвратит потерянной чести!
Но она под словом верность разумела только братскую верность. А! Это другое дело; на братскую верность она еще имеет права.
Уже два месяца ждала она без всякой пользы. Театр войны при¬ближался больше и больше, и наконец она совсем перестала наде¬
I20
— ПРОЗА 1800 ГОДА —
яться, чтобы посланный ее возвратился, ибо крепость Р** была вне¬запно осаждена неприятелем, и следственно, ни одна душа не могла ни взойти, ни выйти из города.
Жителям Р** было не очень приятно, что незваные неприятельские бомбы посещали их жилища; они то и дело приходили к коменданту с представлением сдать крепость. Но честный генерал хорошо знал свою должность; и, наконец, наскучив неотвязностью осажденных, обещал первого, кто будет говорить ему о сдаче, привязать к столбу на валу крепости. Сия угроза подействовала: граждане замолчали и с тайным ропотом терпели страх и нужду.
Неприятельские батареи окружили крепость; то, что осажденные с трудом разрушали в неделю, часто в одну ночь опять возобновля¬лось. Скоро к пушечной пальбе привыкли точно так, как к колоколь¬ному звону по праздникам; еще мало сделано было вреда крепостному строению, еще голод не давал себя чувствовать, но неприятель уже несколько раз требовал сдачи. Однажды офицер явился с трубачом в крепость и с завязанными глазами был представлен коменданту.
Лизин дом находился на одной из тех улиц, по которым ему прохо¬дить надлежало. Она услышала шум и подошла к окну — ба! Посреди тысячей узнала бы она своего Вильгельма. Правда, белый платок закрывал его глаза и половину носа, но его губы, его волосы, поступь, талия — это был он, точно он! Посреди тысячей узнала бы она его! Она закричала громко и протянула к нему руки из окна своего. К счастию, народный шум заглушил крик ее; и как все смотрели на присланного чужестранца, то никто не приметил ее движения.
С трепещущим сердцем ожидала она возвращения его, чтобы совер¬шенно увериться в своих мыслях. Уже прошло более полчаса. Лиза ходила скорыми шагами взад и вперед по горнице, и всегда невидимая сила влекла ее к окну. Наконец он показался опять. О! Это был он! Уже издали она в том удостоверилась. Бесчеловечные провели его мимо. Он так к ней близок — все жилки и мускулы ее трепетали; она не может его кликнуть, не может остановить его; он пропадает из глаз ее, и она в бес-памятстве бросается на софу.
Когда пришла она в чувство, то вспомнила, что в петличке его видела крестик.
— Благородный Вильгельм! — вскричала она, — ты хорошо испол¬нял свою должность! Проклятые газеты! В них ни слова не написано о твоей храбрости!
Этот крестик довольно льстил ее самолюбию. Желание обнять неу¬страшимого своего брата увеличилось в душе ее; ежедневно мысли ее перелетали вместе с ласточками за крепостные рвы, и надобно при¬
121
— ПРОЗА 1800 ГОДА —
знаться, что она с самой той минуты, когда увидела Вильгельма, сде¬лалась очень худою гражданкою и охотно бы сдала крепость, если б только это состояло в ее власти.
Она не могла удержаться от радости всякий раз, когда слышала, что неприятель построил новую батарею; что крепость стеснялась со всех сторон больше и больше; что все выходы были пересечены для осаж¬денных; когда же комендант почел необходимым уменьшить порцию хлеба для избежания голоду и от сего произошел всеобщий ропот, то одна Лиза только осталась тогда спокойною и беззаботною, ибо она почитала сие знаком скорой сдачи, а до тех пор охотно бы согласилась есть по одной унции в день. Таковы все люди! Все страсти — выключая одной страсти к отечеству — делают нас эгоистами и заставляют нас, для нашего собственного блага, забывать благосостояние общее.
Но исполнение желаний ее было не так-то близко, как она чаяла. С увеличивающеюся нуждою и недостатком увеличивалось и упрям¬ство коменданта, и на последнее предложение со стороны неприятеля, в котором он, между прочим, грозил штурмом, отвечал он, что намерен пасть под развалинами своего города. Неприятель начал в самом деле при¬готовляться к приступу, и осажденные ни день, ни ночь не сходили с валу, решившись сделать сильный отпор в случае нападения.
В одну дождливую сентябрьскую ночь вдруг гром артиллерии про¬будил граждан. Неприятель оправдал свои угрозы и с ужасным воплем устремился на стены. Шум и тревога на улицах, стоны женщин, крики детей, гром пушек, вопли сражающихся в отдалении, горящие бомбы в воздухе, которые страшным образом освещали ужасное зрелище — все сие могло поколебать самого неустрашимого. Но Лиза почти не думала о своей собственной опасности; она видела одного Вильгельма, оба¬гренного кровью, летящего стремглав со стены, и лежала на коленях и со слезами молилась Богу.
Долго победа оставалась сомнительною; наконец наступил день, и с ним раздался крик на улицах: «Неприятель, неприятель в городе!» Что могло бежать, то бежало; иные скрывались в церквах и монастырях, дру¬гие на чердаках и погребах. Подобно шумящему, неукротимому потоку стремилась неприятельская толпа по улицам; ни одна купеческая кладо¬вая, ни один примечательный по наружности дом не избавились от раз¬грабления; младенцы отрывались от грудей матерних и были носимы на пиках по городу; супруги, дочери лишались чести в глазах супругов и отцов своих. Напрасно старались офицеры укротить бешенство разъя¬рившихся; голос их пропадал посреди ужасного шума и криков.
И в жилище Лизы прибежала толпа беснующихся. Она бросилась на колени с видом умоляющим. Алчные разбойники прежде всего устре¬
122
— ПРОЗА 1800 ГОДА —
мились на серебро и украшение, ломали и расхищали сундуки ее. Вдруг пробудились буйные желания в сердцах их при виде устрашенной кра¬савицы; со скотским исступлением кинулись они на свою добычу. Бед¬ная жертва бессильно боролась с своими губителями. Ах! Она бы про¬пала, когда бы пронзительный вопль ее не привлек на помощь к ней великодушного избавителя. Молодой офицер вбежал в горницу, как молния, бросился на одного из самых остервенившихся злодеев, схва¬тил его за волосы и грозил заколоть, если он будет противиться. Гроз¬ный его голос и приставленная к груди шпага устрашили сладостраст¬ных; один за другим укрались с похищенным серебром из дому и оста¬вили избавленную Лизу одну с ее избавителем.
Она пробудилась из бесчувственного забвения. Робко посмотрела на своего избавителя, надеясь узнать в нем Вильгельма, но это был не Вильгельм. Молодой офицер благородного виду стоял перед нею и радовался, что счастие привело ему быть ее избавителем.
Еще чувства ее не совсем успокоились от прошедших ужасов; она произносила только отрывистые, невнятные слова; с благодарными сле¬зами сняла она дорогое кольцо с пальца и предложила его великодуш¬ному незнакомцу; но он с скромностию отвергнул его. — «Разве хотите вы, — сказал он, — отнять последнюю цену у моего дела, которым я и так одолжен случаю?» Он пробыл с нею до тех пор, как все утихло и успокоилось в городе. Потом вышел он от нее с обещанием посетить ее как можно скорее, и Лиза уже поздно вспомнила, что ей надлежало его, по крайней мере, спросить о имени. Вильгельмово имя тысячу раз готово было сорваться с языка ее, и только некоторое застенчивое чув¬ство благопристойности препятствовало ей осведомиться о нем в сию минуту.
ГЛАВА XXIV
НАГРАЖДЕННОЕ ПОСТОЯНСТВО
Пришедши несколько в себя от прежнего страха, села она к окну и целый день смотрела на неприятельских офицеров, которые толпами ходили мимо ее. Она вздрагивала, как скоро примечала кого-нибудь похожего станом или поступью на милого ее брата; иногда казалось ей, что он идет вдали. «Он, он!» — говорило ей трепещущее сердце, но он приближался и — был не Вильгельм!
«О! Для чего не ему, а незнакомцу обязана я своим избавлением? Для чего случай и любовь не привели его в дом нежной сестры своей?
— ПРОЗА 1800 ГОДА —
Или — Боже! Если его уже нет более? Конечно, мужество погубило его! Конечно, первый вскочил он на городскую стену. Ах! Он не знал, что за самою этою стеною лежала Лиза его на коленях и молила его ангела-хранителя о спасении милой его жизни!»
Так колебалась душа ее между страхом и надеждою. Нетерпеливо дожидалась она обещанного возвращения молодого офицера, ее изба¬вителя, и решилась твердо спросить у него о Вильгельме.
«О, когда бы незнакомец пришел поскорее! Где он? Для чего мед¬лит? Зачем стыдилась я тогда спрашивать? Может быть, теперь была бы я уже в объятиях Вильгельма!»
Потерпи, милая Лиза! Посмотри на улицу — вот он! Уже идет твой избавитель; ты узнаешь его по стройному стану, по ясным голубым гла¬зам его; теперь он
