своей матери, творя блаженным народ свой, внимая гласу каждого несчастливца, исполняя законы дружества и рыцарского звания, взошел девятнадцатилетний Свенд на престол Нор¬вегии, и любовь воцарилась с ним вместе. Под бременем государствен¬ных дел в кругу рыцарей, в храме правосудия при алтаре Одина искал взор его Ильдегерды, и сердце его томилось посреди веселостей пир-шества, при играх рыцарей, при песнях бардов. «Какое мучительное чувство!» — вскричал он однажды, тихонько удалившись от стола, где тщетно сладкие напитки манили его своим запахом и звоны серебря¬ных струн бардов привлекали слух его. «Какое мучительное чувство превращает для меня трон в гробницу, рождает в сердце моем холод¬ность к радостям благодеяния и дружбы. Сбросим это несносное бремя, это блестящее рабство! Самые блаженные наслаждения Валкалы** будут для меня хладны, если судьба не позволит мне в объятиях любви вдвое почувствовать их сладости. Что препятствует мне? Для чего не произ¬несет язык мой признания, уже трепещущего на устах моих, что удер¬

Вингольф — чертог дружества. Валкала — рай воинов.

— ПРОЗА 1801 ГОДА —

живает руку мою положить скипетр и корону к ногам той, для кото¬рой мало престолов света? Пойдем, пойдем к Ильдегерде, я не смотрю на предков! Ах! В ней только оживет для меня Тора, с нею только привле¬кателен для меня венец мой!»

Сказав сие, полетел он в храм богини любви*, чтоб ей принесть жертву. «Почтенный старец, — сказал он жрецу ее, — служители Одина предсказали мне судьбу моего трона; темны были слова их, но я спокоен, одни тираны опасаются будущего. Скажи мне судьбу моего сердца; оно для меня столь же дорого, но да будут слова твои ясны, как луч солнца; любовник трепещет будущего».

С почтением преклонил колена свои седовласый старик и пошел в алтарь богини; непритворно, чисто воспылало к ней пламя на священ¬ном алтаре и в Свендовом сердце. С важным видом возвратился назад старец, мрачно было его лицо, облако его покрывало, и взор смертного не мог различить, солнце ли надежды или грозная комета под ним таи¬лась; так зачал говорить он после краткого, священного молчания. «Ты любимец богов и своего народа, — добрый государь получит награду свою в объ¬ятиях Валькиры»**.

— Это она, это она! — воскликнул в восторге молодой государь. Какой между смертными могла богиня любви дать имя бессмертной — только ей, только Ильдегерде оно прилично, благодарю тебя, старец! Ты скоро услышишь обо мне, скоро дары мои обременят помост этого храма. Прости! Дай мне твою руку! Прости, молись обо мне!

«Принц!» — сказал старик, заминаясь и сомнительно качая головою, но Свенд не слыхал ничего, Свенд бежал уже через рощу, одни только мысли его бежали быстрее, образ Ильдегерды носился перед ним, имя Ильдегерды было на устах его, и только одно истолкование, которое он давал обманчивому оракулу, казалось ему возможным. Задыхаясь, прибежал он к своему дворцу, задыхаясь, приказал он оседлать себе быстрейшую лошадь, и в прелестных видах представляла ему фанта¬зия первую минуту свидания после года разлуки. Вдруг военная труба извлекла его из сладостных мечтаний. «Да и не худо, — сказал ему Тотт, старый его полководец, — вели оседлать себе лучшую лошадь, собери всадников и воинов твоих и ступай против злодея Ранфрида. Видишь ли ты там беспрестанно увеличивающиеся кучи плачущих беглецов, смотри, тот оставил дом свой, объятый пламенем, тот видел поноше¬ние жены своей. Иной лишился плодоносных своих полей, иной был

Она называлась Аофна.

Валкира — так назывались девы Валкалы, которых Один посылал в сражения, дабы воспламенить сражающихся и облегчить страдания умирающих.

— ПРОЗА 1801 ГОДА —

свидетелем убийства безоружного отца своего. С войском грабителей и убийц опустошает Ранфрид твое государство. Так вели подать луч¬шую лошадь! Собери храбрых норвежцев! Ступай ему навстречу. Пусть почувствует этот бесчеловечный, что кровь отца твоего течет в твоих жилах, что сильна рука твоих рыцарей и что жив еще старик Тотт».

Точно так, как спящий сладким сном пробуждается с содроганием, пораженный кинжалом, точно так затрепетал Свенд при сем известии. Но взор на плачущих граждан заставил его опомниться, и любовник уступил место герою. Не медля, разослал он гонцов к верным полко¬водцам своим, скоро собрались они, ведя за собою множество хорошо вооруженных воинов, и с трепещущим сердцем видит Свенд при сте¬нах своего замка гордую рать под предводительством Тотта. Ступай отмщать за твоих подданных, говорило мужество в благодарном сердце юноши, меня зовут их вздохи, на меня устремлен слезящий взор их, умолкни, приятный голос любви, умолкни на время, я иду побеждать, иду собрать лавры, чтобы их положить к ногам Ильдегерды.

В блестящем вооружении вскочил молодой государь на своего коня, подле него ехал опытный Тотт; воины ударили в щиты свои; барды зазвучали воинственные песни на своих арфах, и воинство выступило в поход. Женщины, дети и старики толпились на пути, по которому шло оно, благословили своего монарха, который ласково смотрел на них, и просили у богов ему защиты, победы и сохранения жизни.

Так шли воины, жаждущие сражений и мщения. Беспрестанно гонцы, возвещая горесть, бегущих и грабительство разбойников, раз¬дували пламя яростных сердец их. Недалеко уже отстояло неприятель¬ское войско, как Свенд собрал вкруг себя главных своих полководцев и говорил им в жару юности с песчаного возвышения, служившего ему вместо амвона, следующее: «Завтра, друзья мои, завтра будет реши¬тельный день! Принесем жертву Одину. Да ниспошлет он победу мечам нашим, победу справедливости — она ждет нас, поспешим в тишине нощи противу дерзостного грабителя и убийцы. Да поразит его подъя¬тый меч народов моих и да низвергнет его во время сна в мрачные объ¬ятия Гелы»*.

— Потише! — прервал хладнокровный Тотт, — надобно приняться за дело так, как должно, как требуют того уставы рыцарства. Надобно сперва послать в шведский лагерь герольда, чтоб знать причину войны, узнать, не можно ль обойтись без пролития крови. Если требование Ранфридово справедливо, если он согласится заплатить за то, что разо-

Гела — смерть. От ред. — точнее, Хель (норв.), Хелл (англо-сакс.) — богиня смерти. Так же называется Нижний мир, загробный мир.

15-5108

227

— ПРОЗА 1801 ГОДА —

рило необузданное войско, то, государь, избери пальму мира вместо подъятого меча войны.

Свенд. Чего ему требовать? И за что платить ему — разве он Бог! Разве может оживить моих подданных?

Тотт. К несчастию, нет! Что прошло, того не воротить! Никогда не увидим мы смертных, ступивших за таинственную завесу. Но еще живы сирые дети умерщвленных; еще вздыхает вдова, разлученная с своим супругом. Пусть отворит им Ранфрид свои сокровища, пусть втрое воз¬вратит им похищенное.

Свенд (с благородным жаром). Неужели я буду требовать платы за кровь моих подданных? О! Целого Ранфридова королевства не возьму я за одну каплю крови последнего из моего народа.

Тотт. Это хорошо, хорошо тогда, когда еще кровь не пролита, но худо, когда зло уже сделано. Разве хочешь ты вести войско свое на смерть для одних только пустяков? Ты потерял сто и хочешь жертво¬вать тысячью.

Свенд. Соглашаюсь! Пусть будет по-твоему; я почитаю совет твой, как совет отца.

И в самой вещи, он последовал совету старого Тотта. Поутру в ста¬не Ранфрида явился герольд, который требовал, чтоб его допустили к государю. Между гордых рядов многочисленной стражи приведен он к трону монарха шведов, который, окруженный своею гвардиею, читал, казалось, изменничество во взорах каждого и в средине собственных подданных своих трепетал от малейшего шороха.

Ранфрид герольду. За чем пришел ты?

Герольд. Выслушай меня, Ранфрид, государь Швеции! Чрез меня говорит Свенд, сильный монарх Норвегии. Для чего напал ты на меня, как разбойник на спящего странника? Для чего умертвил ты поддан¬ных моих и разорил мои земли? Для чего преступил ты право народа и с честию не объявил мне войны? Смотри, кровь подданных моих вопиет о мщении! Я вооружился, и Один накажет тебя моею рукою. Если же ты, как надлежит доброму государю и рыцарю, скажешь мне причину сво¬его нашествия, если ты построишь опять хижины моих подданных и успокоишь горестный стон от тебя осиротевших, то я сберу полковод¬цев и главных своего войска и буду с ними советоваться о твоем требо¬вании, и когда оно будет справедливо, то даю царское свое слово, что буду на него согласен, если ж ты отвергнешь миролюбивое сие предло¬жение, то пусть судит нас Один, пусть на тебе останется стон умираю¬щих, кровь убиенных.

Герольд замолчал; Ранфрид нахмурил густые брови, бросил грозный взор на присланного и отвечал следующее: «Поди, скажи юноше Свенду,

— ПРОЗА 1801 ГОДА —

что Ранфрид, король Швеции, государь сильного народа, ужас Севера, не требует от монарха Норвегии его государства, что он по снисхожде¬нию своему готов заплатить за то, что отняли у него его воины. Одно обладание Ильдегердою было славною целию его оружий. Если Свенд в течение трех дней отдаст ее Ранфриду, то грозное сие войско оставит пределы Норвегии; если ж нет, то с мечом в руке проложит он к ней дорогу, сквозь соединенные ряды его».

Под тению столетнего дуба сидел молодой государь у ног Тотта, прилежно внимал словам опытного старика и поучительным его пове¬ствованиям о многих сражениях, о многих победах. Герольд предстал пред него и с трепетом повторил гордый ответ Ранфрида. С яростию вскочил Свенд с своего места, но Тотт сидел спокойно.

Свенд. Прежде упадет небо! Прежде потекут воды к своим источни¬кам, нежели я исполню это постыдное требование.

Тотт. Тише, молодой человек, тише! Разберем хладнокровно Ран-фридово предложение; сравним то, что ты потерять должен, с тем, что ты потерять можешь — ты должен потерять женщину. Ты можешь поте¬рять государство.

Свенд. Но эта женщина была любимица моей матери.

Тотт. Благословение тебе за то, что ты почитаешь память своей матери! Но и сама Тора пожертвовала бы своею любимицею для народ¬ного блага!

Свенд. И так я должен Ильдегерду сделать несчастною? Ее, которая меня никогда не оскорбляла, за которую каждый рыцарь с радостию будет сражаться, ее должен я предать во власть тирана, о! Никогда!

Тотт. Да разве ты наверно знаешь, что она будет несчастлива! Как часто добродетельные супруги мудростию и кротостию своею пре¬вращали кровожаднейших тигров в человеков. Разве Ильдегерда не довольно имеет достоинств, чтобы жестокосердого врага Норвегии сде¬лать нежным супругом и союзником Свендовым

Свенд. Разве победа Ранфридова не столь же сомнительна, как и счастие Ильдегерды в его объятиях! Тотт, я не узнаю тебя! Ты предво¬дительствуешь сильным войском, ты должен сражаться за справедли¬вость, и ты трусишь.

Тотт (улыбаясь). Молодой человек, если когда-нибудь придешь ты в Валкалу