Вдали на западе вижу я густое облако пыли. Копья блистают в отдаленности.
Ильдегерда. На западе? Не обманываешься ли ты? Эльга. Поди и посмотри сама.
Ильдегерда сошла с холма — тут предстало ее глазам бесчисленное войско, солнце бросало лучи свои на светлые шлемы, и ржание коней, гром оружия поражали слух ее.
Ильдегерда. Боги! Измена! Один одушевил камни, на погибель нашему бедному отечеству.
Эльга. Смотри, смотри, как они расширяются, лес кажется одушев¬ленным, беспрестанно показываются новые толпы.
Ильдегерда. Пойдем, пойдем скорее! Разбудим своих воинов — умрем с оружием в руках.
Они сошли с холма; тут встретились им бегущие гонцы, которые были посланы просить помощи у датского короля.
— Откуда? Откуда бежите вы так скоро? Разве мало мы несчастны? Что значит поспешность эта, чье войско, показавшееся на западе?
Один гонец. Это король датский — он идет, наш избавитель, наш мститель, он идет с тридцатью тысячами избранных воинов; мы нашли его по ту сторону леса на день пути отсель; давно уже молва возвестила гибель, носящуюся над сим государством; смерть государя нашего поразила его сердце; он проливал слезы, он добрый государь, и вид его мужествен, он посылает тебе свой поклон и весьма желает узнать тебя — поставь войско в строй и вели держаться ему левой стороны по тех пор, покуда он по правую руку будет переходить через реку. Пер¬вый знак трубою возвестит тебе, что Теодориково войско переправляется. Второй даст знать, что оно переправилось благополучно, а с третьим
г/,6
— ПРОЗА 1801 ГОДА —
ударите вы в правое и левое крыло неприятеля! Да ниспошлют вам боги победу!
Они преклонились до самой земли и с веселием поспешили с холма, дабы распространить радостную весть, а с нею и мужество от ставки до ставки. О! Как заплескал лагерь! Посланные были окружены, бла¬гословения полились на Теодорика. Радостные восклицания привлекли неприятеля на равнины; в немом изумлении увидел он сверкающие бесчисленные копья и блистание солнечных лучей на гладко выполи¬рованных вооружениях. Долго стояла Ильдегерда неподвижно и смо¬трела с сжатыми руками и с благодарною слезою в голубых глазах на небо. Тут бросилась она в объятия Эльги: «Видишь ли, Эльга, Один пра¬восуден! Гром его кажется почившим, но вдруг, незапно поражает он преступника — час мщения близок».
Выговорив сие, полетела она с холма — шумящее радостию вой¬ско встретило ее с торжественными восклицаниями; все уже сидели на конях, на всех лицах изображалась надежда, все нетерпеливо ожидали последнего звука трубы, долженствующего быть знаком нападения. Ильдегерда, следуя Теодорикову предписанию, повела влево мужествен¬ное войско, которое следовало за нею радостно, как будто увеселения и игры его ожидали. Недалеко от Ранфридова лагеря остановилась Ильде¬герда и с восхищением услышала первый звук трубы.
Между тем Ранфрид в бешенстве перебегал из одной ставки в дру¬гую. Вотще! Мужество разбойников исчезло; с трепетом хватался каж¬дый не за меч, но за похищенную добычу и робким взором искал средств к бегству; в таком опасном положении, не зная к чему прибег¬нуть, послал Ранфрид герольда к Теодорику. «Зачем, — говорил он его именем, — зачем нападаешь ты на меня, я живу с тобою в мире. Пускай войско твое соединится с моим, разгоним сих смелых женщин, которые бросают свое веретено и принимаются за меч. Потом разделим друже¬ски Норвегию, завоеванную храброю моею рукою».
«Поди, скажи твоему государю, — был ответ Теодориков, — что ему надобно просить прощения у богов, ибо наступил последний час его. Я наследник Норвегии, я не разделяю ни с каким разбойником своей короны».
Герольд верно пересказал то, что ему надлежало — и Ильдегерда услышала второй звук трубы. Тут отчаяние покрыло тирана черным своим покрывалом. Стражи его поодиночке укрались от его трона, и он, от мановения которого вчера зависела жизнь тысячей, остался один. «И так должно, — вскричал он, скрежеща зубами, — и так должно, чтобы гордые мои намерения остались тщетны. Га, так пусть же смерть моя отличит меня от подлой шайки сих робких беглецов. Бледнее будут
— ПРОЗА 1801 ГОДА —
трепетать потомки, когда они услышат о падении Ранфрида. Сюда, вы духи ада, сюда! Помрачите чувства мои, пускай бесстрашно брошусь я на тысячи мечей и найду сию гордую женщину, которая лишает меня лавров! Что я! Какой пламень проницает в мои кости — га! Тщетно, тщетно мучишь ты меня, неизвестное мне чувство, которое чернь назы¬вает совестью. Тщетно вопиет о мщении кровь тех, которые пали от руки моей, призрак, называемый добродетелью! Я умираю, не знав тебя! Тщетно терзаешь меня, ужасное воспоминание дел моих! Сердце мое вместе и сообщник, и мучитель мой! Но я не хочу чувствовать, что я несчастлив! Надежда моя — смерть, мучение — жизнь! Я проклинаю тебя, Один Я ненавижу людей и самого себя! Ступай, ступай навстречу к смерти! Ад тебя ожидает». Так побежал он из своей ставки и увидел вдали половину бегущего войска.
«Бездельники? Они бегут, разве никто не хочет умереть с своим государем?» Он оглянулся и усмотрел в стороне старого рыцаря, кото¬рый задумчиво рассматривал пень изломившегося дуба. Это был самый тот, который заколол Свендова убийцу и прохладил водою язык умира¬ющего юноши.
Ранфрид. Ты еще здесь! Что ты здесь делаешь?
Рыцарь. Я рассматриваю это дерево.
Ранфрид. Разве оно так примечательно, что ты для него забываешь собственную свою безопасность.
Рыцарь. Оно очень примечательно, еще вчера вершина его проти¬вилась буре.
Ранфрид. Я понимаю тебя, но Ранфрид и в падении не переменится. Поди, беги, оставь меня.
Ранфрид. Ты видишь, мы совсем оставлены.
Рыцарь. Я не оставлен.
Ранфрид. На что же ты надеешься?
Рыцарь. На богов и на свою руку.
Ранфрид (пораженный его словами). На богов.
Рыцарь (бросив мужественный взор на небо). Так, на богов!
Ранфрид (стараясь ободриться). И на твою руку? Но что одна рука против двух войск.
Ранфрид. И я! Я не хочу пережить ужасного часа, в который рушится моя слава; я не хочу, чтобы меня поймали живого и в понос¬ных цепях повлекли к трону женщины (вынимает меч). На! Возьми! Исполни последнее повеление твоего государя! Умертви меня.
— ПРОЗА 1801 ГОДА —
Ранфрид. Я хочу умереть от руки друга, рыцаря. Возьми!
Рыцарь. Боже избави! Руки сии не обагрятся кровию моего госу¬даря. Неужели не осталось нам никакого средства! Пускай бегут наем¬ники, лучшая половина твоего войска стоит неподвижно, и если она уступает числом неприятелю, то, по крайней мере, в ней много чест¬ных, добрых рыцарей. Пойдем, государь! Будь мужественен, предво¬дительствуя ими, и если тебе умереть должно, то умри, сражаясь так, как прилично рыцарю.
Ранфрид. Так! Следуй за мною! Дорого продам я каждую каплю своей крови, и если Один в сей раз ниспошлет мне победу, то я построю ему храм и громко признаюсь: есть Бог.
Поспешно вскочил он на коня и полетел собирать рассеявшиеся части войска. Между тем раздался третий звук трубы, с трепещущим сердцем услышала его Ильдегерда, мужественно выхватила она меч и, предводительствуя своими амазонками, бросилась на кучу неприя¬телей. В ту же минуту появилось Теодориково войско, пред ним с пла¬менным мужеством сражался Теодорик и принц Гаральд, его любимец. Туча стрел помрачила солнце, и крик воинов заглушил ближний водо¬пад. Тщетно сражался Ранфрид с неустрашимым отчаянием и делал чудеса своим мужеством. Беспрестанно увеличивалась куча убитых вокруг его, беспрестанно новые толпы его оставляли и бегством спа¬сали жизнь свою. «Все свершилось! — закричал он, — я достиг цели своей жизни. Боги ада! Вам посвящаю себя, на краю гроба! Приидите ко мне на помощь! Дайте мне найти сию женщину, которою обладать я некогда так старался. Любовь моя превратилась в бешенство! Она пре¬зрела брачное ложе государя, так пусть будет со мною на ложе смерти». Дико обращались взоры его вокруг, ища Ильдегерды; Ильдегерда искала его; оба увидели друг друга; невольный ужас проникнул в сердце Ран¬фрида, когда на голове героини узнал он шишак Свендов.
«Или ад возвратил тебя к жизни», — сказал он сквозь зубы и одним ударом хотел кончить сражение. Ильдегерда, уступая ему в силе, но, будучи проворнее, увернулась, и меч скользнул по гладкому вооруже¬нию. Но как скоро Ранфрид поднял в другой раз руку, то приметила она открытое место между наручником и панцирем, предупредила удар и по самую рукоятку вонзила меч в грудь своего неприятеля. Засто¬нав, упал он к ногам своего коня, ручьи черной крови полились по его латам, и с ужаснейшим проклятием против богов и Ильдегерды испустил он свой дух. Сие сражение решило победу и участь Норвегии. Кто мог бежать, тот бежал, кто же нет, тот, бросив оружие, на коленях умолял о пощаде. Только тот старик, от руки которого Ранфрид желал умереть, прислонился ко пню изломившегося дерева, которое за несколько часов
^9
— ПРОЗА 1801 ГОДА —
предсказало ему судьбу его государя, и с мечом в руках защищался про¬тив беспрестанно увеличивающейся толпы. Издали увидел его Теодорик. Поспешно прискакал он к сражающимся и разогнал собравшуюся кучу бесстыдно нападавших на одного.
— Покорись! — кричал он к обессилевшему старику, — посмотри вокруг себя, ты один! Как можно, чтобы старик имел неустрашимость юноши!
Старик. От того самого, что я старик, не хочу я пережить сего сра¬жения, но я сдаюсь под одним условием. Теодорик. Под каким?
Старик. Отдай мне тело моего государя, потом отпусти меня, чтоб я мог оказать ему последнюю честь погребения. Теодорик. Разве ты любил своего государя? Рыцарь. Он был мой государь, этого довольно.
Теодорик (будучи тронут сими словами). Хорошо, твоя просьба будет исполнена!
Рыцарь. Я ничего не просил — я только требовал того, в чем бы сам не отказал твоему рыцарю, когда б тело твое лежало у ног моих.
Теодорик. Так ступай с миром! (снимает с руки железную перчатку) но прежде дай руку твою датскому королю.
Рыцарь (пожимает его руку). Ну! Теперь я тебе благодарен! И, моло¬дой герой, прими в награждение дружеский совет старца. Не осле¬пляйся победою, не выпускай из виду Ранфридова примера и почитай любовь твоего народа крепче панциря и щита.
Теодорик. Я обещаю тебе, отец мой, будь сам свидетель исполнения моего обета; поди ко двору моему.
Рыцарь. Нет! У меня есть отечество и двое малолетних внуков.
Теодорик. Так оставь мне, по крайней мере, свою дружбу.
Рыцарь. Она тебе останется!
Тут они разлучились. Тело Ранфрида положено было на повозку, немедленно отвезено на границу его государства. Ни один вздох не раз¬давался в городах, через которые оно проезжало; ни одна слеза сожале¬ния не блистала на песке, который покрывал его могилу.
Едва Ильдегерда как мстительница исполнила
