свой, стрелу, устремляет опять взоры к милому предмету. Два раза подымает он лук, и два раза родительские руки его опускаются; наконец, вооружась всем искусством, всею силою, всем мужеством своим, он отирает слезы, беспрестанно наполнявшие глаза его; он призывает Всевышнего, Который с высоты небес призирает на отцов, и укрепив дрожащую руку свою, принуждает взор свой устрем-ляться только на яблоко. Воспользовавшись сею минутою, быстрою, подобно мысли, в которую он забывает сына своего, целит, напрягает лук, пускает стрелу — и похищенное яблоко улетает с нею вместе.

Радостные восклицания раздаются отвсюду; Жемми летит в объя¬тия отца своего. Сей, покрытый бледностью, неподвижный, истощен¬ный своими усилиями, не ответствует на ласки его. Он смотрит на него померкшими глазами; он не может говорить; едва слышит то, что гово¬рит сын его; он колеблется и, наконец, без сил падает в его объятия. Жемми спешит помочь ему и неосторожно открывает стрелу, таившу¬юся в его одежде.

Геслер уже стоял подле него, Геслер уже овладел стрелою. Виль¬гельм приходит в себя, он отвращает взоры при виде жестокого.

— Стрелец единственный, несравненный, — говорит ему Геслер, — я исполню обещание свое; но прежде ответствуй, что хотел ты делать сею стрелою, которую ты скрыл от моих взоров: одна только была нужна тебе; для чего ты приготовил другую?

— Для того, чтобы пронзить сердце твое, тиран, когда бы несчаст¬ная рука моя прекратила дни моего сына!

При сих словах, исторгшихся из груди отца, устрашенный Гес¬лер укрывается в среду своих телохранителей; он уничтожает свое обещание, повелевает Сарлему обременить оковами Вильгельма и заключить его в крепость. Ему повинуются. Теля исторгают из объя¬тия Жемми, который вотще устремляется за отцом своим; его оттал-кивают. Народ ропщет, мятется. Геслер спешит в свои чертоги, пове¬левает вооружиться своим войскам. Отряды австрийцев проходят по городу и принуждают устрашенных жителей скрываться в домах

— ПРОЗА 1801 ГОДА —

своих. Ужас царствует в Альторфе, и уже готовые палачи ожидают новых жертв.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

Между тем как трепещущий тиран укрывался в своей крепости, рассеивал стражу свою вокруг стен и страшился, чтобы разъяренный народ не похитил у него Вильгельма, Жемми, несчастный Жемми, про¬ливая слезы, простерши руки, требуя своего родителя от всех, кто ему ни встречался, Жемми блуждал вокруг крепости с горестными воплями. Клера, которую удерживали в чертогах в продолжение ужасного зре¬лища, наконец, вырвалась и искала повсюду Жемми. Она видит его, летит в его объятия и хочет отереть его слезы.

— Мой родитель в оковах, — говорит ей Жемми, — мой несчастный родитель погибнет. Клера, послушай: я лишился надежды проникнуть в его темницу, в ней остаться, ему служить и кончить жизнь свою с ним вместе; я хочу испытать последнее средство, чтобы спасти его; я спешу в Ундервальд; я скажу отцу твоему о опасности его друга. Мелькталь имеет друзей, он мужествен и вооружен; Мелькталь придет его изба¬вить! Ты, Клера, возвратись к моей матери, скажи ей о происшедшем и о том, на что опускаюсь (так) в сию минуту. Поди, поди, утешь ее. Я воз¬вращусь только с Мелькталем; я погибну или спасу моего родителя. Ты заступи место мое у моей матери.

Он сказал и оставил Клеру; скорыми шагами пошел из Альторфа и направил путь свой в горы.

Клера спешит возвратиться в хижину Теля, где старый Мелькталь и добрая Эдме, разлученные с Вильгельмом и с детьми своими, терзались в неизвестности. Прибытие Клеры, бледной, трепещущей, обливаю¬щейся слезами, усилило страх Эдме. Она встает, бежит к ней и воскли¬цает: «Жемми! Жемми! Что сделалось с моим сыном?» «Он жив, он сво¬боден», — ответствует ей Клера, бросясь в объятия слепого старца. Она прижимается к его сердцу, обнимает Эдме и дрожащим голосом расска¬зывает все, что произошло с ним, как они были исторгнуты из темницы, представлены Вильгельму, и какому ужасному испытанию были под¬вержены отец и сын. Того, что случилось после, она не знает, но Виль¬гельм в оковах; Жемми для спасения отца своего пошел к Мелькталю; Тель угрожается смертию: Геслер поклялся погубить его.

3*9

— ПРОЗА 1801 ГОДА —

При сем повествовании Эдме падает почти мертвая на стул, ею оставленный. Старый слепец, вне себя, наполняет воздух жалобными воплями. Он хочет идти к своему сыну; хочет с ним вместе сражаться, погибнуть, чтобы спасти Вильгельма. Юная Клера удерживает старца, подает помощь бесчувственной Эдме и разделяет нежные попечения свои между несчастными.

Наконец, по истечении первых минут сей глубокой и живой горе¬сти, старец Мелькталь, пришед несколько в себя, берет руку Эдме и, прижав ее к сердцу, говорит: «Не плачь, о моя добродетельная подруга! Не станем в слезах терять времени, столько нам драгоценного. Жемми в Ундервальде, в несколько часов будет он уже у моего сына. Я знаю Мелькталя; сею же ночью, последуемый друзьями своими, он поспешит в Альторф. Завтра, с наступлением дня, он там будет; он решится на все, чтобы спасти Вильгельма. Но малое число сообщников его недовольно для великого сего предприятия. Я имею несколько друзей в городе; я воспламеню их мужество, они меня проводят на площадь, во среду народа, с первыми лучами дня. Тогда я стану говорить; тогда покажу я на кровавые раны, полученные мною от Геслера; покажу на место очей моих, исторгнутых жестокою его рукою. Моя дряхлость, мои седины, мое обезображенное лицо, кровь, оставшаяся еще на моем пла¬тье, слезы сего младенца — все будет говорить со мною. Я надеюсь, я уверен, что растроганный народ захочет мстить за меня; народ приоб¬щится к друзьям, мною собранным. Мой сын и твой тогда придут; они найдут воинство, готовое совокупиться с ними. Мы оступим крепость. Я останусь под ударами, чтобы воспламенять мужество воинов; я буду кричать им: «Мщение!» Я беспрестанно буду произносить имя отече¬ства. Они понесут меня на руках, если я не буду иметь сил за ними сле¬довать; они понесут меня к твоему супругу. Я возвращу его в твои объ¬ятия. Так, я уверен: Бог, Который вдыхает мне мысль сию, возвещает мне уже победу. Пойдем, дочь моя, пойдем немедля; дай мне посох и подпирай меня твоею рукою. Ночь должна наступить скоро; пойдем! ночь должна споспешествовать нам!»

— Я одобряю сии намерения, — говорит Эдме, — и сама буду тебе сопутствовать, но прежде, нежели мы оставим сие место, удостой меня выслушать и дать совет свой. Я давно знала, что супруг мой имел вели¬кое предприятие освободить Швейцарию. Тайные путешествия его в Швиц, в Ундервальд, в Урзерен; множество оружий, им сохраненных; нощные его отсутствия и заботливость, которую читала на лице его: все, все уверяло меня, что возмущение, которого душа Вильгельм, таится в трех кантонах. Не знаю имени других сообщников, но верю, что/она/ так есть, и что минута, один знак, положены между ими. Я не могла узнать,

33°

— ПРОЗА 1801 ГОДА —

в чем состоит знак сей; но за несколько пред сим дней я поражена была, как лучом света, одним словом моего супруга. Сие слово и другие неко¬торые заставили меня подозревать, что знак возмущения заговорщиков не иной, как костер, возженный на вершине горы нашей. Ни сил, ни вре¬мени недостает нам, дабы сложить и воспалить костер сей. Но тайный голос говорит мне, что если воспылает огнь на вершине горы, все дру¬зья моего супруга стекутся его избавить. Скажи мне, Мелькталь, одной слабой руки моей довольно для возжжения хижины, служащей нам убе¬жищем. Она на самом возвышенном месте. Сей великий пожар узрится всеми обитателями трех кантонов. На что мне хижина, мое имущество, если супругу моему грозит погибель! Если я спасу его, ты примешь нас в свое убежище, если ж его лишусь, то мне будет нужен только гроб.

Она сказала, и старый Мелькталь поощряет ее исполнить свое пред¬приятие. Эдме немедленно собирает сухие ветви около хижины, зажи¬гает их и без сожаления бросает в пламя и колыбель своего младенца, и целомудренный одр супружества, и уверясь, что уже ничто огня поту¬шить не может, берет руку старца, который другою опирается на плечо Клеры, и идет по дороге в Альторф.

Между тем как при гробовом безмолвии, которое ужас распрости¬рает в городе, старец, супруга и несчастное дитя стучат в ворота друзей своих, огнь, возженный рукою Эдме, усиливается и достигает соломен¬ного крова хижины. Солома вспыхивает и пылает; пламя становится яснее, разливает вокруг себя яркий свет и отражается в багровом зареве. Вернер примечает его в Швице, кипящий Мелькталь, к которому Жемми еще не пришел, трепещет от радости при сем виде, и Форст в Урзерене не сомневается, чтобы Вильгельм с своими друзьями не ожидал его в стенах альторфских. Сии три предводителя в единую минуту вооружа¬ются, выходят из жилищ своих, спешат соединить своих друзей и зовут их на брань. Верные друзья сии пробуждаются, берутся за свои оружия, безмолвно стекаются вместе и составляют ополчение. С трех сторон почти в одну минуту три полководца выступают к Альторфу, последуе-мые воинством, слабым в числе, но могущественным неустрашимостию, готовым погибнуть или избавить свою отчизну.

Все стремятся в путь, спешат, и препинаемые в течении своем сне¬гами, потоками, не проложенными еще путями, трепещут, дабы не при¬йти слишком поздно к сей крепости, к сим грозным стенам, которые надлежит оступить совокупно и низложить вместе с тираном. Но тиран, трепещущий, приведенный в смятение негодованием, замеченным в народе, страшащийся лишиться своего пленника, принял уже новые меры, из которых одна уничтожила бы все умыслы трех заговорщиков. Геслер, при конце самого дня сего размышляя, что крепость его, пре¬

331

— ПРОЗА 1801 ГОДА —

исполненная многочисленною стражею, не заключала в себе довольно жизненных средств для выдержания долговременной осады, страшась не того, как бы не проникли к нему в сие непроницаемое убежище, но того, как бы не пресекли ему сообщения с остатком воинства, рассе¬янного окрест Люцерна, Геслер повелел предстать пред себя Сарлему, чтобы дать ему новые повеления.

— Друг, — говорит он ему, — я оставляю сие место; ты будешь сра¬жаться в моем отсутствии; оставляю тебе мужественных моих воинов, которые только твоему гласу повиноваться будут. Низкий народ сей, который должен я наказать за его роптание, скоро будет подавлен силами, которых искать хочу. Повели приготовить мне большое судно, в котором бы пятьдесят избраннейших воинов могли ехать со мною в сей вечер. Как скоро ночь покроет небо, ты приведешь в ладию сию дерзновенного Вильгельма, который не устрашился восстать на меня; обремени его оковами, окружи его стражами. Я сам