ей, но при¬творялся, будто верит; он скрывал от нее равномерно свои беспокой¬ства, свои опасения; и они оба, боясь открыть друг другу, что происхо-дило в сердцах их, обманывали себя из пустой чувствительности.

Розальба имела подругу, которая знала все ее тайны. Эта подруга, которую звали Лаурою, была вернейшая ее служанка. Зная больше госпожи своей о распутстве молодого герцога и не видя ни малой надежды к его исправлению, Лаура старалась многократно истре¬бить или по крайней мере уменьшить страсть герцогини. Она убеж-дала ее жить для самой себя, для своего отца, для дружбы. Розальба не могла последовать сему совету; потребность любить, приятное удоволь-

З^о

— ПРОЗА 1801 ГОДА —

ствие согласить должность со страстию, невольная благодарность, кото¬рую чувствует невинная девушка к тому, кто научил ее любить — все, все воспламеняло сердце Розальбы; все заставляло ее любить винова¬того супруга. Она приписывала себе причину своего несчастия, упре¬кала себя тем, что думала, будто для постоянной любви довольно одной красоты и любезности; что пренебрегала, с самого брака, те дарования, которые столь мало уважала, но кои пленяют, льстят и больше, нежели постоянство, привязывают любовника, гордящегося ими. Розальба оде¬валась в лучшее платье; нашла тайну умножать свои прелести; стала опять играть на арфе и петь прекрасные Тассовы стихи, где Армида призывает Рено5. Отец, слушая ее, проливал слезы. Но все ее усилия были тщетны: ни ее кротость, терпение, ни ее нежная заботливость, ничто не тронуло ее супруга. Предавшись постыдным заблуждениям, провождая дни и ночи вне своего дома, в отдалении от герцогини, он очень редко видал ее и даже с неудовольствием слушал, когда другие рассказывали ему, до какой степени совершенства довела она очарова¬тельные свои дарования, надеясь пленить его ими.

Розальба, доведенная, наконец, до отчаяния, желала смерти, и Лаура стала опасаться, чтоб горесть не прекратила жизни ее. «Любез¬ная Розальба, — говорила она ей однажды, — когда вы не можете истребить пагубной страсти, ведущей вас ко гробу, когда для возвра¬щения неблагодарного истощили вы уже все, что любовь имеет убеди¬тельного, то надобно прибегнуть к другим средствам. Я знаю старую жидовку, которая живет в Палерме не более двух лет и славится своим колдовством, особливо ж любовными питиями, которые она приготов¬ляет. Мнимые наши умники смеются над ее чудесами и не верят им; но я, благодаря Бога, верю всему и не сомневаюсь в том, что сама видела. Вы сами помните молодую Лизету, у которой прошедшей зимой поку¬пали флер и которой так много интересовались. Она была столь же умна, как и прекрасна; она жила у сестры моей, которая мне тысячу раз твердила, что лучше этой девушки нет у них в соседстве. Один, моло¬дой господин увидел ее в церкви и осмелился говорить ей о любви. Лизета не слушала его, не читала его писем и убегала встречи с ним. Огорченный любовник прибегнул к старой жидовке, открыл ей свою горесть и принес богатый подарок. Колдунья дала ему небольшую зеле¬ную восковую свечу и велела зажигать ее в то время, когда он пожелает видеть предмет любви своей. Не знаю, зажигал ли он зеленую свечу в ту самую ночь, но знаю только то, что Лизета ходит с того времени одна, каждую ночь, к своему любовнику и возвращается от него уже на рас¬свете. Сестра моя, узнавши об этом, хотела сделать ей выговор, но бед¬ная Лизета тронула ее, рассказавши ей чистосердечно, что лишь только

22*

— ПРОЗА 1801 ГОДА —

заснет она, то тотчас встает с постели, одевается чрезъествественною силою, выходит против воли из дому и находит молодого господина, которого совсем не любит. «У него, — говорила она, — горит восковая свеча, которая никогда не уменьшается и на самом рассвете погасает с шумом. Тогда вижу я свое заблуждение, выхожу из страшного очарова¬ния и возвращаюсь домой вся в слезах»».

По этому справедливому приключению можете вы судить, любез¬ная Розальба, о силе колдовства этой жидовки. Зачем не посовето¬ваться с нею? Если вы хотите, чтоб вас не узнали, то наденьте мое пла¬тье; если вы боитесь идти к ней, то я приведу к вам ее».

Герцогиня слушала Лауру с горестною улыбкою, отвергнула ее совет и не хотела употребить средства, которого рассудок ее не одобрял. Но в любви рассудок молчит. Сердце одобряет все средства, чрез кото¬рые можно поправиться. Розальба думала о жидовке. Пылкое ее вооб¬ражение воспламенялось еще более любовию. Будучи чувствительна, она сделалась легковерною и впала в суеверие, которое есть порок, свойственный всем сицилианкам. Она потеряла всю надежду; Лаура рассказывала ей каждый день новое чудо колдуньи. Розальба, решив¬шись наконец, послала Лауру за нею.

Старуха ходила только ночью. Ее привели тихонько в потаенную комнату, освещенную несколькими восковыми свечами. Герцогиня приходит тотчас к ней, сопровождаемая Лаурою, и чувствует трепет в сердце, увидя маленькую женщину, опершуюся на клюку из черного терновника и одетую в красное платье с желтым поясом. Старый капор на голове, которая тряслась беспрестанно, скрывал остаток седых волос ее; остроконечная кость, покрытая сухою кожею, которая служила ей некогда носом, соединялась с другою такою же костью, которая была подбородком. Сверкающие красные глаза окружены были белыми рес¬ницами, а две морщиноватые впадины показывали место, где были щеки ее.

Герцогиня, пришед в себя, посадила колдунью и, не скрывая ничего, говорила, проливая слезы: «Я обожаю своего супруга; он любил меня; так, я уверена, что он любил меня! Теперь оставил он меня для подлых, недостойных любовниц; если вы можете возвратить его мне, можете сделать его таким же, каким он был в дни моего счастия, то мое золото, мои драгоценные каменья — все, все вам принадлежит».

Колдунья наклонила голову, нахмурила брови и потерла свой лоб сухою рукою. Помолчав с минуту, отвечала она охриплым голо¬сом: «Милостивая государыня! У меня есть любовные питья, которые очень действительны над любовниками, но не над супругами. Послед¬ней зимою была я призвана к молодой княгине, которая находилась в

— ПРОЗА 1801 ГОДА —

вашем положении. Супруг ее был влюблен в старую, безобразную рим¬скую певицу. Тщетно употребляла я два любовных питья. Дивясь, что они не имели никакого успеху, сомневалась я, чтобы певица была кол¬дунья и умела делать недействительным мое колдовство. Подстрека¬емая честолюбием, которое ободряет дарования, вошла я тихонько в дом к певице и пробралась даже на чердак. Он заперт был тремя дверьми; вы знаете, что я не имею нужды в ключах, чтоб отпереть вся¬кие двери. Вошедши в него, нашла я то, что делало недействитель¬ными мои любовные питья. Я увидела прекрасного петуха, прикован¬ного за шею, крылья и ноги. Глаза его были закрыты вареною кожею, которая препятствовала ему видеть свет. Я засмеялась, схватила петуха, сорвала с глаз его кожу и возвратилась домой, твердо будучи уверена, что теперь исполнятся все мои желания. И подлинно, в ту же самую минуту, как петух стал видеть, супруг молодой княгини оставил певицу. Он увидел, что она была безобразна, стара, зла и вероломна, а супруга его, напротив, прекрасна, молода, верна и прелестна, и стал любить ее более, нежели когда-нибудь.

Но помочь вам еще труднее. Почти все женщины не любимы сво¬ими мужьями. Мое колдовство недостаточно, чтобы сделать их всех счастливыми; но я знаю одну ужасную тайну, и если б достала волосы, отрезанные вами у преступника, умершего на виселице, то непременно заставила бы супруга вашего любить вас во всю жизнь».

Герцогиня при сих словах затрепетала и отпустила от себя колду¬нью; но лишь только вышла она из дверей, как Лаура и воротила ее опять назад. Отчаянная Розальба предлагала ей богатейшие подарки, просила ее неотступно найти другое средство; но, видя непреклонность жидовки, которая утверждала, что только одно это средство может воз¬вратить ей любовь супруга, решилась наконец и спросила ее, каким образом может она достать эти ужасные волосы.

— Послушайте, — говорила ей колдунья. — За полмили от Палермы, на Корлионской дороге, находится небольшая часовня, окруженная глубоким рвом; деревянный мост ведет к часовне, вокруг которой сделан из камней подмосток шириною в полфута. Над ними висят на стене тела преступников, судимых в Палермо. Они остаются там до тех пор, пока не упадут в ров, который служит им гробом. Если вы имеете столько мужества или любви, чтоб идти к часовне, одной, ночью, стать на подмосток и отрезать левою рукою волосы у первого трупа, который вам попадется, то я отвечаю за прочее. Но непременно должны вы идти одни и в самую полночь.

Розальба, подумав несколько минут, схватила руку старой жидовки и сказала ей: «Я иду».

3^3

— ПРОЗА 1801 ГОДА —

Одиннадцать часов било; Розальба решилась тотчас исполнить свое намерение. Она велит подать себе мантилью. Лаура, подавая ее, трепе¬щет. Она берет потаенный фонарь, ножницы и кинжал; велит колдунье дожидаться ее; запрещает Лауре следовать за ней и через сад выходит за город на Корлионскую дорогу; идет одна, по полю, твердыми и ско¬рыми шагами, не думая ни о чем, кроме своего супруга.

Она приходит и видит часовню… Трепет объемлет ее; но, не оста¬навливаясь, ищет с фонарем проходу на деревянный мост; переходит его, приближается к подмостку и рассматривает его при слабом свете фонаря. Подмосток имел полфута ширины и был покат ко рву. Герцо¬гиня обертывает фонарь и бросает взор на глубокую пропасть, напол¬ненную костьми человеческими.

Трепещущая Розальба ободряется, становится одной ногой на узкий подмосток, становится потом и другой, старается схватиться рукой за что-нибудь… Находит ногу одного из висящих трупов; схватывает, дер¬жится за нее, берет фонарь из левой руки в правую, вынимает ножницы, становится на носки дрожащих своих ног и силится достать голову пре¬ступника, чтоб отрезать волосы, которые ей были нужны.

В самую сию минуту ехала по большой дороге коляска в шесть лошадей. В ней сидел молодой человек, который вез двух певиц в заго¬родный свой дом; он видит с дороги бледный свет фонаря и женщину, которая, казалось, хотела снять труп одного из несчастных. Объятый страхом и ужасом молодой человек почитает ее за колдунью, которая имела в виду что-нибудь худое. Он велит остановиться, выходит из коляски, идет и, будучи суеверен, кричит страшным голосом: «Безбожная колдунья! Оставь в покое мертвых или страшись живых; трепещи, я сей час вырву у тебя страшную добычу и предам тебя инкви¬зиции».

Что почувствовала герцогиня при сих словах! Это был ее супруг. В бесчувствии, в ужасе роняет она фонарь, который упадает, катится и погасает. Несчастная Розальба не может сойти с места, трепещет,