силы ада. Он стоял перед святынею с оным трепетом и умилением, которые поразили бы грубые души, столь нечувствительные при виде ужасных тайн.

В самые решительные минуты, когда победа вблизи явилась, когда самолюбие вождя могло заранее наслаждаться, он не дерзал оскорбить божества своею надеж¬дою, слишком смелою. Вотще окрест его раздавались клики победы, вотще уверения в успехе со всех сторон стремились обольстить его душу: он усмирял свою радость, усмирял порывы гордого самолюбия и говорил с кротостью веры: «Если Бог не довершит своего подвига, если рука Его не поддержит нас, еще имеем время быть побежденными».

Маскарон. (Надгробное слово Тюреню)

Фенелон в Камбре

Он был всегда одинаков, спокоен в душе: приветлив, прост в обхождении, приятен, жив и обилен в разговоре. Важность его пасторского сана умерялась нежным, веселым его характером; религия Фенелона была привлекательна, любезна. Во время войны все чиновники отечественные и неприятельские, привлекаемые в Камбре славою епи¬скопа, приглашались к столу его без разбора. Он находил для них минуты посреди забот своего звания, многочисленных, утомительных. Сон его был краток, пища уме¬ренна. Жизнь протекала в тишине и совершенной непорочности. Он не знал ни забав, ни скуки, увеселялся одною прогулкою и ее посвящал благотворению. Любил встре¬чаться с поселянами и тогда сидел посреди их на траве, как святой Людовик под дубом венсенским10. Он посещал их хижины, принимал с удовольствием дары гостеприим¬ного простодушия, и, конечно, сии счастливые, которых он отличил своим посеще¬нием, не один раз, в веселии сердца, рассказывали новому поколению, перед глазами их рожденному, что в сельской их хижине был некогда Фенелон.

Лагарп. (Похвальное слово Фенелону)

Земля в гармонии трех царств природы

Рощи, кустарники, цветущая зелень суть украшение Земли, суть пышная ее одежда. Ничто не может быть так печально для взоров, как поле голое и неплод¬ное, покрытое камнями, песчаное, болотное. Но Земля, оживотворенная природою, представляющаяся в брачной одежде, в пленительной гармонии трех царств, пред¬

3*3

— ИЗ ЧЕРНОВЫХ И НЕЗАВЕРШЕННЫХ РУКОПИСЕЙ —

ставляет зрелище восхитительное, преисполненное жизни, привлекательное, вол-шебное, всегда разнообразное для души и взоров.

Чем живее чувствительность созерцателя, тем пламеннее, тем продолжительнее восторги его при виде сего совершенства и согласия. Тогда задумчивость сладкая, неизъяснимая проницает всю его душу, он исчезает в некотором очаровательном упоении перед обширностью сей великой системы, с которою существо его кажется слиянным. Тогда он забывает частные предметы, все видит, все чувствует только в целом. Одни особенные обстоятельства могут стеснить его идеи, ограничить его воображение и побудить его душу заниматься по частям сею вселенною, которую он стремился объять в целом.

Ж.-Ж. Руссо

Натура дикая и натура образованная

Натура есть видимый престол величия Божия. Человек, рассматривающий ее внимательным оком, постепенно возвышается к невидимому престолу всемогуще¬ства. Он обожатель Творца и повелитель творений; он данник неба, владыка земли, он населяет, облагораживает, обогащает землю, он учреждает порядок, повиновение, гармонию между живущими тварями, украшает самое природу; обрабатывает, рас-пространяет, образует: на место цикуты и терна разводит виноград и розу. Что пред-ставляется взорам в пустыне, которую никогда человеческая нога не попирала, в сих печальных странах, покрытых, или лучше сказать, обремененных густыми, чер¬ными лесами? Деревья без коры и без вершины, согнутые, преломленные, падаю¬щие от дряхлости; одни, простертые перед корнями других, на грудах уже сгнивших, давят, умерщвляют зародыши, готовые распуститься. Здесь природа юная, цвету¬щая повсюду, являет вид изнеможенный: земля подавлена, осыпанная развалинами своих произведений; вместо земли представляет дичь, непроходимую, заваленную старыми деревьями, которые покрыты нечистыми растениями, порослью, губкою, плоды гнилости и порчи! Все низкие места наводнены стоячею, зловонною водою, не имеющею протоков; везде трясины, топкие, ни твердые, ни жидкие, неприступные для животных, обитающих и в воде, и на суше; везде болота, поросшие дикою тра¬вою, гнездилище вредных, нечистых гадов.

Между сими заразительными болотами, в которых низкие места утопляются, и сими дряхлыми лесами, растущими на возвышениях, простираются пустыри, с нашими лугами не сходные. Напрасно будете искать на них сего прелестного дерна, который, как нежный пух, на земле пробивается, расстилается, сей благовонной муравы, испещренной цветами, возвещающей обильное плодородие. Увидим одни грубые растения, травы жесткие, колючие, одна с другою переплетенные, одна другую сплетающие; сдавленные, ссохшиеся, образующие грубый и твердый слой, подобный коре в несколько футов толщиною. Нет пути, нет сообщения, нет призна¬ков жизни в сих неприступных пустынях. Человек, по ним бегущий вослед диким зверям, всегда подвержен опасности, всякую минуту может быть жертвою своей дер¬зости. Пораженный их рыканием, пораженный тишиною сих глубоких уединений, он не дерзает (идти — пропущено у Жуковского. — И. А.) вперед и говорить. Дикая натура печальна и мертва, один я могу ее украсить и оживить. Осушим сии болота, одушевим сии неподвижные воды, проведем на них каналы, источники. Употребим

— ИЗ ЧЕРНОВЫХ И НЕЗАВЕРШЕННЫХ РУКОПИСЕЙ —

сию деятельную, пожирающую стихию, которую природа от нас сокрыла и кото-рую мы похитили силою; сожжем сию ненужную кору, сии древние леса, до поло-вины истлевшие; довершим железом разрушения огня. Скоро на месте тростника и [косатника] болотных трав, из которых жаба извлекает яд свой, увидим клевер, травы сладкие и питательные; веселые, шумящие стада наполнят сии поля, теперь пустынные и нетронутые, найдут на них изобильную пищу, приятные пажити, будут плодиться и множиться. Тогда найдем в них неутомимых сотрудников: тяжелый вол, покорный (нрзб.), напряжением сил своих покроет поле браздами; земля обработан¬ная обновится; новая натура выйдет из рук наших.

О, сколь прелестна сия обработанная натура! Как она блистает, как велико¬лепна ее одежда под рукою человека! Но сам он есть первая краса ее, благородней¬шее ее создание: он размножается, он как будто ее самое размножает. Его искус¬ство извлекает из мрака все драгоценности, в недрах ее сокрытые. Сколько новых богатств, сколько неизвестных сокровищ! Цветы, плоды, семена усовершенство¬ванные, размноженные до бесконечности. Роды полезных животных, переселен¬ные из климата в климат, образованные до бесконечности, расплодившиеся роды животных опасных искореняются, ограниченные в числе, перемещенные из одного места в другое; золото, железо, нужнейшее самого золота, исторгнутые из земного недра, укрощенные потоки, реки сжатые, повинующиеся новому направлению, море покорное, измеренное, безопасное, из края в край обтеченное; земля, повсюду открытая, повсюду живая и плодотворная; в долинах приятные луга; на полях бога¬тые пажити, великолепные нивы, холмы, украшенные виноградом и плодами, увен¬чанные младыми рощами, полезными деревами; пустыни, обращенные в города, пышные, обитаемые многолюдною толпою народа, промышленностью, деятель¬ностью, дороги открытые, наполненные путниками, повсюду сообщение, повсюду знаки общественного могущества и союза; тысячи других образов славы и силы дока¬зывают, что человек, повелитель земли, обновил ее наружность, навсегда разделил владычествование вместе с природой.

Но его владычество не есть победа; скорее можно сказать, что он наслаждается, нежели властвует; он сохраняет силу свою одними заботами, одними трудами, бес-престанно возобновляемыми. Без них все изменяется, все вянет, все падает, все снова входит в подданство натуры: она берет назад свои права, изглаживает произ¬ведения руки человеческой, покрывает пылью и мохом надменные памятники его величества, наконец, разрушает их, наконец, оставляет человека унылого посреди одних развалин. В сии времена, в которые человек теряет свое владычество, сии века варварства всегда приготовляются войнами, всегда приходят с недостатком и опустением. Человек, могущий только в множестве и соединении, счастлив одним только миром, в безумной слепоте своей он вооружается, на свое несчастие и, пора¬жая ближних своих, он погибает; подстрекаемый ненавистною алчностью, влекомый беспокойным честолюбием, он отказывается от человечества, обращает силы свои против самого себя, желает себя уничтожить, уничтожает, и после, когда протекут часы убийства и крови, когда разнесется туман славы, взорам его предстанут земля в опустении, падшие художества, рассыпанные нации, народы расслабленные, его соб¬ственное счастие в развалинах, его истинное могущество уничтоженным.

Бюффон

На полях под знаком * записано: Nenufar.

385

— ИЗ ЧЕРНОВЫХ И НЕЗАВЕРШЕННЫХ РУКОПИСЕЙ —

Леса и обитатели холодных климатов

Под небом, всегда помраченным густыми облаками, едва пропускающим лучи дневные, простерты древние обширные леса. Там обитает ужас, ночь и безмолвие. Там высокие древа, рожденные вместе с землею, возносят главы свои и, так ска¬зать, сплетаются в беспорядке, одни с другими. В густом переплетении их ветви едва оставляют узкую тропу, поросшую колючим терновником. Огромные вершины, сги-баемые ветрами, обремененные дряхлостью, падают с шумом на древние пни, лежа-щие пред ними на грудах пней, уже сгнивших.

Все тихо в сих ужасных уединениях, в сих диких и мертвых пустынях. Повре-менно раздаются печальные крики хищных птиц, рев медведей, идущих за добычею, шум водопада, который стремится с крутизны утеса, разбивается в мелкие брызги и гремит, повторяемый отзывом, или падение скалы, обрушенной рукою времени и в глубине леса катящейся.

Там обитают в глубоких пещерах грубые, кровожадные люди. Звероловство есть их промысел, война — привычка их и удовольствие. Когда земля покрывает сне¬гом сии печальные страны, когда неподвижные воды обращаются в лед и твердеют, когда море представляется одною пространною ледовитою стеною, сии жестокие дикари выходят из своих логовищ, бегают по снегам, протекают леса, вооруженные дубинами, ловят животных, опустошают целые селения и пожирают свои жертвы. Они повсюду разносят смерть, и сами ей подвергаются. Мучимые гладом, подстре-каемые своим зверством, неустрашимые, грозные, сильные, оживленные воспомина-нием побед протекших, пренебрегающие опасность и погибель, сии люди громкими восклицаниями выражают свои ужасные чувства; они кричат, с усилием напрягают свой голос; страшное исступление оживляет их; дикое пение, вопли, голос варвар¬ства исторгаются из уст их вместе с восклицаниями смерти и бешенства.

Ласепед. (Поэзия музыки)

Натура в Южной Америке

Там, в оных странах Южной Америки, где натура, оживленная большою деятель-ностью, с высоты кордильеров орошает изобильными водами, которым человеческие руки никогда не полагали преграды, там, на тучных берегах потоков цветут про-странные, древние леса.

Дерева омываются животворною сыростью, вечно зеленые, тенистые, представ-ляют образ неиссякаемого изобилия; здесь натура во всей силе юности льет жиз¬ненные источники; не одни растения родятся в сих пространных пустынях; жизнь, движение, разнообразность их украшают. Сии цветущие леса в ожидании челове¬ческого владычества наполнены множеством животных, прельщающих своими чешуями, ярким цветом, живостью движения, быстротою бега или блистающими перьями, пышным убранством, легким полетом; все они представляют в сих счаст¬ливых климатах нового мира величественное, привлекательное зрелище, одушев¬ленную сцену разнообразия. Там светлые воды протекают спокойно, там падают с ревом и стуком с высоты огромных утесов, производят облака светлой пыли, кото¬рые блистают тысячами радуг от лучей солнечных. Здесь пестрота цветов смешива¬ется с живостью зелени, помрачается разнообразным блеском птиц. Здесь встреча¬

386

— ИЗ ЧЕРНОВЫХ И НЕЗАВЕРШЕННЫХ РУКОПИСЕЙ —

ются во множестве яйцеродные, четвероногие огромные ящерицы с гладкими све-тящимися кожами, украшающие