и цветами;

Вишня в саду зацвела, зеленеет и слива, и в поле

Гуще становится рожь, и ячмень, и пшеница, и просо;

Наша былиночка думает: «Я назади не останусь!»

Кстати ль! листки распустила… кто так прекрасно соткал их?

Вот стебелек показался… кто из жилочки в жилку

Чистую влагу провел от корня до маковки сочной?

Вот проглянул, налился и качается в воздухе колос…

Добрые люди, скажите: кто так искусно развесил

Почки по гибкому стеблю на тоненьких шелковых нитях?

Ангелы! кто же другой? Они от былинки к былинке

По́ полю взад и вперед с благодатью небесной летают.

Вот уж и цветом нежный, зыбучий колосик осыпан:

Наша былинка стоит, как невеста в уборе венчальном.

Вот налилось и зерно и тихохонько зреет; былинка

Шепчет, качая в раздумье головкой: я знаю, что будет.

Смотришь: слетаются мошки, жучки молодую поздравить,

Пляшут, толкутся кругом, припевают ей: многие лета;

В сумерки ж, только что мошки, жучки позаснут и замолкнут,

Тащится в травке светляк с фонарем посветить ей в потемках.

Кушайте, светы мои, на здоровье; господь вас помилуй.

Вот уж и троицын день миновался, и сено скосили;

Собраны вишни; в саду ни одной не осталося сливки;

Вот уж пожали и рожь, и ячмень, и пшеницу, и просо;

Уж и на жниво сбирать босиком ребятишки сходились

Колос оброшенный; им помогла тихомолком и мышка.

Что-то былиночка делает? О! уж давно пополнела;

Много, много в ней зернышек; гнется и думает: «Полно;

Время мое миновалось; зачем мне одной оставаться

В поле пустом меж картофелем, пухлою репой и свеклой?»

Вот с серпами пришли и Иван, и Лука, и Дуняша;

Уж и мороз покусал им утром и вечером пальцы;

Вот и снопы уж сушили в овине; уж их молотили

С трех часов поутру до пяти пополудни на риге;

Вот и Гнедко потащился на мельницу с возом тяжелым;

Начал жернов молоть; и зернышки стали мукою;

Вот молочка надоила от пестрой коровки родная

Полный горшочек; сварила кисель, чтоб детушкам кушать;

Детушки скушали, ложки обтерли, сказали: «спасибо».

Деревенский сторож в полночь*

Полночь било; в добрый час!

Спите, бог не спит за нас!

Как все молчит!.. В полночной глубине

Окрестность вся как будто притаилась;

Нет шороха в кустах; тиха дорога;

В пустой дали не простучит телега,

Не скрипнет дверь; дыханье не провеет,

И коростель замолк в траве болотной.

Все, все теперь под занавесом спит;

И легкою ль, неслышною стопою

Прокрался здесь бесплотный дух… не знаю.

Но чу… там пруд шумит; перебираясь

По мельничным колесам неподвижным,

Сонливою струей бежит вода;

И ласточка тайком ползет по бревнам

Под кровлю; и сова перелетела

По небу тихому от колокольни;

И в высоте, фонарь ночной, луна

Висит меж облаков и светит ясно,

И звездочки в дали небесной брезжут..

Не так же ли, когда осенней ночью,

Измокнувший, усталый от дороги,

Придешь домой, еще не видишь кровель,

А огонек уж там и тут сверкает?..

Но что ж во мне так сердце разгорелось?

Что на душе так радостно и смутно?

Как будто в ней по родине тоска!

Я плачу… но о чем? И сам не знаю!

Полночь било; в добрый час!

Спите, бог не спит за нас!

Пускай темно на высоте;

Сияют звезды в темноте.

То свет родимой стороны;

Про нас они там зажжены.

Куда идти мне? В нижнюю деревню,

Через кладби́ще?.. Дверь отворена.

Подумаешь, что в полночь из могил

Покойники выходят навестить

Свое село, проведать, все ли там,

Как было в старину. До сей поры,

Мне помнится, еще ни одного

Не встретил я. Не прокричать ли: полночь!

Покойникам?.. Нет, лучше по гробам

Пройду я молча, есть у них на башне

Свои часы. К тому же… как узнать!

Прошла ль уже их полночь или нет?

Быть может, что теперь лишь только тьма

Сгущается в могилах… ночь долга;

Быть может также, что струя рассвета

Уже мелькнула и для них… кто знает?

Как смирно здесь! знать, мертвые покойны?

Дай бог!.. Но мне чего-то страшно стало.

Не все здесь умерло: я слышу, ходит

На башне маятник… ты скажешь, бьется

Пульс времени в его глубоком сне.

И холодом с вершины дует полночь;

В лугу ее дыханье бродит, тихо

Соломою на кровлях шевелит

И пробирается сквозь тын со свистом,

И сыростью от стен церковных пашет —

Окончины трясутся, и порой

Скрипит, качаясь, крест — здесь подувает

Оно в открытую могилу… Бедный Фриц!

И для тебя готовят уж постелю,

И каменный покров лежит при ней,

И на нее огни отчизны светят.

Как быть! а всем одно, всех на пути

Застигнет сон… что ж нужды! все мы будем

На милой родине; кто на кладби́ще

Нашел постель — в час добрый; ведь могила

Последний на земле ночлег; когда же

Проглянет день и мы, проснувшись, выйдем

На новый свет, тогда пути и часу

Не будет нам с ночлега до отчизны.

Полночь било; в добрый час!

Спите, бог не спит за нас!

Сияют звезды с вышины,

То свет родимой стороны:

Туда через могилу путь;

В могиле ж… только отдохнуть.

Где был я? где теперь? Иду деревней;

Прошел через кладби́ще… Все покойно

И здесь и там… И что ж деревня в полночь?

Не тихое ль кладби́ще? Разве там,

Равно как здесь, не спят, не отдыхают

От долгия усталости житейской,

От скорби, радости, под властью бога,

Здесь в хижине, а там в сырой земле,

До ясного, небесного рассвета?

А он уж недалёко… Как бы ночь

Ни длилася и неба ни темнила,

А все рассвета нам не миновать.

Деревню раз, другой я обойду —

И петухи начнут мне откликаться,

И воздух утренний начнет в лицо

Мне дуть; проснется день в бору, отдернет

Небесный занавес, и утро тихой

Струей прольется в сумрак; наконец

Посмотришь: холм, и дол, и лес сияют;

Все встрепенулося; там ставень вскрылся,

Там отворилась дверь; и все очнулось,

И всюду жизнь свободная взыграла.

Ах! царь небесный, что за праздник будет,

Когда последняя промчится ночь!

Когда все звезды, малые, большие,

И месяц, и заря, и солнце вдруг

В небесном пламени растают, свет

До самой глубины могил прольется,

И скажут матери младенцам: утро!

И всё от сна пробудится; там дверь

Тяжелая отворится, там ставень;

И выглянут усопшие оттуда!..

О, сколько бед забыто в тихом сне!

И сколько ран глубоких в самом сердце

Исцелено! Встают, здоровы, ясны;

Пьют воздух жизни; он вливает крепость

Им в душу… Но когда ж тому случиться?

Полночь било; в добрый час!

Спите, бог не спит за нас!

Еще лежит на небе тень;

Еще далеко светлый день;

Но жив господь, он знает срок:

Он вышлет утро на восток.

Тленность*

Разговор на дороге, ведущей в Базель, в виду развалин замка Ретлера, вечером.

Внук

Послушай, дедушка, мне каждый раз,

Когда взгляну на этот замок Ретлер,

Приходит в мысль: что, если то ж случится

И с нашей хижинкой?.. Как страшно там!

Ты скажешь: смерть сидит на этих камнях.

А домик наш?.. Взгляни: как будто церковь,

Светлеет на холме, и окна блещут.

Скажи ж, как может быть, чтобы и с ним

Случилось то ж, что с этим старым замком?

Дедушка

Как может быть?.. Ах! друг мой, это будет.

Всему черед: за молодостью вслед

Тащится старость: все идет к концу

И ни на миг не постоит. Ты слышишь:

Без умолку шумит вода; ты видишь:

На небесах сияют звезды; можно

Подумать, что они ни с места… нет!

Все движется, приходит и уходит.

Дивись, как хочешь, друг, а это так.

Ты молод; я был также молод прежде,

Теперь уж все иное… старость, старость!

И что ж? Куда бы я ни шел — на пашню,

В деревню, в Базель — все иду к кладбищу!

Я не тужу… и ты, как я, созреешь.

Тогда посмотришь, где я?.. Нет меня!

Уж вкруг моей могилы бродят козы;

А домик, между тем, дряхлей, дряхлей;

И дождь его сечет, и зной палит,

И тихомолком червь буравит стены,

И в кровлю течь, и в щели свищет ветер…

А там и ты закрыл глаза; детей

Сменили внуки; то чини, другое;

А там и нечего чинить… все сгнило!

А поглядишь: лет тысяча прошло —

Деревня вся в могиле; где стояла

Когда-то церковь, там соха гуляет.

Внук

Ты шутишь: быть не может!

Дедушка

Будет, будет!

Дивись, как хочешь, друг; а это так!

Вот Базель наш… сказать, прекрасный город!

Домов не счесть — иной огромней церкви;

Церквей же боле, чем в иной деревне

Домов; все улицы кипят народом;

И сколько ж добрых там людей!.. Но что же?

Как многих нет, которых я, бывало,

Встречал там… где они? Лежат давно

За церковью и спят глубоким сном.

Но только ль, друг? Ударит час — и Базель

Сойдет в могилу; кое-где, как кости,

Выглядывать здесь будут из земли:

Там башня, там стена, там свод упадший

На них же, по местам, береза, куст,

И мох седой, и в нем на гнездах цапли…

Жаль Базеля! А если люди будут

Все так же глупы и тогда, как нынче,

То заведутся здесь и привиденья,

И черный волк, и огненный медведь,

И мало ли…

Внук

Не громко говори;

Дай мост нам перейти; там у дороги,

В кустарнике, прошедшею весной

Похоронен утопленник. Смотри,

Как пятится Гнедко и уши поднял;

Глядит туда, как будто что-то видит.

Дедушка

Молчи, глупец; Гнедко пужлив: там куст

Чернеется — оставь в покое мертвых,

Нам их не разбудить; а речь теперь

О Базеле; и он в свой час умрет.

И много, много лет спустя, быть может,

Здесь остановится прохожий: взглянет

Туда, где нынче город… там все чисто,

Лишь солнышко над пустырем играет;

И спутнику он скажет: «В старину

Стоял там Базель; эта груда камней

В то время церковью Петра была…

Жаль Базеля».

Внук

Как может это статься?

Дедушка

Не верь иль верь, а это не минует.

Придет пора — сгорит и свет. Послушай:

Вдруг о полуночи выходит сторож —

Кто он, не знают — он не здешний; ярче

Звезды блестит он и гласит: Проснитесь!

Проснитесь, скоро день!.. Вдруг небо рдеет

И загорается, и гром сначала

Едва стучит; потом сильней, сильней;

И вдруг отвсюду загремело; страшно

Дрожит земля; колокола гудят

И сами свет сзывают на молитву:

И вдруг… все молится; и всходит день —

Ужасный день: без утра и без солнца;

Все небо в молниях, земля в блистанье;

И мало ль что еще!.. Все, наконец,

Зажглось, горит, горит и прогорает

До дна, и некому тушить, и сам о

Потухнет… Что ты скажешь? Какова

Покажется тогда земля?

Внук

Как страшно:

А что с людьми, когда земля сгорит?

Дедушка

С людьми?.. Людей давно уж нет: они…

Но где они?.. Будь добр; смиренным сердцем

Верь богу; береги в душе невинность —

И все тут!.. Посмотри: там светят звезды;

И что звезда, то ясное селенье;

Над ними ж, слышно, есть прекрасный город;

Он невидим… но будешь добр, и будешь

В одной из звезд, и будет мир с тобою;

А если бог посудит, то найдешь

Там и своих: отца, и мать, и… деда.

А может быть, когда идти случится

По Млечному Пути в тот тайный город, —

Ты вспомнишь о земле, посмотришь вниз

И что ж внизу увидишь? Замок Ретлер.

Все в уголь сожжено; а наши горы,

Как башни старые, чернеют; вкруг

Зола; в реке воды нет, только дно

Осталося пустое — мертвый след

Давнишнего потока; и все тихо,

Как гроб. Тогда товарищу ты скажешь:

«Смотри: там в старину земля была;

Близ этих гор и я живал в ту пору,

И пас коров, и сеял, и пахал;

Там деда и отца отнес в могилу;

Был сам отцом, и радостного в жизни

Мне было много; и господь мне дал

Кончину мирную… и здесь мне лучше».

Явление богов*

Знайте, с Олимпа

Являются боги

К нам не одни;

Только что Бахус придет говорливый,

Мчится Эрот, благодатный младенец;

Следом за ними и сам Аполлон.

Слетелись, слетелись

Все жители неба,

Небесными по́лно

Земное жилище.

Чем угощу я,

Земли уроженец,

Вечных богов?

Дайте мне вашей, бессмертные, жизни!

Боги! что, смертный, могу поднести вам?

К вашему небу возвысьте меня!

Прекрасная радость

Живет у Зевеса!

Где не́ктар? налейте,

Налейте мне чашу!

Не́ктара чашу

Певцу, молодая

Геба, подай!

Очи