самим бедам,

Без стремленья, без желания,

В нас душа заглушена

И навек очарования

Слез отрадных лишена.

На минуту ли улыбкою

Мертвый лик наш оживет,

Или прежнее ошибкою

В сердце сонное зайдет —

То обман; то плющ, играющий

По развалинам седым;

Сверху лист благоухающий, —

Прах и тление под ним.

Оживите сердце вялое;

Дайте быть по старине;

Иль оплакивать бывалое

Слез бывалых дайте мне.

Сладко, сладко появление

Ручейка в пустой глуши;

Так и слезы — освежение

Запустевшия души.

Лалла Рук*

Милый сон, души пленитель,

Гость прекрасный с вышины,

Благодатный посетитель

Поднебесной стороны,

Я тобою насладился

На минуту, но вполне:

Добрым вестником явился

Здесь небесного ты мне.

Мнил я быть в обетованной

Той земле, где вечный мир;

Мнил я зреть благоуханный

Безмятежный Кашемир;

Видел я: торжествовали

Праздник розы и весны

И пришелицу встречали

Из далекой стороны.

И блистая и пленяя —

Словно ангел неземной —

Непорочность молодая

Появилась предо мной;

Светлый завес покрывала

Отенял ее черты,

И застенчиво склоняла

Взор умильный с высоты.

Все — и робкая стыдливость

Под сиянием венца,

И младенческая живость,

И величие лица,

И в чертах глубокость чувства

С безмятежной тишиной —

Все в ней было без искусства

Неописанной красой!

Я смотрел — а призрак мимо

(Увлекая душу вслед)

Пролетал невозвратимо;

Я за ним — его уж нет!

Посетил, как упованье;

Жизнь минуту озарил;

И оставил лишь преданье,

Что когда-то в жизни был!

Ах! не с нами обитает

Гений чистый красоты;

Лишь порой он навещает

Нас с небесной высоты;

Он поспешен, как мечтанье,

Как воздушный утра сон;

Но в святом воспоминанье

Неразлучен с сердцем он!

Он лишь в чистые мгновенья

Бытия бывает к нам

И приносит откровенья,

Благотворные сердцам;

Чтоб о небе сердце знало

В темной области земной,

Нам туда сквозь покрывало

Он дает взглянуть порой;

И во всем, что здесь прекрасно,

Что наш мир животворит,

Убедительно и ясно

Он с душою говорит;

А когда нас покидает,

В дар любви у нас в виду

В нашем небе зажигает

Он прощальную звезду.

«Теснятся все к тебе во храм…»*

Теснятся все к тебе во храм,

И все с коленопреклоненьем

Тебе приносят фимиам,

Тебя гремящим славят пеньем;

Я одинок в углу стою,

Как жизнью, полон я тобою,

И жертву тайную мою

Я приношу тебе душою.

Явление поэзии в виде Лалла Рук*

К востоку я стремлюсь душою!

Прелестная впервые там

Явилась в блеске над землею

Обрадованным небесам.

Как утро юного творенья,

Она пленительна пришла

И первый пламень вдохновенья

Струнами первыми зажгла.

Везде любовь ее встречает;

Цветет ей каждая страна;

Но всюду милый сохраняет

Обычай родины она.

Так пролетела здесь, блистая

Востока пламенным венцом,

Богиня песней молодая

На паланкине золотом.

Как свежей утренней порою

В жемчу́ге утреннем цветы,

Она пленяла красотою,

Своей не зная красоты.

И нам с своей улыбкой ясной,

В своей веселости младой,

Она казалася прекрасной

Всеобновляющей весной.

Сама гармония святая —

Ее нам мнилось бытие,

И мнилось, душу разрешая,

Манила в рай она ее.

При ней все мысли наши — пенье!

И каждый звук ее речей,

Улыбка уст, лица движенье,

Дыханье, взгляд — все песня в ней.

Воспоминание («О милых спутниках, которые наш свет…»)*

О милых спутниках, которые наш свет

Своим сопутствием для нас животворили,

Не говори с тоской: их нет;

Но с благодарностию были.

Обеты*

Будьте, о духи лесов, будьте, о нимфы потока,

Верны далеким от вас, доступны близким друзьям!

Нет их, некогда здесь беспечною жизнию живших;

Мы, сменя их, им вслед смиренно ко счастью идем.

С нами, Любовь, обитай, богиня радости чистой!

Жизни прелесть она, близко далекое с ней!

Победитель*

Сто красавиц светлооких

Председали на турнире.

Все — цветочки полевые;

А моя одна как роза.

На нее глядел я смело,

Как орел глядит на солнце.

Как от щек моих горячих

Разгоралося забрало!

Как рвалось пробиться сердце

Сквозь тяжелый, твердый панцирь!

Светлых взоров тихий пламень

Стал душе моей пожаром;

Сладкошепчущие речи

Стали сердцу бурным вихрем;

И она — младое утро —

Стала мне грозой могучей;

Я помчался, я ударил —

И ничто не устояло.

Близость весны*

На небе тишина;

Таинственно луна

Сквозь тонкий пар сияет;

Звезда любви играет

Над темною горой;

И в бездне голубой

Бесплотные, летая,

Чаруя, оживляя

Ночную тишину,

Приветствуют весну.

Море*

(элегия)

Безмолвное море, лазурное море,

Стою очарован над бездной твоей.

Ты живо; ты дышишь; смятенной любовью,

Тревожною думой наполнено ты.

Безмолвное море, лазурное море,

Открой мне глубокую тайну твою:

Что движет твое необъятное лоно?

Чем дышит твоя напряженная грудь?

Иль тянет тебя из земныя неволи

Далекое светлое небо к себе?..

Таинственной, сладостной полное жизни,

Ты чисто в присутствии чистом его:

Ты льешься его светозарной лазурью,

Вечерним и утренним светом горишь,

Ласкаешь его облака золотые

И радостно блещешь звезда́ми его.

Когда же сбираются темные тучи,

Чтоб ясное небо отнять у тебя —

Ты бьешься, ты воешь, ты волны подъемлешь,

Ты рвешь и терзаешь враждебную мглу…

И мгла исчезает, и тучи уходят,

Но, полное прошлой тревоги своей,

Ты долго вздымаешь испуганны волны,

И сладостный блеск возвращенных небес

Не вовсе тебе тишину возвращает;

Обманчив твоей неподвижности вид:

Ты в бездне покойной скрываешь смятенье,

Ты, небом любуясь, дрожишь за него.

19 марта 1823*

Ты предо мною

Стояла тихо.

Твой взор унылый

Был полон чувства.

Он мне напомнил

О милом прошлом…

Он был последний

На здешнем свете.

Ты удалилась,

Как тихий ангел;

Твоя могила,

Как рай, спокойна!

Там все земные

Воспоминанья,

Там все святые

О небе мысли.

Звезды небес,

Тихая ночь!..

Привидение*

В тени дерев, при звуке струн, в сиянье

Вечерних гаснущих лучей,

Как первыя любви очарованье,

Как прелесть первых юных дней —

Явилася она передо мною

В одежде белой, как туман;

Воздушною лазурной пеленою

Был окружен воздушный стан;

Таинственно она ее свивала

И развивала над собой;

То, сняв ее, открытая стояла

С темнокудрявой головой;

То, вдруг всю ткань чудесно распустивши,

Как призрак, исчезала в ней;

То, перст к устам и голову склонивши,

Огнем задумчивых очей

Задумчивость на сердце наводила.

Вдруг… покрывало подняла…

Трикраты им куда-то поманила…

И скрылася… как не была!

Вотще продлить хотелось упоенье…

Не возвратилася она;

Лишь грустию по милом привиденье

Душа осталася полна.

Ночь*

Уже утомившийся день

Склонился в багряные воды,

Темнеют лазурные своды,

Прохладная стелется тень;

И ночь молчаливая мирно

Пошла по дороге эфирной,

И Геспер летит перед ней

С прекрасной звездою своей.

Сойди, о небесная, к нам

С волшебным твоим покрывалом,

С целебным забвенья фиалом.

Дай мира усталым сердцам.

Своим миротворным явленьем,

Своим усыпительным пеньем

Томимую душу тоской,

Как матерь дитя, успокой.

«Я Музу юную, бывало…»*

Я Музу юную, бывало,

Встречал в подлунной стороне,

И Вдохновение летало

С небес, незваное, ко мне;

На все земное наводило

Животворящий луч оно —

И для меня в то время было

Жизнь и Поэзия одно.

Но дарователь песнопений

Меня давно не посещал;

Бывалых нет в душе видений,

И голос арфы замолчал.

Его желанного возврата

Дождаться ль мне когда опять?

Или навек моя утрата

И вечно арфе не звучать?

Но все, что от времен прекрасных,

Когда он мне доступен был,

Все, что от милых темных, ясных

Минувших дней я сохранил —

Цветы мечты уединенной

И жизни лучшие цветы, —

Кладу на твой алтарь священный,

О Гений чистой красоты!

Не знаю, светлых вдохновений

Когда воротится чреда, —

Но ты знаком мне, чистый Гений!

И светит мне твоя звезда!

Пока еще ее сиянье

Душа умеет различать:

Не умерло очарованье!

Былое сбудется опять.

Таинственный посетитель*

Кто ты, призрак, гость прекрасный?

К нам откуда прилетал?

Безответно и безгласно

Для чего от нас пропал?

Где ты? Где твое селенье?

Что с тобой? Куда исчез?

И зачем твое явленье

В поднебесную с небес?

Не Надежда ль ты младая,

Приходящая порой

Из неведомого края

Под волшебной пеленой?

Как она, неумолимо

Радость милую на час

Показал ты, с нею мимо

Пролетел и бросил нас.

Не Любовь ли нам собою

Тайно ты изобразил?..

Дни любви, когда одною

Мир для нас прекрасен был,

Ах! тогда сквозь покрывало

Неземным казался он…

Снят покров; любви не стало;

Жизнь пуста, и счастье — сон.

Не волшебница ли Дума

Здесь в тебе явилась нам?

Удаленная от шума

И мечтательно к устам

Приложивши перст, приходит

К нам, как ты, она порой

И в минувшее уводит

Нас безмолвно за собой.

Иль в тебе сама святая

Здесь Поэзия была?..

К нам, как ты, она из рая

Два покрова принесла:

Для небес лазурно-ясный,

Чистый, белый для земли:

С ней все близкое прекрасно;

Все знакомо, что вдали.

Иль Предчувствие сходило

К нам во образе твоем

И понятно говорило

О небесном, о святом?

Часто в жизни так бывало:

Кто-то светлый к нам летит,

Подымает покрывало

И в далекое манит.

Мотылек и цветы*

Поляны мирной украшение,

Благоуханные цветы,

Минутное изображение

Земной, минутной красоты;

Вы равнодушно расцветаете,

Глядяся в воды ручейка,

И равнодушно упрекаете

В непостоянстве мотылька.

Во дни весны с востока ясного,

Младой денницей пробужден,

В пределы бытия прекрасного

От высоты спустился он.

Исполненный воспоминанием

Небесной, чистой красоты,

Он вашим радостным сиянием

Пленился, милые цветы.

Он мнил, что вы с ним однородные

Переселенцы с вышины,

Что вам, как и ему, свободные

И крылья и душа даны;

Но вы к земле, цветы, прикованы;

Вам на земле и умереть;

Глаза лишь вами очарованы,

А сердца вам не разогреть.

Не рождены вы для внимания;

Вам непонятен чувства глас;

Стремишься к вам без упования;

Без горя забываешь вас.

Пускай же к вам, резвясь, ласкается,

Как вы, минутный ветерок;

Иною прелестью пленяется

Бессмертья вестник мотылек…

Но есть меж вами два избранные,

Два ненадменные цветка:

Их имена, им сердцем данные,

К ним привлекают мотылька.

Они без пышного сияния;

Едва приметны красотой:

Один есть цвет воспоминания,

Сердечной думы цвет другой.

О милое воспоминание

О том, чего уж в мире нет!

О дума сердца — упование

На лучший, неизменный свет!

Блажен, кто вас среди губящего

Волненья жизни сохранил

И с вами низость настоящего

И пренебрег и позабыл.

«Был у меня товарищ…»*

Был у меня товарищ,

Уж прямо брат родной.

Ударили тревогу,

С ним дружным шагом, в ногу

Пошли мы в жаркий бой.

Вдруг свистнула картеча…

Кого из нас двоих?

Меня промчалось мимо;

А он… лежит, родимый,

В крови у ног моих.

Пожать мне хочет руку…

Нельзя, кладу заряд.

В той жизни, друг, сочтемся;

И там, когда сойдемся,

Ты будь мне верный брат.

Солнце и Борей*

Солнцу раз сказал Борей:

«Солнце, ярко ты сияешь!

Ты всю землю оживляешь

Теплотой своих лучей!..

Но сравнишься ль ты со мною?

Я сто раз тебя сильней!

Захочу — пущусь, завою

И в минуту мраком туч

Потемню твой яркий луч.

Всей земле свое сиянье

Ты без шума раздаешь,

Тихо на небо взойдешь,

Продолжаешь путь в молчанье,

И закат спокоен твой!

Мой обычай не такой!

С ревом, свистом я летаю,

Всем верчу, все возмущаю,

Все дрожит передо мной!

Так не я ли царь земной?..

И труда не будет много

То на деле доказать!

Хочешь власть мою узнать?

Вот, гляди: большой дорогой

Путешественник идет;

Кто скорей с него сорвет

Плащ, которым он накрылся,

Ты иль я?..» И вмиг Борей

Всею силою своей,

Как неистовый, пустился

С путешественником в бой.

Тянет плащ с него долой.

Но напрасно он хлопочет…

Путешественник вперед

Все идет себе, идет,

Уступить никак не хочет

И плаща не отдает.

Наконец Борей в досаде

Замолчал; и вдруг из туч

Показало Солнце луч,

И при первом Солнца взгляде,

Оживленный теплотой,

Путешественник по воле

Плащ, ему не нужный боле,

Снял с себя своей рукой.

Солнце весело блеснуло

И сопернику шепнуло:

«Безрассудный мой Борей!

Ты расхвастался напрасно!

Видишь: злобы самовластной

Милость кроткая сильней!»

Умирающий лебедь*

День уж к вечеру склонялся,

Дряхлый лебедь умирал.

Он в тени дерев лежал,

Тихо с жизнию прощался

И при смерти сладко пел.

И над ним сидел уныло

Голубочек сизокрылый,

Слушал пение, смотрел,

Как покойно он кончался,

И грустил и восхищался.

«Что глядишь на старика?» —

Так спросила голубка

Легкомысленная утка.

«Ах! для сердца и рассудка

Смерть его — святой урок! —

Отвечал ей голубок. —

Слышишь, как он сладкогласно

При конце своем поет!

Кто на свете жил прекрасно,

Тот прекрасно и умрет?»

Приношение*

Тому, кто арфою чудесный мир творит!

Кто таинства покров с Создания снимает,

Минувшее животворит

И будущее предрешает!

К Гете*

Творец великих вдохновений!

Я сохраню в душе моей

Очарование мгновений,

Столь счастливых в близи твоей!

Твое вечернее сиянье

Не о закате говорит!

Ты юноша среди созданья!

Твой гений, как творил, творит.

Я в сердце уношу надежду

Еще здесь встретиться с тобой:

Земле знакомую одежду

Не скоро скинет гений твой.

В далеком полуночном свете

Твоею Музою я жил.

И для меня мой гений Гете

Животворитель жизни был!

Почто судьба мне запретила

Тебя узреть в моей весне?

Тогда душа бы воспалила

Свой пламень на твоем огне.

Тогда б вокруг меня создался

Иной, чудесно-пышный свет;

Тогда б и обо мне остался

В потомстве слух: он был поэт!

Видение*

Блеском утра озаренный,

Светоносный, окрыленный,

Ангел встретился со мной:

Взор его был грустно-ясен,

Лик задумчиво-прекрасен;

Над главою молодой

Кудри легкие летали,

И короною сияли

Розы белые на ней;

Снега чистого белей

На плечах была одежда;

Он был светел, как надежда,

Как покорность небу, тих;

И на крылиях живых —

Как с приветственного брега

Голубь древнего ковчега

С веткой мира — он летел…

С чем летел? куда?.. Я знаю!

Добрый путь! благословляю,

Божий ангел, твой удел.

Ждут