свой великий смири и беды отврати от ахеян!»

Так говорил он моляся и был Аполлоном услышан.

Те ж приготовленным в жертву скотам, их ячменем осыпав,

Шеи загнули назад, всех зарезали, сняли с них кожу,

Тучные бедра отсекли, кругом обложили их жиром,

Жир же кровавого мяса кусками покрыли; все вместе

Старец зажег на костре и вином оросил искрометным;

Те ж приступили, подставив ухваты с пятью остриями;

Бедра сожегши и сладкой утробы вкусив, остальное

Все раздробили на части; на вертелы вздев осторожно,

Начали жарить; дожаривши, с вертелов сняли и, дело

Кончив, обильно-богатый устроили пир; началося

Тут пированье, и все насладилися пищей; когда же

Был удовольствован голод их сладостно-вкусною пищей,

Юноши, чашу до края наполнив вином благовонным,

В кубках его разнесли, по обычаю справа начавши.

Целый день славив мирительным пением Феба, ахейцы

Громко хвалебный пеан воспевали ему; совокупно

Пели они стрелоносного бога; им благосклонно внимал он.

Солнце тем временем село, и тьма наступила ночная;

Все улеглися на бреге они у причал корабельных.

Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос;

Плыть собралися они к отдаленному стану ахеян.

Ветер попутный им дал Аполлон, и они, совокупно

Мачту подняв и блестящие все паруса распустивши,

Поплыли; парус середний надулся, пурпурные волны

Шумно под килем потекшего в них корабля закипели;

Он же бежал по волнам, разгребая себе в них дорогу.

К брегу пристав и достигнув широкого стана ахеян,

Быстрый корабль свой они на песчаную сушу встянули;

Там на подпорах высоких его утвердили и сами

Все разошлись, кто в шатер, кто на черный корабль крутобокий.

Близко своих кораблей крепкозданных сидел, продолжая

Гнев свой питать, Ахиллес богоравный крылатые ноги;

Он никогда не являлся уже на совете вождей многославных,

Он не участвовал в битвах; в бездействии милое сердце

Он изнурял, по тревогах и ужасах брани тоскуя.

Тою порою с двенадцатым небо украсившим утром

Вечноживущие боги на светлый Олимп возвратились

Все, Предводимые Зевсом. Фетида, желание сына

Помня, из моря глубокого с первым сиянием утра

Вышла; взлетев на высокое небо Олимпа, богиня

Зевса нашла там; один, от богов отделяся, всю землю

Видя, на высшей главе многоглавого был он Олимпа.

Сев близ него, окружила колено священное бога

Левой рукою Фетида, а правой его подбородок

Гладя, Крониону туч собирателю нежно сказала:

«Если, отец, я тебе меж богами когда угодила

Словом иль делом, мое благосклонно исполни моленье:

Сына утешь моего, осужденного рано покинуть

Жизнь; обесчестил его повелитель царей Агамемнон,

Дерзко похитивши данный ему от ахеян подарок.

Ты же отмсти за него, миродержец, всесильный Кронион!

Пусть побеждают ахеян трояне, пока воздаянья

Полного сын за обиду свою от царя не получит».

Так говорила она, и не вдруг отвечал Громовержец;

Долго сидел он в молчанье; Фетида ж, к объятому прежде

Ею колену прижавшися крепче, вторично сказала:

«Прямо ответствуй, Зевес; никого ты страшиться не можешь;

Иль согласися, тогда утверди головы мановеньем обет свой;

Иль откажи, чтоб узнала я, сколь пред тобою ничтожна».

Тяжко вздохнув, воздымающий тучи Зевес отвечал ей:

«Трудное дело ты мне предлагаешь; меж Ирой и мною

Ссора опять загорится; ругательным словом рассердит

Ира меня; перед всеми бессмертными вечно со мною

Вздорит она, утверждая, что я за троян заступаюсь.

Ты же отсюда уйди, чтоб тебя не приметила Ира.

Способ найду я тебе угодить; на меня положися;

Слово свое головы мановеньем[2]

Знаменье это для всех олимпийцев есть знак величайший

Власти моей: неизменно мое, непреложно и твердо

Слово, когда подтверждаю его головы мановеньем».

Кончил и черногустыми бровями повел Громовержец;

Благоуханные кудри волос потряслись на бессмертном

Бога челе: содрогнулись кругом все вершины Олимпа.

Тайную кончив беседу, они разлучились; с Олимпа

В бездну соленую быстрым полетом слетела Фетида;

Зевс возвратился к себе, поднялися почтительно боги

С тронов своих перед вечным отцом; ни единый

Сидя его не отважился выждать, но, встав, все навстречу

Вышли к нему. На высоком престоле он сел. От очей же

Иры не скрылось, что с ним приходила беседовать тайно

Дочь среброногая старца морского Нерея Фетида;

К Зевсу немедленно грубое слово она обратила:

«Кто из богов, лицемер, там шептался так скрытно с тобою?

Вечно ты любишь, я знаю, себя от меня отклонивши,

В тайне с другими советы держать, и ни разу еще ты

Мне наперед не сказал откровенно о том, что замыслил».

Ире ответствовал так повелитель бессмертных и смертных:

«Ира, не мни, чтоб мои все советы постигнуть возможно

Было тебе; и супруга верховного бога не в силах

Вынести их. Что тебе сообщить я признаю приличным,

Прежде тебя не услышат о том ни бессмертный, ни смертный;

Если же что от богов утаить я намерен, не смей ты

Спрашивать дерзко о том и моей не разведывай тайны».

Ира-богиня воловьи глаза отвечала Зевесу:

«Странное слово сказал ты, ужасный Зевес; никогда я

Делать вопросы и в тайны твои проникать не дерзала.

Все, как хотел, ты задумывал, все исполнял без помехи.

Но я тревожуся, мысля теперь, что тебя обольстила

Дочь среброногая старца морского Нерея Фетида,

Утром с тобой здесь сидя и колена твои обнимая:

Ей головы мановеньем, конечно, ты дал обещанье

Честь Ахиллесу воздать погублением многих ахеян».

Ире ответствовал так воздымающий тучи Кронион:

«Вечно, безумная, ты примечать и подсматривать любишь!

Труд бесполезный! ничто не удастся тебе! от себя лишь

Только меня отдалишь; то стократно прискорбнее будет!

Быть ли, не быть ли тому, что тебя устрашает, на это

Воля моя. Замолчи же и мне не дерзай прекословить.

Иди тебе не поможет никто из богов олимпийских,

Если я, встав, подыму на тебя неизбежную руку».

Так отвечал он. Богиня воловьи глаза ужаснулась;

Было прискорбно то собранным в доме Зевеса бессмертным.

Начал тогда многославный художник Ифест, чтоб утешить

Мать светлорукую, так говорить, обратясь к ней и к Зевсу:

«Горько и всем нам, богам, на Олимпе живущим, несносно

Будет, когда вы так ссориться здесь за людей земнородных

Станете, всех возмущая бессмертных; испорчен веселый

Будет наш пир; и чем дале, тем хуже. К тебе наперед я,

Милая мать, обращаюсь, хотя и сама ты разумна:

Зевсу-отцу уступи, чтоб не гневался боле отец наш,

Сильный Зевес, и чтоб весело мы пировать продолжали:

Он громовержец, он царь на Олимпе, он, если захочет,

С наших престолов нас всех опрокинет; он бог над богами.

Словом приветным порадуй его и к нему приласкайся;

Снова он милостив будет ко всем нам, богам олимпийским».

Так он сказал и, поспешно приблизившись, кубок двудонный

Подал божественной матери в руки, примолвив: «Терпенье,

Милая мать; покорися, хотя то тебе и прискорбно;

Здесь ненавистных побоев твоих мне своими глазами

Видеть не дай: за тебя заступиться не в силах я буду,

Как бы того ни хотел; одолеть Олимпийца не можно.

Было уж раз, что, когда за тебя я поспорил, меня он,

За ногу взявши, с Олимпа швырнул, и летел я оттуда

Целый, кувыркаясь, день и тогда лишь, как стало садиться

Солнце, совсем бездыханный ударился оземь в Лемносе;

Дружески был я синтейцами добрыми поднят полмертвый».

Так говорил хромоногий Ифест[3]

Ира с улыбкой взяла от него поднесенный ей кубок.

Стал он потом подносить по обычаю, справа начавши,

Сладостный нектар, его из глубокой черпая кратеры;

Подняли смех несказанный блаженные боги Олимпа,

Видя, как с кубком Ифест, суетясь, ковылял по чертогу.

Вечные боги весь день, до склонения солнца на запад,

Шумно пируя, себя услаждали роскошною пищей,

Дивными звуками цитры, игравшей в руках Аполлона,

Также и муз очередным, сердца проницающим пеньем.

Но когда уклонилось на запад блестящее солнце,

Боги, предаться желая покойному сну, разошлися

Все по домам. Им построены были те домы

Дивно искусной рукой хромоногого бога Ифеста.

Также и молний метатель могучий Кронион в чертоге,

Где отдыхал он обычно, блаженному сну предаваясь,

Лег и заснул; с ним на ложе легла златотронная Ира.

Песнь вторая

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Были вождями дружин беотийских Леит, Пенелеос,

Аркесилай, Профоэнор и Клоний; их рать составляли

Жители тучных Гирийских лугов, каменистой Авлиды,

Схойния, Скола, лесисто-глубоких долин Этеонских,

Феспии, Греи, широкопространных полей Микалесса,

Светлых окрестностей Гармы, Эгифры, Илесия, Илы,

Жители града Петеона, жители стен Элеона,

Копы, Эвтресы, Окалии, жившие в зданьях красивых

Града Медеона, в Тизбе, стадам голубиным привольной,

Вкруг Коронеи, на пышно-зеленых лугах Галиарта,

Жители града Платеи, полей обработанных Глиса,

Фив крепкостенных, прекрасными зданьями славного града,

Града Онхеста, где лес посвящен Посидону заветный,

Арны, златым виноградом богатой, лугов благовонных

Нисы, Мидеи и стен Анфедона, на крайних лежащего гранях;

С ними пришло пятьдесят кораблей крепкозданных, и в каждом

Было сто двадцать отборных бойцов молодых беотийских.

Но аспледонян и всех, Орхомен населявших Минейский,

Были вождями Ареевы дети, Иалмен с Аскалафом, —

Их родила Астиоха, Акторова дочь; потаенно

В верхнем покое царева жилища стыдливая дева,

Свидясь с Ареем могучим, упала в объятия бога, —

Тридцать они кораблей привели к берегам Илиона.

Были вождями дружины фокеян Эпистроф и Схедий,

Их же отцом знаменитый был Ифит, потомок Навбола;

Жители стен Кипариссы, утесов Пифона суровых,

Жители града прекрасного Криссы, богатых полей Панопея,

Давлии, Анемореи, соседней с Гиамполем, также

Пахари тучных полей, вкруг Кефиссы священной лежащих,

С ними и жители близкой к истокам Кефиссы Лилеи,

Сорок судов темноносых оснастив, пришли за вождями.

В строй меднолатых фокеян поставив, вожди их дружину

Левым крылом к беотийскому ближнему строю примкнули.

Был полководцем локриян Аякс Оилей быстроногий;

Ростом своим Теламонову сыну, другому Аяксу,

Он уступал, но хотя невелик и холстинною тонкой

Броней покрыт был, могучим метаньем копья побеждал он

Между ахейцами всех; населяли ж локрияне грады

Кинос, плодами обильную Авгию, Бессу, Фронийский

Луг, орошенный Боагрием, Тарфу, Опунт, Каллиарий;

Сорок привел он с собой кораблей из Локриды, лежащей

Против святых берегов окруженной волнами Эвбеи.

Но боелюбных абантов, эвбейский народ, населявший

Халкис, Эретрию, область вина Гистиэю, приморский

Город Коринф, на горе неприступно построенный Дион,

Стены Кариста и роскошью нив окруженную Стиру,

Вел Эльпенор, многославный потомок Арея; рожден был

Он Халкодонтом, Эвбеи царем; и с веселием в битву

Шли с ним абанты его, заплетенные густо на тыле

Косы носившие, ясенных копий метатели, броней

Медь на груди у врага пробивать приобыкшие ими.

Сорок пришло кораблей крепкозданных с эвбейской дружиной.

Строем к эвбейской дружине примкнули афиняне; градом

Их и всей областью властвовал прежде питомец Паллады

Царь Эрехтей, дароносной Землею рожденный; Палладой

Был он воспитан во храме великом, где жертвой обильной

Агнцев и тучных быков утешали ей сердце младые

Девы и юноши, празднуя кругосвершение года.

Ратью Афин Менестей полководствовал, сын Петеона,

С ним же из всех на земле обитающих в трудном искусстве

Конных и пеших устраивать в битву никто не равнялся,

Кроме великого Нестора — старше, однако, его был

Нестор годами. Привел пятьдесят кораблей он с собою.

Сын Теламонов Аякс от брегов Саламины двенадцать

Черных привел кораблей: он придвинул их к строю афинян.

Жителей Аргоса, башневенчанного града Тиринфа,

Асины, скрытой в глубоком заливе морском Гермионы,

Винобогатых холмов Эпидавра, Эйоны, Трезены,

Юношей Масия, жителей волнообъятой Эгины

Был полководцем герой Диомед, вызыватель в сраженье;

Вождь их второй был Сфенел, многославного сын Капанея;

Третий же вождь Эвриал, богоравный герой, Мекистеев

Сын, Талаона державного внук; но главою над ними

Был Диомед, вызыватель в сраженье; пришел от Аргоса

Он к берегам Илиона с осьмьюдесятью кораблями.

Жители древней Микены, домов велелепием славной,

Арефиреи прекрасной, Коринфа богатого, светлых

Зданий Клеонии, жители града Орнеи, старинных

Стен Сикиона, Адрасту подвластного в прежнее время,

Жившие в древних стенах Гипересии, в граде Пеллене,

В Эгии, в крепко-нагорных стенах Гоноэссы твердынной

Пахари тучных приморских полей, достигавших до самой

Гелики, — вслед за царем Агамемноном, сыном Атрея,

Сто кораблей