Надо культурно постучать, Павел Неселович. И когда получите ответ: «Войдите», то и входите себе. Да не с разбегу, а тихо, культурно входите…
Абрамоткин. Тихо зайдешь — ничего не заметишь.
Анюта. Культурные люди не позволяют себе ничего лишнего сказать. А если вы тем более жених Надтеньки, то вы всякий раз обязаны…
Абрамоткин. Ай, перестань меня учить!
Анюта. Вас всякий день надо учить. Такая у вас передовая профессия-фотограф, а сами вы… Да и вообще вы напрасно пальто снимаете Настенька нынче в театр идет.
Абрамоткин. В театр идет? Нет, она мне велела сегодня прийти. (Вынимает из портфеля закуску.)
Анюта. А зачем опять еду принесли?
Абрамоткин. Я сегодня именинник. Она позволила.
Анюта. Все равно напрасно расставляете. Настенька в театр уйдет.
Абрамоткин. Врешь. Нарочно меня изводишь.
Анюта. На этот раз, вот честное слово, не извожу. И советую вам спокойненько одеться, пока не перекисли от ревности… и идите себе. А завтра зайдете на черствые именины.
Абрамоткин. Значит, про меня она тебе ничего не сказала?
Анюта. Про вас она ну ни словечка не сказала. Как будто вас и на свете в живых нет. А вот про других она сказала.
Абрамоткин. А что же она про других сказала?
Анюта. Уж это мое дело, что она про других сказала. Я вам не обязана отчет отдавать… Про других она сказала мне: «Пусть те обождут. Пусть те непременно обождут — они мне нужны больше жизни!»
Абрамоткин. Ведь зря мелешь. Нарочно меня изводишь.
Анюта. Ничуть не зря. Это я вам факт говорю.
Абрамоткин. А с кем же она в театр идет?
Анюта. Ну, идет с одним человеком. Он куда интересней вас. И такой умный, что вы против него — тьфу! Он вас двумя словами в гроб заколотит.
Абрамоткин. Меня не заколотит.
Анюта. Свободно заколотит. И даже в ответ вы ничего не сможете ему возразить — до того он вас своим умом забьет.
Абрамоткин. Не забьет. Я тоже ему отвечу, что он у меня…
Анюта. Пока вы за ответом в карман полезете, он вас — в минуту сто слов. И от вас только дым пойдет!
Абрамоткин. Я тоже ему… сто слов… И он тоже… дым пойдет…
Анюта. А Виктор Эдуардович вас как…
Абрамоткин. Ах, это тот драматург, о котором ты мне говорила? Он что — сейчас придет?
Анюта. Вскоре придет. И в театр, сказал, пойдет с Настенькой. И Софочка в театр, и эти в театр…
Абрамоткин. А зачем же она мне велела прийти?
Анюта. Уж не знаю зачем. Наверно, чтобы над вами подшутить.
Абрамоткин. Она сама сказала: «Зайдите…»
Анюта. А не хотите уходить, так сидите, ожидайте Настеньку. А то ходите сквозь по комнате — только ветер гоняете. А я разгорячившись. Сядьте и сидите, если вы именинник. А мне пора идти одеваться. (Уходит.)
Абрамоткин нервно ходит по комнате.
Абрамоткин. Гм… В театр идет… Какие номера откалывает… (Увидев записку драматурга.) Ага, оставила мне записку… Нет, это ей кто-то пишет… Ага, драматург ей пишет. (Читает.) «Бо-жест-венная… театр ждать больше не соглашается. Сегодня абонирую вас…» (Опустив записку.) Ага, абонирует ее в театр… (Читает дальше.) «Гоните каждого, кто осмелится к вам войти… В противном случае…» Что? что такое? (Вчитываясь.) «…пронзен моей шпагой и будет выкинут в окно…» (Прочитав записку, Абрамоткин улыбается.) Конечно, понимаю, это шутливо написано. Но только спрашивается: к чему такие дикие шутки?.. «Пронзен будет шпагой и выкинут в окно…» Пошутил, называется… Взор Абрамоткина останавливается на окне. Положив записку на стол, Абрамоткин подходит к окну и, раскрыв его, смотрит вниз. После чего стремительно возвращается к столу и торопливо укладывает в портфель продукты.
Абрамоткин. Нет, эти писатели и композиторы… Недаром их прорабатывают…
Входит Баркасов. Он в пальто, в руке — парусиновый портфель. Рядом с Баркасовым домработница Анюта. Она делает гримасу Абрамоткину, который не без страха, но с любопытством смотрит на Баркасова, принимая его за драматурга — Виктора Эдуардовича Ядова.
Анюта. Они просили вас обождать. Они решили перед театром в парикмахерскую зайти… Пройдите в комнатку.
Баркасов. Благодарю вас.
Анюта. Снимите ваше пальто.
Баркасов. Да нет, мы сейчас в театр идем, Пальто я снимать не буду.
Анюта. В таком случае садитесь на диванчик. Ожидайте их. (Сделав гримасу Абрамоткину, уходит.)
Баркасов. Позвольте познакомиться — Баркасов…
Абрамоткин. Виктор Эдуардович?
Баркасов (не разобрав). Как вы сказали?
Абрамоткин. Нет, я говорю: решили в театр сходить? Сейчас она придет. Разберемся.
Баркасов (смущенно). Собрались в театр… с вашей супругой?
Абрамоткин. Нет, но мы вскоре запишемся.
Баркасов. Ах, вот как. Простите, я не знал…
Абрамоткин. Я сам недавно получил ее согласие.
Тяжелая пауза.
Интересно то, что она мне про вас ничего не сказала. И вот только сейчас от домработницы узнал» что она с вами в театр идет.
Баркасов. Простите, но если вам это неприятно…
Абрамоткин. Нет, отчего же — прыгаю от радости.
Баркасов (встает). В таком случае я…
Абрамоткин. Нет уж, прошу вас обождать хозяйку. Иначе она мне…
Баркасов. Извольте, я подожду ее, но… Я, право, никак не предполагал, что этим доставлю кому-нибудь огорчение… Смущенный вид Баркасова смягчает Абрамоткина. Он начинает говорить с оттенком пренебрежения.
Абрамоткин. А что там домработница про вас какие-то байки рассказывает?
Баркасов. Домработница? А что же она про меня может рассказывать?
Абрамоткин. Да говорит, будто вы одними словами людей в гроб заколачиваете.
Баркасов. Помилуйте, откуда ей знать?
Абрамоткин. Сто, говорит, слов в минуту, и из человека дым идет…
Баркасов. Простите, я вас что-то не понимаю.
Абрамоткин. Нет, теперь-то я сам вижу, что это она сказала мне нарочно…
А вы что, Настеньку давно знаете?
Баркасов. Кого? Кого?
Абрамоткин. Настю, говорю, Тройкину давно знаете?
Баркасов. Ах, Тройкину? Да, я ее давно знаю. Отличная машинистка.
Абрамоткин. Отличная машинистка и, как говорится, интересная женщина?
Значит, все пишете и пишете?
Баркасов. Да, приходится и писать…
Абрамоткин (агрессивно). Значит, один пишет, а другая ему переписывает.
Баркасов. Я, право, не понимаю вашего тона. Извините, должен идти. Прошу передать вашей… супруге, что я не смогу сегодня в театр идти.
Абрамоткин. Об этом плакать не будем!
Баркасов. Имею часть кланяться… (Стремительно уходит, оставив парусиновый портфель на полу у тахты )
Абрамоткин. Нет, эти писатели и композиторы… Они заслуживают того…
Поспешно входит Анюта Она в пальто.
Анюта. Вы зачем же человека отпустили? Он выскочил из квартиры сам не свой. Чего вы тут с ним произвели?
Абрамоткин. А еще говоришь: сто слов в минуту — и из меня дым пойдет. Да только не с меня, а с него дым пошел.
Анюта. Или вы думаете, что это был Виктор Эдуардович?
Абрамоткин. Ах, это не он? А ты мне сказала…
Анюта. Я сказала: Виктор Эдуардович само собой придет — за Настенькой. А этот за Софочкой пришел. Ну теперь вам будет нашлепка от Настеньки!
Абрамоткин. Ай, слушай, тогда я побегу в парикмахерскую. Пусть они позвонят ему… В какую они парикмахерскую пошли? А?
Анюта. А я почем знаю. Вышли и пошли… Ну, теперь получите по заслугам к своим именинам Абрамоткин. Сейчас найду их… (Торопливо уходит.)
Анюта (по телефону). Товарищ Васин?.. Немного задержалась, но вскоре выхожу… Ах, вы уже начали сомневаться, что я не приду? Нет уж, если сказала, значит, приду. Все кину, но приду… Нет, на свидание это не всегда так бывает. Общественное дело для меня неизмеримо важней… Значит, не сомневайтесь — сейчас выхожу…
В дверях снова появляется Баркасов.
Баркасов. Простите, я тут мой портфель оставил…
Анюта. Да вот ваш портфель у дивана.
Баркасов (взяв в руки парусиновый портфель), Нет, это не мой портфель. Мой был коричневый…
Анюта. Вот оставайтесь и поищите. А я должна идти. Но только вы непременно Софью Васильевну обождите. Иначе она будет сердиться. (Уходит.)
Баркасов (разыскивая портфель). Черт дернул меня пойти… Не подумал, в самом деле… Ведь муж у нее или этот… жених… Фу, глупость какая получилась… Ай, так и надо мне, дураку, — своими руками фарс устроил… Мало еще получил… (Найдя черный портфель Абрамоткина.) Да нет, это тоже не мой портфель.
С треском открывается дверь. Вбегает запыхавшийся человек. Это муж Софьи Васильевны — Юрий Николаевич Крутецкий.
Черный портфель Абрамоткина так и остается в руках изумленного Баркасова.
Крутецкий. Где… где моя жена?
Баркасов. Вы о ком говорите?
Крутецкий. Она там? (Вбегает в соседнюю комнату и тотчас возвращается.) Нет… Значит, просто меня обманули, разыграли! Да и она, поймите, не могла бы пойти на это…
Баркасов. Успокойтесь. Вы так взволнованы…
Крутецкий. Еще бы… (Смеется.) Но я, я какой осел! Незнакомый человек звонит мне, и я, как дурак, мчусь сюда, чтобы застать ее, уличить… Вы, конечно, скажете, что это ревность. Но вы ошибаетесь, уважаемый товарищ! Я прежде всего культурный человек. И смею сказать, что низменные пережитки в моем сознании начисто ликвидированы мной!
Баркасов. Да вы сядьте, успокойтесь.
Крутецкий. Конечно, не скрою, я немного понервничал. Но не в силу ревности. А просто я хотел уточнить мои отношения с женой.
Баркасов (подавая стакан воды). Выпейте воды. Крутецкий (пьет). Благодарю вас. Теперь я совершенно спокоен. (Ставит стакан на стол и там видит шляпу жены.) Боже мой! Да ведь это ее шляпа. Да, это ее шляпка. (Мнет шляпу в руках.) Софа… Софочка… Значит, она тут? Значит, она просто спряталась от меня… Где? где моя жена, а?!
Баркасов. Вы о ком говорите?
Крутецкий. Я вас спрашиваю: где Софья Васильевна?!
Баркасов. Крутецкая?.. А вы кто же?
Крутецкий. Как кто? я ее муж, муж… Где она?
Здесь? Вот ее шляпа… (Терзает шляпу так, что от нее отлетает цветок.)
Баркасов. Ах, вы ее муж? А тот, с кем я сейчас говорил?
Крутецкий. Тот? Тот, с которым она здесь? Тот, вероятно, и есть этот самый… Баркасов!
Баркасов. Нет, Баркасов — это я.
Крутецкий. Ах, вы Баркасов?! Так это вы осмелились встречаться здесь с моей женой?!
Баркасов. Но это недоразумение, уверяю вас.
Я просто не понимаю, о каких встречах вы говорите…
Крутецкий. Ах, вы не понимаете, черт возьми! Так я вас заставлю понимать! Вы, как начальник, позволяете себе…
Баркасов. Давайте выясним, поговорим…
Крутецкий. Мы в народном суде с вами поговорим! Я потребую показательного суда! Ваш аморальный поступок слишком очевиден! Я так не оставлю этого дела… (Жадно пьет воду.)
Баркасов. Нет, с вами, я вижу, нельзя сейчас разговаривать. (Идет к выходу, захватив с собой черный портфель Абрамоткина.)
Дверь медленно приоткрывается, и в комнату просовывается корпус Володи Слоняева. В руке у Слоняева небольшой тортик. На лице умильная улыбка.
Слоняев (негромко напевает). «Где эта улица, где этот дом? Где эта барышня, что я влюблен…» (Увидев директора, роняет торт.) Товарищ Баркасов… я… я не знал, что вы здесь бываете.
Баркасов. Позвольте пройти…
Слоняев (подняв торт). Минуточку, товарищ Баркасов… Я только хотел сказать… я случайно здесь… без ее разрешения. Я сейчас же уйду, если вам неприятно… )
Баркасов, ничего не ответив, стремительно уходит.
Крутецкий. Всех под суд! (Слоняеву.) А вы кто такой? Что вы здесь?! Ах, вы тоже посетитель этого вертепа?! С тортом явились?!
