говорю, может, через них невроз сердца образовался. Я, говорю, не люблю, когда мне кто-нибудь на грудь садится. У меня дыханье захватывает.
Тогда пошел со мной этот кустарь, поглядел мою комнату, чегой-то там поковырял в каждом углу, положил туда разную дрянь и приманку.
— Тольки, говорит, боже вас сохрани, не скушайте это. Это, говорит, не съестное, а это отравленная приманка, через что помрут ваши крысы.
Взял с меня, сукин сын, три рубли и отбыл. Через дней пять, самое большое, крыс вроде как прибавилось. Визг, грохот и треск прямо всю ночь. Тогда я рассердился и пошел до этого кустаря.
— Три рубли, говорю, берете, а крыс, между тем, не усмиряете. А крысы, говорю, у меня по-собачьему лаять начинают.
— Да, да, да, говорит, об чем речь. Очень, говорит, трудно и все такое. Если б, говорит, за цельную квартиру взяться, то, говорит, полная гарантия, а то, говорит, одна комната — это невозможно.
Очень долго пришлось наших жильцов уговаривать. Однако все-таки сложились, позвали этого кустаря и велели ему ликвидировать мир животных.
Поковырял он в каждом углу, положил разную дрянь, посоветовал ее не кушать, взял двенадцать рублей и отбыл.
Только глядим, проходит время, и крысы не уменьшаются.
Тогда гонят меня жильцы до этого кустаря и велят об этом доложить.
— Да, говорит, это часто бывает. Очень, говорит, просто, но, говорит, ваш дом отравленный крысами. Если б, говорит, за весь дом взяться, то, говорит, может быть гарантия, а квартира, говорит, — это капля в море.
Но когда я взял этого одиночку за грудки и хотел из него вытряхнуть душу, он сознался. Он говорит:
— И за дом, говорит, я гарантию не даю. Потому весь ваш район отравленный крысами. Если б, говорит, за весь район взяться, то, говорит, иное дело. И то, говорит, не ручаюсь. Так что крыс химическим газом где-то истребляют, и через это они посещают ваш район.
Тогда я рассердился, взял с кустаря свои пречистые и отбыл.
А вчера узнал, будто не очень давно в Гавани химическими газами травили крыс. Вот они и ринулись в другие, более буржуазные районы.
Гаванские ребята, не гоните крыс в нашу сторону. Тут тоже трудящийся народ проживает.
Это, конечно, достижение — в рабочем районе крыс истреблять, одначе просьба: не гоните больше на Петроградскую сторону. Своих довольно.
Рассуждение об иностранцах
Рассуждение первое
Между прочим, насчет немцев и насчет иностранцев, насчет ихней хваленой чистоты.
Чуть что — нам завсегда в нос тычут ихнюю чистоту. И которые товарищи приезжают с германских городов — те все очень ахают.
— Очень, говорят, чисто! Прямо по улицам ходить неприятно. Сору нет, окурков не видать, и лошади вроде как приучены терпеть — не марают улицу.
А на наш ничтожный взгляд, это просто, знаете, брехня. Подумаешь! Окурков не видать! А чего немцы курят? Немцы безмундштучные папироски курят и сигарки сосут. Откуда у них могут быть окурки?
А восторженные товарищи этого не учитывают. Нахваливают.
Тоже и лошади. У них заместо лошадей все больше таксомоторы ходят. Тут и пачкать нечем.
Вообще, знаете, брехня и брехня. Ну, скажем, довольно чистовато у них, но чтобы до того восторгаться — это прямо непонятно.
Поглядите лучше на этого молодца. На этого иностранца. Это у них такая последняя мода. Брючки-то — обратите внимание! Брючки-то закатил аж до колен. Мода модой, а тоже, наверно, в смысле чистоты не так уж у них сверхъестественно чисто. Материю-то подвертывают. Побаиваются, небось, забрызгать или запылить. Мода, знаете, зря не бывает.
Одним словом, придется как-нибудь самому проехаться в Германию — поглядеть, как и что.
Тут недавно поругалась одна наша жиличка со своим фактическим супругом.
Безусловно, у них каждую неделю какой-нибудь семейный купорос случался, но это превзошло ожидание. Они, сукины дети, начали вещами кидаться.
Он в нее самоварным крантиком кинулся. А самовар, знаете, потек. Она рассердилась — ив него блюдечком. А он осколок подобрал от этого разбитого блюдечка и нарочно ковырнул этим осколком свою потертую личность. И орет, дескать, произошло зверское мужеубийство.
Но она, то есть его супруга Катюша Белова, оказалась более сознательная.
— Ах так, говорит!
Ну, одним словом, сами понимаете, что она говорит.
— Я, говорит, может сейчас же перестану с тобой жить. Вот сейчас же, говорит, соберу свое имущество и тогда кидайте крантики в своих соседей, а с меня довольно.
Он говорит:
— Ах, говорит, скажите, как напужали. Пожалуйста, говорит. Чище воздух будет.
Тут у них снова произошло некоторое оживление, так сказать, небольшая стычка семейного характера. После чего Катя собрала свои вещички. Завернула их в простыню. Плюнула в своего фактического подлеца. И пошла себе.
Она пошла до своей родной матери. До своей мамы. А ее мама не слишком обрадовалась прибытию. Одним словом, не прыгала вокруг своей дочки.
— Так что, говорит, я сама угловая жиличка и, говорит, как вам известно, у меня нету комнатных излишков.
Катя говорит:
— Так что, я всего, может, на пару дней, до приискания комнаты.
Старушка не проявила идеологического шатания в этом вопросе.
— Знаем, говорит. Другие, говорит, по шестьдесят лет ищут комнаты и находить не могут, — а ты, говорит, нашлась какая веселая.
Ну, дочка видит, что мама склокой занимается — положила узел в углу и пошла до своей подруги. У ней подруга была — Тося.
Тося говорит:
— Очень, говорит, я тебе сочувствую. Можешь, говорит, рассчитывать на мою моральную поддержку, но, говорит, я сама с мужем проживаю в одной небольшой комнатке, так что рассуждения излишни.
Тогда побегла Катюшка еще до одной знакомой дамы, но ничего такого не получилось.
А уже вечер приближается. Надо куда-нибудь деться. Не на юге.
Побегла Катя еще в одно место. После зашла в гостиницу бывш. «Модерн». В «Модерне» ей говорят:
— Так что, у нас допущают только приезжающих. А то, говорят, процветает разврат. А вот, говорят, если б вы жили, для примеру в Москве, то говорят, мы охотно допустили бы вас, как приезжую, а так, говорят, извиняемся.
Тогда еще немного походила по улицам Катюшка и пошла тихими шагами к своему потухшему семейному очагу. Ее фактический муж говорит:
— Ага, вернулись! Ножки-то, говорит, извиняюсь, не промочили ли, трепавшись по улицам?
После чего, слегка поругавшись, они отужинали и легли спать.
А она видела во сне, будто кто-то ей сказал, что где-то сдается комната.
А вообще, квартирный вопрос, несомненно, укрепляет семейную жизнь.
Некоторые товарищи говорят, будто семейные устои шатаются, будто разводы часты и так далее. Нет, это неверно!
Брак сейчас довольно крепкий. Крепковатый.
Подождем, над нами не каплет
Хотели мы, знаете, в Саратов съездить. По своим личным делам. Повидаться кое с кем. Но теперь не поедем. Отменили это решение.
Ну его к черту, этот Саратов! Туда очень уж опасно ехать. Там крушения часто бывают.
Конечно, не в самом Саратове, а вокруг, на разных маленьких станциях. Разные там Князевка, Курдюмовка и так далее.
Эти маленькие станции не на высоте положения. Они небрежно поезда пропущают. И через это крушения очень часто случаются. Если говорить правду — ежедневно.
А другой раз как заколодило, так, верите ли, несколько в день.
А раз такой денечек выпал — одиннадцать крушений в сутки! Двенадцатого не было, потому как, сами понимаете, движение почти что замерло.
А вы говорите: поезжай в Саратов!
Газета «Поволжская правда» пишет:
Начальники станций Саратовского узла загружены работой, ранее исполняемой их помощниками. Теперь помощников нет. Дорога экономит. Но экономия влетает в копеечку. Так, 4 октября за один день было одиннадцать крушений поездов.
Одним словом, в те края что-то мало интереса ехать. Дорога экономит, но и мы тоже последнее время скуповаты стали: экономим свою мелкую жизнь. Может, на что-нибудь пригодится.
Одним словом, в Саратов не поедем. Подождем, пока на эти мелкие станции подсыпят пару служащих.
А которые начальники прочтут эти грустные строчки — пущай поторопятся. А то, ей-богу, надо в Саратов ехать до зарезу. Не лететь же туда по воздуху.
Заграничная история
Тут меня познакомили с одной девицей. Она сама, знаете, с Риги. А сюда только приезжает до своей родственницы, до тети Фени.
Или она ей племянница, или наоборот, я не знаю. Только какое-то родство у них наблюдается. Тем более что она, молодая барышня, раза два-три в год обязательно приезжает повидаться.
А про нее нельзя сказать, что она хорошенькая, но очень уж, знаете, одета она великолепно. Может, какой-нибудь американский нэпман и то навряд ли способен так пышно одевать свою супругу.
Как раз меня с ней познакомили в день ее приезда. Это ахнуть надо от удивленья. Пальтецо какое-то роскошное кикапу. В ручках особая меховая муфта. На плечах обратно меховая накидка. Шляпочка — я те дам. И на груди разные дорогие бусы.
Конечно, на богатство мне наплевать. Я и сам рублей девяносто в месяц огребаю. Но уж очень ослепительная форма одежды меня заинтересовала. Тем более знаю, тетя Феня дамочка, так сказать, безлошадная и ни черта не имеет.
Однако расспрашивать ничего не стал, а попрощался с ними за ручку и отбыл.
И прошло, может, недели полторы. И прохожу я по улице. Даже, знаете, не по улице. А иду я около вокзала. Я иду на вокзал. Мне надо «Вечерку» купить.
Иду на вокзал купить «Вечерку». Вдруг перед вокзалом останавливается извозчик, и выходят с него с багажом две невысокие дамочки. Выходят две дамочки, меня не окликивают, а идут по своим делам.
А я в эту минуту случайно поворачиваю голову, у меня зачесалась шея, и вижу эти как будто знакомые личности. И действительно, вижу тети Фенино мурло и при ней племянница.
Поглядел я на эту племянницу и своим глазам не верю — до того одета бедно. Муфточки не имеется. Пальто совершенно неинтересное. И сапожонки драные. Это обалдеть можно, какая резкая перемена!
Тетя Феня говорит:
— А, говорит, и вы тут! А сегодня Манечка в Ригу едет.
После, как проводили эту Манечку, тетя Феня говорит:
— Чего глазами моргаете? В крайнем случае, и нам кормиться надо. Сюда Манечка едет в хорошем, а обратно надевает чего похуже. Удивляться не приходится.
Ничего я на это ей не сказал, только говорю:
— Ах ты, черт тебя побери!
Это что за разворот? Это откуда такое оживление и такая чересчур сильная давка?
Что это, скажите, народ толкается и куда это прут разную домашнюю утварь и прочее барахлишко?
Может, это, извиняюсь, пожар или, может, дармовая раздача слонов и разных носильных вещей?
Или, может, каналья художник заврался и начертил не то, что надо?
Я извиняюсь, все тут указано правильно. Это, видите ли, происходит выдача зарплаты на заводе «Ока». Это заместо жалования выдают разные вещицы. Это промторг Каширского уезда выдает. Так сказать, чем придется. Сеном. Соломой. Гвоздями. Слонами. И так далее.
Я извиняюсь, художник, может быть, слонов-то действительно зря вывел. Мы хотели послать
