задевает. Прямо не дает ему дыхнуть.
Называет его разными хамскими именами. В грудь пихает. Пихнет и говорит:
— А ну, выходи на серенаду! Сейчас я тебе, паразит, башку отвинчу.
Ну, конечное дело, студент терпит. Отходит.
А раз однажды стоят ребята во дворе дома. Тут все правление. Члены. Контрольная комиссия. Водолаз тоже сбоку стоит. И вдруг идет по двору Костя Малашкин со своей Шурочкой. А водолаз нарочно громко говорит контрольной комиссии:
— На морде, говорит, проказа, а, между прочим, барышень до дверей провожает.
Тогда студент провожает свою даму и возвращается назад.
Он возвращается назад, подходит до компании и хлоп товарища водолаза по морде. Водолаз, конечно, удивляется такому нахальству и хлоп, в свою очередь, студента. Студент брык наземь. Водолаз к нему подбегает и хлоп его обратно по брюху и по разным важным местам.
Тут, конечно, контрольная комиссия оттеснила водолаза от студента. Поставили того на ноги. Натерли его слабую грудку снегом и отвели домой.
Тот ничего, отдышался и вечером вышел подышать свежей прохладой.
Он вышел подышать прохладой и на обратном ходу встречает водолаза. И тогда он снова быстрым темпом подходит до водолаза и обратно бьет его в харю.
Только на этот раз не было контрольной комиссии, и водолаз, товарищ Филиппов, порядочно отутюжил нашего студента. Так что пришлось его на шинельке домой относить.
Только проходит, может, полторы недели. Студент совершенно поправляется, встает на ножки и идет на домовое собрание.
Он идет на домовое собрание и там обратно встречает водолаза.
Водолаз хочет его не увидеть, а тот подходит до него вплотную и хлоп обратно по рылу.
Тут снова происходит безобразная сцена. Студента кидают, вращают по полу и бьют по всем местам. И снова уносят на шинельке.
Только на этот раз дело оказалось серьезней. У студента стали отниматься передние и задние ноги.
А дело было к весне. Запевали птички. И наш голубчик студент после этой битвы ежедневно сидел у раскрытого окна — отдыхал. И водолаз завсегда отворачивался и проходил мимо. А когда к водолазу подходил народ, даже хотя бы с контрольной комиссии, он ужасно сильно вздрагивал и башку назад откидывал, будто его бить хотели.
Через недели две студент еще три раза бил водолаза и два раза получал сдачи, хотя не так чувствительно.
А в третий и в последний раз водолаз сдачи не дал. Он только потер харю и говорит:
— Я, говорит, перед вами сдаюсь. Я, говорит, через вас, товарищ Костя Малашкин, совершенно извелся и форменно до ручки дошел.
Тут они полюбовались друг другом и разошлись.
Студент вскоре расстался со своей Шурочкой. А водолаз уехал на Черное море нырять за «Черным Принцем».
На этом дело и кончилось.
Так что сила силой, а против силы имеется еще одно явление.
Лошадиная история
Это было в городе Сарапуле. Я так, конечно, думаю, что в Сарапуле. Потому что это событие описано в сарапульской газете «Красное Прикамье» (№ 287). И надо полагать, что газета описывает свои собственные уездные происшествия и делишки, а не наши ленинградские.
Так вот в городе Сарапуле произошла раз однажды крупная лотерея. То есть обыкновенная выигрышная лотерея с разрешения начальства.
Были указаны разные заманчивые выигрыши. И среди них был объявлен самый главный, знаменитый выигрыш — живая лошадь с упряжкой. А которые не захотят лошадь, тем пятьсот монет чистоганом. Так было в афише указано.
И вот поперло счастье одному рабочему пролетарию. Взял он всего один билет и выиграл эту самую лошадь.
Ну, ясное дело, обрадовался.
— Лошадка, думает, мне, конечно, не требуется. Я на ней ездить не приучен. А дай, думает, заместо этой лошадки приму деньги.
Начал он требовать свои пречистые пятьсот рублей, — не дают.
— Так что, говорят, извиняемся, денег мы не дадим, а лошадь, в крайнем случае, если хотите, — берите. Только, говорят, приплатите нам 108 рублей за ее харчи.
Конечное дело, выигравший расстроился.
— За что же, говорит, помилуйте, 108 рублей?
— То есть, говорят, как за что? Лошадь-то мы кормили, ай нет?
— Ну, говорит, кормили.
— А раз, говорят, кормили, то, говорят, деньги тратили. И, значит, платите 108 рублей и уносите скорее своего коня, а то он стоит не жравши с момента выигрыша.
Счастливый рабочий говорит:
— Братцы, да может, вся ваша лошадь вместе со своим хвостом стоит 106 рублей. Как же так? Я же выиграл, я же еще и докладать два рубля должен? Войдите, говорит, в положение выигравшего человека.
Ему говорят:
— Ты, говорят, выиграл, а не мы. Ты, говорят, и разбирайся в вопросах. А только ты нас должен крайне благодарить, что мы своевременно кормили твоего коня. Ну те, вообрази — мы бы его не кормили! Он бы взял и подох или стоял бы при смерти? Чего бы ты тогда выиграл? Ну, разве тебе приятно мертвое лошадиное тело выигрывать?
— Да, говорит, действительно неприятно.
— А раз, говорят, так, то об чем речь?
Ну, тут, конечно, они еще поторговались и сошлись на 50 руб. Счастливый рабочий заплатил деньги и увел своего коня. Что он теперь с ним делает — неизвестно. А конь, говорят, уже нажрал рублей на двести. Бывают в жизни огорчения!
Между прочим, главное огорчение выпало заведующему товарищу Гришину. Его пришили к делу. А конь все жрет и жрет и ничем больше не интересуется.
He забавно
Конечно, город Минусинск — это вам не Москва.
Это в Москве бывает все быстро, спешно и в ударном порядке. А тут, так сказать, наоборот и совсем напротив. Тут течение жизни медленное. Все идет с прохладцей. Никто зря на дело не кидается. А если чего и делают, то подумавши несколько дней. Иначе, наверное, сибирский суровый климат не дозволяет.
А произошел в этом самом Минусинске такой драматический эпизод.
Уперли деньги у одного товарища. Одним словом, свистнули какую-то сумму у одного физкультурника из «Динамо».
Как именно и при каких обстоятельствах произошел этот кошмарный случай — мы не знаем. Газета «Власть Труда» не сообщает этих подробностей. А мы сами не можем на таком расстоянии угадывать. Мы только знаем, что потерпевший был вполне симпатичный гражданин. И что днем у него еще шуршали эти деньги в кармане. А к вечеру и шуршать перестали — уперли.
И хотя очень расстроился наш потерпевший гражданин, однако, присутствия духа не потерял.
Он тотчас смотался в адмотдел, поднял там тревогу и объяснил, сколько у него денег уперли и кто именно упер.
Он подозревал одного человечка.
В отделе говорят:
— Это, говорят, хорошо, что вы подозрение имеете на определенное лицо. Это очень помогает расследованию.
Главное — мы теперь знаем, у кого ваши деньги искать. Мы небольшой обыск произведем и ваше лицо, как пить дать, засыпется. Считайте свои деньги обратно в кармане.
Очень все порадовались этим словам и со спокойной душой разошлись по домам.
И снова в городе потекла жизнь тихая и спокойная. Днем снежок сыпется. Ночью луна сияет на небосводе. Одну ночь луна сияет. Потом вторую ночь сияет. Третью ночь сияет.
И вот в эту третью ночь адмотдел, обдумавши все до тонкости, пошел делать обыск у несчастного гражданина, на которого пало тяжелое подозрение.
Конечно в Москве или в Ленинграде сделали бы этот обыск немного побыстрей. Ну, в тот же день — вечером. Или на другой день. Но для провинции и это — достижение.
Газета подтверждает наши мысли:
Вместо того, чтобы обыск у этого гражданина сделать в тот же вечер, адмотдел соизволил придти с обыском через два дня. Ясно, что ничего обнаружить не удалось.
Дело, так сказать, закончилось к общему благополучию, и снова жизнь в городе потекла ровно и без перебоев. У потерпевшего снова, небось, завелись деньжата. А который спер, тот, небось, уже поистратился. И снова, небось, обдумывает свои мелкие делишки.
Сыпется снежок в Минусинске. Температура — минус восемнадцать.
Неинтересный климат!
Все в порядке
Вот говорят — спецеедство. Спецов, дескать, заедают. Дескать, им дыхнуть не дают. Это — грубые слова и ничего больше.
Вон в Славянске специально для них дом отгрохали. Специально для инженеров. Пущай живут. Пущай не страдают. Пущай работают.
Теперь является вопрос — кто этот дом производил? Кто его строил? Надо полагать — его строили сами товарищи инженеры. Какие-нибудь, наверное, гражданские инженеры с высшим образованием. Хотя если на дом со стороны поглядеть, то высшего образования не можно увидеть. Потому небольшой изъян в глаза бросается.
Нам в Славянске не приходилось бывать. Так сказать, выражаясь старым языком, господь Бог оберег нас от этого грустного путешествия. И в силу этого нам не пришлось полюбоваться на инженерский домик. Но «Рабочая газета» пишет:
На Харьковской улице построен дом для инженеров. Но выдвинули его на целую сажень на тротуар, поэтому дом придется перестраивать.
Первоначально у нас мелькнула идея — в Славянске гнойник открылся. И появились вредители. Потом видим — нет. Домишко построен для себя. Так что подозрения излишни.
И потом, в чем дело? Чего такое значит одна сажень в общем государственном строительстве? Если бы они домик поперек улицы поставили, тогда действительно трудновато пришлось бы пешеходам и гражданам (гляди рисунок).
А так — в чем дело! Маленько небрежно выдвинули вперед, а уж кругом недовольны. Перестраивать велят.
Зачем перестраивать? Пущай так живут. Небось, самим будет противно.
Не надо обижать славянских инженеров. Они сами себя обидели.
Пущай читатель за свои деньги чувствует — я печатаю этот рассказ прямо с опасностью для здоровья.
Это есть истинное происшествие. Все, так сказать, взято из источника жизни. И я побаиваюсь, как бы главное действующее лицо не набило бы мне морды за разглашение подобных фактов.
Ну, да, может, как-нибудь мирно обернется. А факт уж очень густой. Прямо не могу молчать.
А было это в Москве. И жил в этой Москве, на Зацепе, такой московский гражданин А. Ф. Царапов.
Особенно он ничем таким не отличался. Только тем он отличался, что в свое время учился в одной и той же прогимназии с одним очень ответственным товарищем. Одним словом, с наркомом. Вот только я позабыл, с каким наркомом.
Или с наркомом труда или собеса. А, может быть, и чего-нибудь другого. Я не запомнил.
Ну, и, конечно, в силу этого он любил похвалиться этим обстоятельством своей жизни. Дескать, они и в перышки вместе игрались. И будто, я извиняюсь, за волосья друг друга дергали. И даже будто раз однажды товарищ нарком французскую булку у него скушал. Франзоль.
Про этот факт А. Ф. Царапов особенно любил наворачивать. И при этом у него завсегда слезы в глазах горели от разных гуманных чувств и переживаний.
Только, товарищи, предупреждаю. Я за это дело не отвечаю. Тем более, может, это вранье со стороны Царапова. Хотя факт вполне допустимый. Тем более правительство рабоче-крестьянское. Вожди из народа. Не министры. Это министры, действительно верно, в детском возрасте, может, пирожки
