попадется какой-нибудь свирепый начальник, так ведь он меня в бараний рог согнет, если что-нибудь не по нем. И я пикнуть не посмею. Без денег я буду более беззащитен, чем где-либо.

— Сударь, вы говорите о буржуазном строе? У нас есть общественность, пресса и новый уклад жизни, которые не позволят вас сгибать, если вы правы. А потом — ваш строй весьма ведь немногим дает независимость. Единицам.

— Ну, и что же… Ну, хорошо, — он дает немногим, богатым, удачникам. Остальные стремятся к этому, надеются. Это — борьба.

— Но их надежды почти всегда разбиты. А мы хотим жизнь сделать такой, чтобы надежды оправдывались. У нас сейчас, сэр, революция, но тем не менее у нас человек, желающий работать, уверен, что он работу найдет. Вот вам надежды, которые уже оправдываются. И это дает огромную уверенность, чего нет у вас.

— Ну, предположим, — сказал философ. — Но вот, скажем, мне пятьдесят три года. А в эти годы, господа, я должен быть богат. Ну, не богат, ну, иметь что-то. Иначе я, как бы сказать, не участвую в жизни. То есть участвую, но меня уже обходят. Меня уже принимают с поправкой на мое состояние. А у меня, господа, отнюдь не меньше желаний. Господа министры, поддержите.

Министры говорят:

— Да уж ясно уж. Что ж уж об этом говорить. Что-что, а уж желаний-то сколько угодно-с!

Я говорю:

— Видите, сэр, с возрастом человек повышает свою квалификацию, он становится умней, острей в своем деле или в искусстве, и он, конечно, должен получать больше комфорта и лучшие условия. Это не вопрос. А если он настолько стареет, что теряет квалификацию, то государство берет его на свое иждивение. И каждый имеет разное. Сейчас это может быть мало и не всегда достаточно. Но мы хотим сделать жизнь такой, чтобы и старость была здоровая и веселая. И мы об этом думаем. И это разрабатываем. И мы хотим, чтоб стариков принимали с поправкой на их внутренние качества, а не с поправкой на богатство, которое может быть краденым.

— В таком случае я предпочел бы стареть в Европе, — холодно сказал философ, видимо оценивая свои душевные качества. — Как вы, господа министры?

— Да уж ясно уж. Что об этом толковать. Желаний-то еще ого-го…

— Вообще, — сказал философ, — я за социализм, но только не при мне. После меня хоть потоп. А я человек старой культуры, и позвольте мне уж, господа, прожить в моем старом культурном Риме.

— Пожалуйста, — говорю, — живите.

Тут мы все встали, и началось среди нас любезное прощание, протекавшее почти в дружеской атмосфере. Философ, прощаясь, сказал:

— Потом вот еще что. Во всем мире любовь продается.

А у вас нет. Это противно человеческой природе.

Министры неестественно засмеялись.

— Это меня тоже как-то расхолаживает к вашей идее, — сказал философ, — у вас надо на это тратить время и деньги. А у нас только деньги. Вы, господа, непременно провентилируйте этот вопрос. Человечество от этого может захворать. И это на браки крайне влияет. Прямо я на вас удивляюсь, какие вы недальновидные.

— Сэр, — сказал я, — у нас иной подход к любви. Мы не считаем унизительным тратить на это время. У нас теперь другой мир и другие чувства, сэр. А те люди, которые в этом смысле вернулись к вашим идеалам, — сказали мы смеясь, — те будут к вам ездить.

— Если с валютой, — сказал философ, — то отчего бы и нет. Очень рады. Только имейте в виду, этих людей будет слишком много. И я боюсь, что у вас никого не останется. Но не будем наперед загадывать. Если, повторяю, они будут с валютой, то это нас устраивает.

Министры многозначительно переглянулись. И мы, попрощавшись, разошлись. И я пошел прощаться с читателем.

Прощание с читателем

И вот осталось нам попрощаться с читателем, и на этом книга закроется.

Дорогие наборщики, потрудитесь еще немного — поднаберите тут еще несколько строк, чтоб мы могли любезно попрощаться с нашим дорогим читателем.

Итак, дорогие друзья, привет! Наилучшие пожелания. Кланяйтесь вашей мамаше. Пишите.

А в ответ на ваше любезное письмецо сообщаем, что живем мы ничего себе, — много работаем, здоровье стало лучше, и оно укрепляется. Тут было в прошлом году мы прихворнули, но ничего, как говорится, — бог миловал.

А что касается нашей дальнейшей литературной работы, то мы задумали написать еще две забавные книжонки. Одна на этот раз — из области нашей личной жизни в свете медицины и философии. Другая историческая — сатира на глупость с эпиграфом из Кромвеля: «Меня теперь тревожат не мошенники, а тревожат дураки».

Но, конечно, мы еще не знаем, когда возьмемся за эти наши новые сочинения.

На «Возвращенную молодость» у нас ушло три года. И эту сочиняли два года без перерыва. Так что надо теперь отдохнуть и поразвлечься.

Вообще, если что-нибудь интересное мелькнет в нашей жизни, тогда мы сделаем перерыв в работе, а если нет — тогда мы вскоре приступим к первому сочинению, еще более забавному, чем это.

А эту Голубую книгу мы заканчиваем у себя на квартире в Ленинграде, 3 июня 1935 года.

Сидим за письменным столом и пишем эти строчки. Окно открыто. Солнце. Внизу — бульвар. Играет духовой оркестр. Напротив серый дом. И там, видим, на балкон выходит женщина в лиловом платье. И она смеется, глядя на наше варварское занятие, в сущности не свойственное мужчине и человеку.

И мы смущены. И бросаем это дело.

Привет, друзья.

Комментарии

Список условных сокращений

Восп. — Вспоминая Михаила Зощенко / Сост. и подг. текста Ю. В. Томашевского. Л., Художественная литература, 1990.

ИП — Зощенко Мих. Избранные повести. Л., Гослитиздат, 1936.

Избр. 1939 — Зощенко Мих. Избранное. Л., ГИХЛ, 1939.

Лицо и маска — Лицо и маска Михаила Зощенко / Сост. и публ. Ю. В. Томашевского. М., Олимп — ППП, 1994.

Летопись — Хронологическая канва жизни и творчества Михаила Зощенко / Сост. Ю. В. Томашевский // Лицо и маска. С. 340–365.

Мат 1 — Михаил Зощенко: Материалы к творческой биографии. Кн. 1. СПб, Наука, 1997.

Мат 2 — Михаил Зощенко: Материалы к творческой биографии. Кн. 2. СПб, Наука, 2001.

Мат 3 — Михаил Зощенко: Материалы к творческой биографии. Кн. 3. СПб, Наука, 2002.

СС 6 — Зощенко Мих. Собрание сочинений: В 6 т. Л.; М., Прибой — Гослитиздат, 1929–1932.

СС 3 — Зощенко Мих. Собрание сочинений: В 3 т. / Сост., подг. текста, прим. Ю. В. Томашевского. Л., Художественная литература, 1986–1987.

УГ — Зощенко Мих. Уважаемые граждане: Пародии. Рассказы. Фельетоны. Сатирические заметки. Письма к писателю. Одноактные комедии / Изд. подг. М. 3. Долинским. М., Книжная палата, 1991.

В пятом томе собрания сочинений собраны большие произведения Зощенко первой половины 1930-х гг. «Возвращенная молодость» и «Голубая книга» задумывались как две первые части трилогии, однако в результате обозначили развилку творческого пути писателя. «Голубая книга» оказалась завершением комической сказовой манеры двадцатых годов, спроецированной также в историческую плоскость и охваченной наивной философией рассказчика. «Возвращенная молодость» открыла дорогу прямому слову и автопсихологической проблематике, определившей структуру книги «Перед восходом солнца». Вклинившаяся между ними «История одной перековки», в значительной степени вызванная «социальным заказом», наследует тем не менее, некоторые волновавшие писателя проблемы.

Возвращенная молодость

Звезда. 1933. № 6, 8, 10.

Отдельное издание: Зощенко Мих. Возвращенная молодость. Л., 1933.

Печ. по: СС 3. Т. 3. С. 5–160.

«Возвращенная молодость» была очередным экспериментом Зощенко в области жанра — переходом к большой форме и прямому слову — и одновременно опытом собственного психоанализа и психотерапии.

Вероятно, книга была задумана на рубеже двадцатых-тридцатых годов. В последнем, XVIII комментарии писатель признается: «Нынче, в 1933 году, я начал писать «Возвращенную молодость». Я писал ее три месяца, а думал о ней четыре года». Чуть ниже появляется точная дата: «Последние страницы я дописываю в Сестрорецке 9 августа 1933 года».

Такая датировка вроде бы подтверждается женой писателя: «В то лето <1933 г.> он заканчивал свою «Возвращенную молодость», свое «любимое детище» и был всецело поглощен этой работой» (Мат З. С. 22).

Однако весенние письма редактору журнала «Крокодил» М. 3. Мануильскому несколько меняют картину.

25 марта 1933 г.: «…работаю над повестью» (Встречи с прошлым. Вып. 6. М., 1988. С. 209).

Апрель 1933 г., объяснение по поводу «недоделанного» рассказа «Весна»: «Я очень редко ошибаюсь, оценивая свои вещи, но тут попутала меня чертова повесть, над которой сижу день и ночь» (Там же. С. 210).

23 апреля 1933 г: «Я только сегодня освободился от работы — сдал пять печ<атных> листов в «Звезду»» (Там же. С. 210).

Тогда же Зощенко дает интервью корреспонденту «Литературной газеты» (1933, № 18/19, 23 апреля), в котором тоже упоминает о новой работе: «— А тут как раз пишу повесть. О здоровьи. <…> Зощенко захватила и увлекла его повесть. Над нею он дьявольски много работает. Небольшая (всего 8 печатных листов), она отнимает у него уйму времени. <…> — А все-таки пять листов из восьми уже написал» (Цит. по: УГ. С. 62).

Таким образом, время непосредственной работы над повестью — около полугода, март — август 1933 г.

Издание «Возвращенной молодости» вызвало не только обычный интерес публики, но и много критических и профессиональных откликов.

«Упивается славой «Возвращенной молодости». — «В один день распродана вся книга. Куча писем отовсюду», — передает К. Чуковский реплику писателя 29 марта 1934 г. (Чуковский К. Дневник. 1930–1969. М., 1995. С. 104).

Одно из таких простодушно-неграмотных писем, автор которого сообщает, что он «вылечился после прочтения книги», см.: Мат 1. С. 204–205.

Чуковский описывает и еще одну встречу и разговор с Зощенко 12 января 1934 года, фиксирующий реакцию на книгу ближнего писательского круга, цензуры и переход к новому замыслу, «Голубой книге»: «Видел Зощенку. Лицо сумасшедшее, самовлюбленное, холеное. «Ой, К. И., какую вэликолепную книгу я пишу. Книга — «Декамерон» — о любви, коварстве, и еще о чем-то. Какие эпиграфы! Какие цитаты! А Горький вступился за мою «Возвращенную молодость». Это оттого, что он старик, ему еще пожить хочется, а в моей книге рецепт долголетия. Вот он и полюбил мою книгу. Прислал в Главлит ругательное письмо — ужасно ругательное — Миша Слонимский сразу заблаговолел перед моей книгой — а Главлит, которому я уже сделал кое-какие уступки, пропустил даже то, что я согласился выбросить…» (Там же. С. 92).

Внимание цензуры привлекло уже начало журнальной публикации. В отчете Ленгорлита за июнь 1933 г. сообщалось: «Несколько вычерков сделано в новом произведении М. Зощенко «Возвращенная молодость» (№ 6 «Звезды») в тех местах авторских комментариев к роману, где автор пытается наивно проводить параллель между капиталистическим и социалистическим строем»