позорно. Так ужели стану яБогов бояться новых, трепетать, робеть?Как бы не так! Дорогой, по которой тыСюда явился, возвратись назад скорей:Ни на один вопрос твой не отвечу я.
ГермесТакая же строптивость безогляднаяТебя уже метнула в эту гавань мук.
ПрометейНо на твое холопство тяжкий жребий мойЯ променять, знай твердо, не согласен, нет.
ГермесНаверно, быть холопом камня этогоМилей, чем Зевсу преданным гонцом служить.
ПрометейЗа оскорбленья платят оскорбленьями.
ГермесТы рад, гляжу, такому обороту дел.
ПрометейЯ рад ему? Такой же точно радостиВрагам своим желаю, в их числе — тебе.
ГермесВ своих ты бедах, значит, и меня винишь?
ПрометейВсех, говоря по правде, ненавижу яБогов, что за добро мне отплатили злом.
ГермесВеликим, вижу, болен ты безумием.
ПрометейДа, болен, если ненависть к врагам — болезнь.
ГермесТебе бы да удачу — ты б несносен был.
ПрометейО, горе!
ГермесЗевс не знает слова этого.
ПрометейЧто ж, время, старясь, может научить всему.
ГермесНо ты умнее все еще не сделался.
ПрометейА то б с тобой, холопом, говорить не стал.
ГермесОтцу, я вижу, отвечать не думаешь.
ПрометейЯ так ему обязан, так признателен…
ГермесКак над мальчишкой, надо мной глумишься ты.
ПрометейГлупее ты мальчишки, коль надеешьсяХоть что-нибудь для Зевса от меня узнать.Ни хитрости, ни пытки нет, которымиМеня склонить удастся к откровенности,Пока с меня он мерзких не сорвет цепей.Пускай он мечет огненные молнии,Пусть белокрылым снегом сыплет, громы пустьНа Землю рушит, все перевернет вверх дном —Ничем он не добьется, чтобы выдал я,Кто тот, который у него отнимет власть.
ГермесКакая польза в том тебе, подумал ты?
ПрометейВсе взвешено давно уж и продумано.
ГермесПора, глупец, пора же наконец тебеРазумно, трезво на свою беду взглянуть.
ПрометейВ ушах твоя навязла речь, как моря шум.Не смей и думать, что решенья ЗевсоваПо-женски устрашусь я и, как женщина,Заламывая руки, ненавистногоПросить начну тирана, чтоб от этих путМеня освободил он. Не дождется, нет!
ГермесЯ много говорил, но, видно, попусту.Не тронешь никакими увещаньямиТвоей души. Так сбрую необъезженныйКонь сбросить норовит и удила прогрызть.Но как бессильно все твое неистовство!Когда в упрямстве нет расчета трезвого,Оно не стоит ровно ничего, пойми.Совет мой отвергая, ты представь себе,Какая буря и лавина бед какихНеотвратимо грянет. Ведь сперва отецУтес вот этот огнекрылой молниейИ громом раздробит и под обломкамиТвое схоронит тело, навалив камней.Когда же время истечет огромное,Ты выйдешь на свет. И крылатый Зевсов пес,Орел, от крови красный, будет с жадностьюЛоскутья тела твоего, за кусом кус,Терзать и рвать и клювом в печень чернуюВпиваться каждодневно, злой, незваный гость,Конца страданьям этим до тех пор не жди,Покуда некий бог великих мук твоихПреемником не станет, в недра ТартараИ в мрак Аида черный пожелав уйти.Вот и решайся. Это не хвастливыеУгрозы, нет, а твердое условие.Лгать не умеет Зевс, и что уста егоПроизнесли, свершится. Так размысли же,Раскинь умом. Не думай, что упрямый нравДостойнее и лучше осторожного.
Предводительница хораМне речь Гермеса, право же, не кажетсяНелепой: призывает не упрямитьсяИ защищает осторожность мудрую.Послушайся! Ведь промах мудреца срамит.
ПрометейЯ знал наперед, о чем возвеститМне этот гонец. Но муки терпетьВрагу от врага — совсем не позор.Змеей расщепленной молния пустьМетнется на грудь мне, пусть воздух дрожитОт грома, от бешенства бури, пускайЗемля содрогнется до самых глубин,До самых корней под ветром тугим!Пусть море, бушуя, взъярит валыИ хлынет на тропы небесных звезд,Пускай в преисподнюю, в Тартар пустьВо мрак непроглядный тело моеБезжалостным вихрем швырнет судьба —Убить меня все же не смогут!
ГермесБезумную речь услышали мы,Рассудка туманного странный язык.С ума он сошел. Его похвальбаПохожа на бред. Он болен душой!А вы, о печальницы, горю егоСочувствия полные, вы теперьИз этих недобрых уйдите местБыстрее, не то оглушит вас ударНебесного грозного грома.
ХорДругой нам какой-нибудь дай совет,Мы примем его. А эти словаНе к месту. Несносна такая речь.Как смеешь ты низости нас учить?Что вытерпеть должно, вытерпим с ним.Предателей мы ненавидим, и нетПорока для насГнусней и мерзей вероломства.
ГермесЧто ж, помните, загодя вас остерег,И, роком настигнутые, судьбуУже не кляните. Сказать, что ЗевсНежданно обрушит на вас удар,Теперь вы не вправе. О нет, себяВы губите сами, зная, на чтоИдете. Беды безысходна сеть.Но вас не манили в нее тайком.Запутало вас безумье.
Гермес удаляется. Раздается гром и подземный грохот.
ПрометейУже дела пошли, не словаЗемля закачалась,Гром грохочет, в глубинах ее глухимОтголоском рыча. Сверкают огнемВолны молний. Вихри взметают пыльК небу. Ветер на ветер идет стеной,И сшибаются, встретившись, и кружат,И друг другу навстречу, наперерезВновь несутся. И с морем слился эфир.Это явно Зевса рука меняБуйной силой силится запугать.О святая матерь, о всех и всяЗаливающий светом небес эфир,Без вины страдаю — глядите!
Удар молнии. Прометей проваливается под землю.
СОФОКЛ
Софокл (496–406 гг. до н. э.) родился в Колоне, афинском предместье, в семье богатого владельца оружейной мастерской. Получил хорошее музыкальное образование и на семнадцатом году жизни участвовал в исполнении благодарственного гимна на торжествах по поводу победы при Саламине. Был близок к Периклу и занимал ряд государственных должностей.
Софоклом написано не менее восьмидесяти трагедий, из которых до нас дошло семь: «Эдип-царь», «Эдип в Колоне», «Антигона», «Трахинянки», «Аянт», «Филоктет», «Электра».
ЭДИП-ЦАРЬ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Эдип.
Жрец.
Креонт.
Тиресий.
Иокаста.
Пастух Лая.
Домочадец Эдипа.
Хор фиванских старейшин.
ЭдипО деда Кадма юные потомки![80]Зачем сидите здесь, у алтарей,Держа в руках молитвенные ветви,В то время как весь город фимиамомНаполнен, и моленьями, и стоном?И потому, желая самоличноО всем узнать, я к вам сюда пришел, —Я, названный у вас Эдипом славным.Скажи мне, старец, — ибо речь вестиТебе за этих юных подобает, —Что привело вас? Просьба или страх?С охотой все исполню: бессердечноНе пожалеть явившихся с мольбой.
ЖрецВластитель края нашего, Эдип!Ты видишь — мы сидим здесь, стар и млад:Одни из нас еще не оперились,Другие годами отягчены —Жрецы, я — Зевсов жрец, и с нами вместеЦвет молодежи. А народ, в венках,На торге ждет, у двух святынь ПалладыИ у пророческой золы Исмена.[81]Наш город, сам ты видишь, потрясенУжасной бурей и главы не в силахИз бездны волн кровавых приподнять.Запахли в почве молодые всходы,Зачах и скот; и дети умираютВ утробах матерей. Бог-огненосец —Смертельный мор — постиг и мучит город.Пустеет Кадмов дом, Аид же мрачныйОпять тоской и воплями богат.С бессмертными тебя я не равняю, —Как и они, прибегшие к тебе, —Но первым человеком в бедах жизниСчитаю и в общении с богами.Явившись в Фивы, ты избавил нас[82]От дани той безжалостной вещунье,Хоть ничего о нас не знал и не былНикем наставлен; но, ведомый богом,Вернул нам жизнь, — таков всеобщий глас.О наилучший из мужей, Эдип,К тебе с мольбой мы ныне прибегаем:Найди нам оборону, вняв глаголБожественный иль вопросив людей.Всем ведомо, что опытных советыБлагой исход способны указать.О лучший между смертными! ВоздвигниВновь город свой! И о себе подумай:За прошлое «спасителем» ты назван.Да не помянем впредь твое правленьеТем, что, поднявшись, рухнули мы вновь.Восстанови свой город, — да стоит онНеколебим! По знаменью благомуТы раньше дал нам счастье — дай и ныне!Коль ты и впредь желаешь краем править,Так лучше людным, не пустынным правь.Ведь крепостная башня иль корабль —Ничто, когда защитники бежали.
ЭдипНесчастные вы дети! Знаю, знаю,Что надо вам. Я вижу ясно: всеСтрадаете. Но ни один из васВсе ж не страдает так, как я страдаю:У вас печаль лишь о самих себе,Не более, — а я душой болеюЗа город мой, за вас и за себя.Меня будить не надо, я не сплю.Но знайте: горьких слез я много пролил,Дорог немало думой исходил.Размыслив, я нашел одно лишь средство.Так поступил я: сына Менекея,Креонта, брата женина, отправилЯ к Фебу, у оракула узнать,Какой мольбой и службой град спасти.Пора ему вернуться. Я тревожусь:Что приключилось? Срок давно истек,Положенный ему, а он все медлит.Когда ж вернется, впрямь я буду плох,Коль не исполню, что велит нам бог.
ЖрецКо времени сказал ты, царь: как разМне знак дают, что к нам Креонт подходит,
ЭдипЦарь Аполлон! О, если б воссиялаНам весть его, как взор его сияет!
ЖрецОн радостен! Иначе б не украсилСвое чело он плодоносным лавром.
ЭдипСейчас узнаем. Он расслышит нас.Властитель! Кровный мой, сын Менекея!Какой глагол от бога нам несешь?
КреонтБлагой! Поверьте: коль указан выход.Беда любая может благом стать.
ЭдипКакая ж весть? Пока от слов твоихНе чувствую ни бодрости, ни страха.
КреонтТы выслушать меня при них желаешь?Могу сказать… могу и в дом войти…
ЭдипНет, говори при всех: о них печалюсьСильнее, чем о собственной душе.
КреонтИзволь, открою, что от бога слышал.Нам Аполлон повелевает ясно:«Ту скверну, что в земле взросла фиванской,Изгнать, чтоб ей не стать неисцелимой».
ЭдипКаким же очищеньем? Чем помочь?
Креонт«Изгнанием иль кровь пролив за кровь, —Затем, что град отягощен убийством».
ЭдипНо чью же участь разумеет бог?
КреонтО царь, владел когда-то нашим краемЛай, — перед тем, как ты стал править в Фивах.
ЭдипСлыхал, — но сам не видывал его.
КреонтОн был убит, и бог повелевает,Кто б ни были они, отмстить убийцам.
ЭдипНо где они? В каком краю? Где сыщешьНеясный след давнишнего злодейства?
КреонтВ пределах наших, — он сказал: «ПрилежныйНайдет его, но не найдет небрежный».
ЭдипНо дома у себя, или на поле,Или в чужом краю убит был Лай?
КреонтОн говорил, что бога вопроситьОтправился, и больше не вернулся.
ЭдипА из тогдашних спутников царяНикто не даст нам сведений полезных?
КреонтУбиты. Лишь один, бежавший в страхе,Пожалуй, нам открыл бы кое-что.
ЭдипНо что? Порой и мелочь много скажет.Когда б лишь край надежды ухватить!
КреонтОн говорил: разбойники убилиЦаря. То было делом многих рук.
ЭдипНо как решились бы на то злодеи,Когда бы здесь не подкупили их?
КреонтПусть так… Но не нашлось в годину бедОтмстителя убитому царю.
ЭдипНо если царь погиб, какие ж бедыМогли мешать разыскивать убийц?
КреонтВещунья-сфинкс. Ближайшие заботыЗаставили
