не дрогнет…Ты, сердце, это сделаешь?.. О нет.Оставь детей, несчастная, в изгнаньеОни усладой будут. Так клянусь жеАидом я и всей поддонной силой,Что не видать врагам моих детей,Покинутых Медеей на глумленье.Все сделано… Возврата больше нет…На голове царевны диадема,И в пеплосе отравленном моемОна теперь, я знаю, умирает…Мне ж новый путь открылся…Новый… Да… Но только прежде…Дети, дайте руки, Я их к губам прижать хочу…Рука любимая, вы, волосы, вы, губы,И ты, лицо, какое у царейБывает только… Вы найдете счастьеНе здесь, увы! Украдено отцомОно у нас… О, сладкие объятья,Щека такая нежная, и устОтрадное дыханье… Уходите,Скорее уходите… Силы нетГлядеть на вас. Раздавлена я мукой…На что дерзаю, вижу… Только гневСильней меня, и нет для рода смертныхСвирепей и усердней палача…
(Уходит в дом.)
КорифейЛюблю я тонкие сетиНауки, люблю я вышеУмом воспарять, чем женамОбычай людей дозволяет…Есть муза, которой мудростьИ наша отрадна; женыНе все ее видят улыбку —Меж тысяч одну найдешь ты, —Но ум для науки женскийНельзя же назвать закрытым.Я думала долго, и тот,По-моему, смертный, счастлив,Который, до жен не касаясь,Детей не рождал; такиеНе знают люди, затем чтоИм жизнь не сказала, сладки льДети отцам, иль толькоС ними одно мученье…Незнанье ж от них удаляетМного страданий; а те,Которым сладкое этоУкрасило дом растенье,Заботой крушатся всечасно,Как выходить нежных, откудаВзять для них средства к жизни,Да и кого они растят,Достойных людей иль негодных,Разве отцы знают? Но из несчастий горшеНет одного и ужасней.Пусть денег отец накопит,Пусть дети цветут красою,И доблесть сердца им сковала,Но если налетом вырветИз дома их демон смертиИ бросит в юдоль Аида,Чем выкупить можно этуТяжелую рану, и есть лиБольнее печаль этой платыЗа сладкое право рожденья?..
Входит Медея.
ЭПИСОДИЙ ШЕСТОЙ
МедеяЯ заждалась, подруги, чтоб судьбаСвое сказала слово, — в нетерпеньеИзвестие зову я… Вот как разИз спутников Неоновых один;Как дышит трудно, он — с недоброй вестью.
Входит вестник.
ВестникБеги, беги, Медея; ни ладьейПренебрегать не надо, ни повозкой:Не по морю, так по суху беги…
МедеяА почему же я должна бежать?
ВестникЦаревна только что скончалась, следомИ царь-отец — от яда твоего.
МедеяСчастливое известие… СчитайсяМежду друзей Медеи с этих пор.
ВестникЧто говоришь? Здорова ты иль бредишь?Царев очаг погас, а у тебяСмех на устах, и хоть бы капля страха.
МедеяНашелся бы на это и ответ…Но не спеши, приятель, по порядкуНам опиши их смерть, и чем онаУжаснее была, тем сердцу слаще.
ВестникКогда твоих детей, Медея, складеньДвустворчатый и их отец прошлиК царевне в спальню, радость пробежалаПо всем сердцам — страдали за тебяМы, верные рабы… А тут рассказыПошли, что ссора кончилась у вас.Кто у детей целует руки, ктоИх волосы целует золотые;На радостях я до покоев женскихТогда проник, любуясь на детей.Там госпожа, которой мы дивитьсяВместо тебя должны теперь, детейТвоих сперва, должно быть, не видала;Она Ясону только улыбнулась,Но тотчас же фатой себе глазаИ нежные ланиты закрывает;Приход детей смутил ее, а мужЕй говорит: «О, ты не будешь злоюС моими близкими, покинь свой гневИ посмотри на них; одни и те жеУ нас друзья, не правда ли? ДарыПриняв от них, ты у отца попросишьОсвободить их от изгнанья; яТого хочу». Царевна же, увидевВ руках детей убор, без дальних словВсе обещала мужу. А едваЯсон детей увел, она расшитыйНабросила уж пеплос и, волнуВолос златой прижавши диадемой,Пред зеркалом блестящим началаИх оправлять, и тени красотыСияющей царевна улыбалась,И, с кресла встав, потом она прошласьПо комнате, и, белыми ногамиСтупая так кокетливо, своимУбором восхищалась, и не раз,На цыпочки привстав, до самых пятокГлазам она давала добежать.Но зрелище внезапно изменилосьВ ужасную картину. И с ееЛанит сбежала краска, видим… ПослеЦаревна зашаталась, задрожалиУ ней колени, и едва-едва…Чтоб не упасть, могла дойти до кресла…Тут старая рабыня, Пана ль гневПопритчился ей иль иного бога,Ну голосить… Но… ужас… вот меж губЦаревниных комок явился пены,Зрачки из глаз исчезли, а в лицеНе стало ни кровинки, — тут старухаИ причитать забыла, тут онаСо стоном зарыдала. Вмиг рабыни,Одна к отцу, другая к мужу, с вестьюО бедствии, — и тотчас весь чертогИ топотом наполнился и криком…И сколько на бегах возьмет атлет.Чтоб, обогнув мету, вернуться к месту,[134]Когда прошло минут, то изваянье,Слепое и немое, ожило:Она со стоном возвратилась к жизниБолезненным. И два недуга вразНа жалкую невесту ополчились:Венец на волосах ее златойБыл пламенем охвачен жадным, риза ж,Твоих детей подарок, тело ейТерзало белое, несчастной… Вижу: с местаВдруг сорвалась, и ужас! Вся в огне,И силится стряхнуть она движеньемС волос венец, а он как бы прирос;И только пуще пламя от попытокЕе растет и блещет. Наконец,Осилена, она упала, мукой…Отец — и тот ее бы не узнал:Ни места глаз, ни дивных очертанийНе различить уж было, только кровьС волос ее катилась и кипела,Мешаясь с пламенем, а мясо от костей,Напоено отравою незримой,Сквозь кожу выступало — по кореЕловой так сочатся слезы. УжасНас охватил, и не дерзали мыДо мертвой прикоснуться. Мы угрозеСудьбы внимали молча. НичегоНе знал отец, когда входил, и сразуУвидел труп. Рыдая, он упалНа мертвую, и обнял, и целуетСвое дитя и говорит: «О дочьНесчастная! Кто из богов позорнойТвоей желал кончины и зачемОсиротил он старую могилу,Взяв у отца цветок его? С тобойПусть вместе бы убит я был». Он кончилИ хочет встать, но тело, точно плющ,Которым лавр опутан, прирастаетК нетронутой одежде, — и борьбаТут началась ужасная: он хочетПодняться на колени, а мертвецЕго к себе влечет. Усилья ж толькоУ старца клочья мяса отдирают…Попытки все слабее, гаснет царьИ испускает дух, не властен большеСопротивляться муке. Так ониТам и лежат — старик и дочь, — бездушныИ вместе, — слез желанная юдоль.А о тебе что я скажу? СамаПознаешь ты весь ужас дерзновенья…Да, наша жизнь лишь тень; не в первый разЯ в этом убеждаюсь. Не боюсьДобавить я еще, что, кто считаетИль мудрецом себя, или глубокоПроникшим тайну жизни, заслужилНазвание безумца. Счастлив смертныйНе может быть. Когда к нему плыветБогатство — он удачник, но и только…
(Уходит.)
ХорДа, много зол, заслуженных, увы!Бог наложил сегодня на Ясона…Ты ж, бедная Креонта дочь, тебяЖалеем мы: тебе Ясонов бракАидовы ворота отверзает…
МедеяТак… решено, подруги… Я сейчасПрикончу их и уберусь отсюда,Иначе сделает другая и моейВраждебнее рука, но то же; жребийИм умереть теперь. Пускай же матьСама его и выполнит. Ты, сердце,Вооружись! Зачем мы медлим? ТрусПред ужасом один лишь неизбежнымЕще стоит в раздумье. Ты, рукаЗлосчастная, за нож берись… Медея,Вот тот барьер, откуда ты начнешьПечальный бег сейчас. О, не давайСебя сломить воспоминаньям, мукойИ негой полным; на сегодня тыНе мать им, нет, но завтра сердце плачемНасытишь ты. Ты убиваешь ихИ любишь. О, как я несчастна, жены!
(Быстро уходит.)
СТАСИМ ПЯТЫЙ
ХорСтрофа 1О! Земля, ты светлый луч,От Гелия идущий, о, глядите,Глядите на злодейку,Пока рука ее не пролилаКрови детей…О Солнце, не давай,Чтоб на землю кровь богаТекла из-под руки,Подвластной смерти;Ты, Зевса свет, гониЭринию из этого чертога,Которой мыслиНаполнил демон местиКровавыми парами.Антистрофа 1Напрасно ты из-за детейСтрадала и напрасно их рождала.Те синие утесы,Как сторожей суровых миновав,Медея, матьНесчастная, с душой,Давимой гневом тяжким,Зачем влачишься тыК убийству снова,Едва одно свершив?Безумная! О, горе смертным,Покрытым кровью,К богам она взывает,И боги щедро платят…
ХорСтрофа 2Голоса детей… Послушай,О преступная! О, злойИ жены ужасный жребий!Один детский голосАй-ай… о, как от матери спасусь?
ДругойНе знаю, милый… Гибнем…Мы погибли…
ХорПоспешим на помощь, сестры;В дом иду я.
Детские голосаСкорее, ради бога, — нас убьют…Железные сейчас сожмут нас сети.
ХорТы из камня иль железа,Что свое, жена, рожденье,Плод любимый убиваешь?Антистрофа 2Мне одну хранила память,Что детей любила, мать,И сама же их убила…Она в безумии божественном, когдаЕе скитаться осудила Гера.[135]Волны моря смыли толькоПятна крови,Она ж, с утеса в море соступив,Двух сыновей теперь могилу делит.Ужас, ужас ты предельный!Сколько зерен злодеяньяВ ложе мук таится женских…
ЭКСОД
Входит Ясон.
ЯсонВы, жены, здесь уже давно, не так ли?Злодейка где ж? В чертоге заперлась?Или в бегах Медея? Только адИль неба высь да крылья птицы развеЕе спасти могли бы. За тирановОна иначе роду их ответит.Иль, может быть, убив царя земли,Она себя считает безопасной,Коли ушла отсюда?.. Но о нейЯ думаю не столько, как о детях:Ее казнить всегда найдутся руки.Детей бы лишь спасти, и как бы имКреонтова родня за материнскийНе мстила грех — вот я чего боюсь.
КорифейО ты, Ясон, еще не знаешь бедствийПоследнего предела; не звучатОни еще в твоих словах, несчастный.
ЯсонТак где же он? Иль очередь за мной?
КорифейДетей твоих, детей их мать убила.
ЯсонЧто говоришь? О, смерть, о, злая смерть!
КорифейИх больше нет, их больше нет на свете.
ЯсонУбила где ж, при вас или в дому?
КорифейВели открыть ворота — сам увидишь.
ЯсонГей! Вы! Долой запоры, с косяковСрывайте двери — два несчастья видетьХочу я, двух убитых и злодейку.
Появляется колесница, запряженная драконами.
В ней Медея с телами детей.
МедеяНе надо дверь ломать, чтобы найтиУбитых и виновницу убийства — Меня.Не трать же сил и, если яТебе нужна, — скажи, чего ты хочешь.А в руки я тебе не дамся, нет:От вражьих рук защитой — колесница,Что Гелий мне послал, отец отца.
ЯсонО, язва! Нет богам, и мне, и всем,Всем людям нет Медеи ненавистней,Которая рожденью своемуДыханье перервать ножом дерзнулаИ умереть бездетным мне велит…И ты еще на солнце и на землюРешаешься глядеть, глаза своиНасытивши безбожным дерзновеньем.О, сгибни ж ты. Прозрел я наконец.Один слепой мог брать тебя в ЭлладуИ в свой чертог от варваров… Увы!Ты предала отца и землю ту,Которая тебя взрастила, язва!..Ты демон тот была, которым богиВ меня ударили… Чтобы попастьНа наш корабль украшенный, ты братаЗарезала у алтаря. То былТвой первый шаг. Ты стала мне женойИ принесла детей, и ты же их,По злобе на соперницу, убила.Во всей Элладе нет подобных жен,И между тем я отдал предпочтеньеТебе пред всеми женами, и вотНесчастлив я и разорен… Ты львица,А не жена, и если сердце естьУ Скиллы,[136]так она тебя добрее.Но что тебе укоры? МириадыИх будь меж уст, для дерзости твоейОни — ничто. Сгинь с глаз моих, убийцаДетей бесстыжая! Оставь меня стонать.Женой не насладился и детей,Рожденных мной, взлелеянных, увы,Не обниму живыми! Все погибло.
МедеяЯ многое сказала бы тебеВ ответ на это. Но Кронид-отецВсе знает, что я вынесла и чтоЯ сделала. Тебе же не придется,Нам опозорив ложе, услаждатьСебе,
