Я прошу тебя, помни меня,

Ангел мой, хоть до первого снега.

После даты — 15 октября 1959 — место написа¬ния: «Ордынка» — зачеркнуто, вместо него обозначено: «Ярославское шоссе».

В этой же тетради, л. 12 — более поздний автограф. Варианты и исправления строк:

6: Что луна не [гуляет] бродила над нами 7: [Я такое тебе подарю]

Все равно я тебя задарю 13: Голос дам, что теперь изнемог 15—16: В горле слезный соленый комок И ворон подмосковные сплетни

После строки 7 зачеркнуто: «[И обманщица тишина]». Место написания — «Москва — Загорское шоссе».

О создании этого стихотворения рассказала Н.И. Ильи¬на: «В октябре 1959 года мы поехали в Троице-Сергиевс¬кую лавру, как Анна Андреевна всегда называла Загорск … Погода выдалась теплая, серенькая, моросил дождь. Как всегда, мы то говорили, то молчали, потом Анна Анд¬реевна замолчала надолго, и мы с Т.С. Айзенман этого молчания не нарушали. Внезапно Анна Андреевна произ¬носит торжествующим голосом: «А я стихи сочинила!» И тут же прочитала их.

Это стихотворение, начинавшееся так: «Не стращай меня грозной судьбой и великою северной скукой…» — было позже опубликовано в «Новом мире». И под стихами написано: «Ярославское шоссе». Анна Андреевна собира¬лась и номер моей машины под стихами поставить (дес¬кать, место написания), но в редакции ее отговорили, спра¬ведливо указав, что это звучит таинственно и похоже на шифр…» (И л ь и н а Н. Судьбы. М., 1980. С. 220). От-дельные строки и образы стихотворения перекликаются с написанным ранее наброском «Но тебе не дала я коль¬ца…», а также с наброском «Что ты можешь еще пода¬рить?..», который можно условно датировать 1959 г.

19 «Что ты можешь еще подарить?..» Печ. впер¬вые по автографу в собрании А.Д. Болыиинцовой (Фон¬тайный Дом). Датируется условно — октябрем 1959 г. Воз¬можно, является вариантом стихотворения «Не стращай меня грозной судьбой…» и связано с темой И. Берлина и его предполагаемого приезда в Россию.

20 Творчество («…говорит оно:…»). Впервые — журн. «Новый мир». 1969. № 5. С. 56, публикация В.М. Жирмунского по автографу РГАЛИ, то же — БП. С. 302. Печ. по автографу РГАЛИ (РТ 96, л. 30).

Образы стихотворения перекликаются с написанны¬ми в 1959 г. отрывками «Даль рухнула, и пошатнулось вре¬мя…» и «Пространство выгнулось, и пошатнулось время…».

21 Наследница. Впервые — журн. «Москва». 1966. № 6. С. 157, с датой — 1958; БП. С. 302, с датой — 20 ноября 1959, Ленинград, по автографу РГАЛИ. Печ. по автографу РГАЛИ (РТ 96, л. 3). В РТ 99, л. 16 об. — ранняя редакция с последующей правкой. Строки:

2: [Средь] Для этих опустелых зал,

7: [И знаменитой] Дворца сквозные галереи

После строки 8, очевидно, первоначально предпола¬гались строки:

[Как в Магометовом раю Уже подаркам нету счета].

Затем они были вычеркнуты, выше и ниже их записана пос¬ледняя строфа и дата. Без заглавия. Эпиграф вписан позже.

Л.К. Чуковская, которой Ахматова прочитала это сти¬хотворение 23 декабря 1959 г., записала в дневнике: «Прочитала мне три стихотворения, одно мудрейшее: о том, что наследницей оказалась она. Наследницей величия и му¬ки. … Тут не только благоуханная красота, но и полная осознанность своего места в истории» (Ч у к о в с к а я, 2. С. 366). При жизни Ахматовой в книги не включалось. В марте 1964 г. Л.К. Чуковская записала свой спор с Ахма¬товой, можно ли включить это стихотворение в книгу «Бег времени»:

«— Ведь это одно из ваших ключевых, — говорила я.

— Да, — ответила Анна Андреевна, — но послед¬ние четыре строки цензуроопасны, а без них — остается одно хвастовство» (Ч у к о в с к а я, 3. С. 173).

Эпиграф из стихотворения Пушкина «Недвижный страж дремал на царственном пороге…».

Фелии,у, лебедя, мосты… — Речь идет о Царском Селе (старинное название — Саарское, Сарское). Фели-уа (от лат. felicitas — счастье) — это и «знак» Г. Р. Дер¬жавина, намек на его оду «К Фелице», посвященную Ека¬терине II, и воспоминание о Екатерининском дворце и Ека¬терининском парке в Царском Селе. Лебедь — образ духа-покровителя Царского Села, непременный атрибут его пейзажа в поэзии Державина, Пушкина, Тютчева, Аннен-ского и многих других поэтов, писавших о Царском Селе (см. также т. 3. С. 722—723). Китайские затеи — па¬вильон «Каприз» и «Китайская деревня» в Царскосельс¬ком парке. И покаянную рубаху… — Автоцитата из сти¬хотворения «Данте» (1936): «Но босой, в рубахе покаян¬ной…» — и стихотворения «Зачем вы отравили воду…» (1935): «Нам покаянные рубахи…»

22 «Вам жить, а мне не очень…» Впервые — журн. «Звезда». 1969. № 8. С. 163—164 — отрывок от слов: «Волк любит жить на воле…» — по автографу РГАЛИ. Впервые полностью — Соч., 1986. С. 360, публикация

В.А. Черных. Автограф в РТ 96, л. 5 (РГАЛИ) — стро¬ки 9—16 без разделения на строфы; вариант последней строки: «Услышишь [голос] мой». Исправлено на: «Ты крик услышишь мой». Дата — 1959 г. 20 ноября — 2 декаб-ря. В РТ 99, л. 7 об. — 8 (РГАЛИ) — полный текст. Варианты и правка строк:

13: [А ты,] Не плачь, о друг единый, 14: [И] Коль летом [и] иль зимой 15: [А ты] Опять с тропы волчиной

На л. 7 об. — две строки незаконченной и отброшен¬ной строфы: «Когда зима — оленя, //И зубра — никог¬да». Дата начала работы — 20 ноября 1959; дата после текста — 1959 г. 20 ноября — 2 декабря. Печ. по автогра¬фу РГАЛИ (РТ 99 л. 7 об. — 8), с исправлением строки 16 по РТ 96.

23 «Ты первый сдался — я молчала…» Впер¬вые — БО 2. С. 73, публикация М.М. Кралина, с датой — 1960. Печ. по автографу РГАЛИ (РТ 99, л. 10). Датиру¬ется по расположению в тетради среди записей октября — декабря 1959 г.

24 Из цикла «Ташкентские страницы» («В ту ночь мы сошли друг от друга с ума…»). Впервые — журн. «Нева». 1960. № 3. С. 55, под загл. «Из Восточной тет¬ради», без 3-й строфы. Варианты строк:

2: Светила нам только азийская тьма, 4: И черные пахли гвоздики. 6: Сквозь дикую песнь и полуночный зной, — 17—19: Так шли мы с тобою единственный раз, Как будто в ничейный попали рассказ

И месяц алмазной фелукой 22—24: Будь добрым к моей запоздалой мольбе, Пришли наяву ли, во сне ли Мне голос азийской свирели.

«Стихотворения», 1961. С. 280—281, под загл. «Из Вос¬точной тетради», с датой — 1959. Варианты строк:

9: То мог быть Каир или даже Багдад, 10: Но только не призрачный мой Ленинград 21—24: И если вернется к тебе эта ночь, Ее не гони, как проклятую, прочь, И знай, что приснилась кому-то Священная эта минута.

В экземпляре книги (РГАЛИ), подаренном НА. Оль¬шевской, карандашом рукой Ахматовой исправлены стро¬ки 9—10:

То мог быть Стамбул или даже Багдад, — Но увы! Не Варшава, не Ленинград, —

Окончательный текст — «Бег времени». С. 420. Дата — 1959. Печ. по кн. «Бег времени». Уточнение даты по авто¬графам РГАЛИ (РТ 99, л. 6 и РТ 106, л. 16—16 об.).

В рабочих тетрадях Ахматовой — несколько черно¬вых автографов этого стихотворения с многочисленными поправками. В РТ 96, л. 12—12 об. после текста — три даты — 1 декабря 1959, Ленинград; 5 марта 1960, Москва и 7 июня 1961, Комарово (последняя дата, воз¬можно, означает время записи стихотворения в тетрадь, рядом с другими записями 1961 г.). В РТ 96, л. 6 и л. 12, РТ 106, л. 16 имеется эпиграф: «…Я сошел с ума…» — с пометами (Из восточного тоста) и (Из застольного тос¬та). Черновой автограф в РТ 96, л. 6 и 4 об.: из четырех строф (1—3 и 6) после даты — 1 декабря 1959, Ленин¬град, дописана строфа 4 (с указанием, что это 3-я стро¬фа). На л. 4 об. дописана строфа 5. Загл.: «Из восточной тетради».

Варианты и исправления строк:

2: Светила нам только [азийская] зловещая тьма 3: Свое [лопотали] бормотали арыки 4: И [черные] Азией пахли гвоздики. 6: Сквозь [дальнюю] [дикую] дымную песнь и полуночный зной 7—8: [Друг друга благословляя,

Как духи в преддверии рая.] 9: То мог быть [Каир] Стамбул или [пыльный]

даже Багдад 10: Но [все] увы! Не Варшава, не Ленинград 11—12: [Мы это наверное знали

В [уже неисцельной] неисцелимой печали] 13: [Казалось] И чудилось: рядом шагают века 21: И если [та ночь возвратится] вернется та ночь и к тебе 22: [В твоей, для меня непонятной судьбе]

Будь добрым к моей запоздалой мольбе. 23: Пришли наяву ли, во сне ли 24: Мне голос азийской свирели.

РТ 96, л. 4 об. — черновой автограф строфы 5:

5: [Мы так проходили единственный раз]

[Последний и первый] — единственный раз Так шли мы с тобою единственный раз

18: В какой-то почти что тринадцатый час Как будто в ничейный попали рассказ

19: И [призрачный] месяц фелукой И месяц алмазной фелукой

[Казался над] Вдруг выплыл над встречей-разлукой.

В РТ 96, л. 12—12 об. — чистовой автограф с незначи¬тельной правкой, загл.: «Из восточной тетради».

Эпиграф: «…я сошел с ума… (Из застольного тос¬та)». Варианты строк:

7: Одни под Созвездием Змея 10: [Но только не призрачный мой Ленинград] А все не Варшава, не Ленинград

Сноска к этой строке: «Но, увы, не Варшава, не Ленинг¬рад». Варианты строк в строфе 6:

21: И если вернется [к тебе эта] ночь та ночь и к тебе 22: [Ее не гони как проклятую прочь,]

В твоей для меня непонятной судьбе 23: Но знай, что приснилась кому-то

Ты помни, что снилась кому-то

Черновой автограф в РТ 99, л. 36, 37:

2: Светила нам только азийская [волшебная] тьма, 3: [И выла волчицею дикой]

Свое лепетали арыки 4: [И пахла смертельной гвоздикой]

И черные пахли гвоздики.

И Азией пахли гвоздики 5: И мы проходили сквозь город [ночной] чужой,

[Не твой и не мой, не мой и не твой]

Сквозь дикую песнь и полуночный зной

После 6:

[Вся Азия пахла гвоздикой в ту ночь,

Которую я подарила

Тому, с кем тогда говорила.] 7: Одни под созвездием Змея

[Друг друга благословляя] 8: Взглянуть друг на друга не смея

[Как духи в преддверии рая]

Далее записана строка: «Не удивишь слова, их стал¬кивая лбом», по ритму и смыслу не относящаяся к данно¬му стихотворению. Далее следует вариант 3-й строфы, строки:

9: То мог быть Каир или [мог быть] даже Багдад, 10: Но [все] увы! Не Варшава, не Ленинград. 11: Мы это наверное знали

В [уже неисцельной] неисцелимой печали.

Строк 13—20 нет. Последняя строфа:

21—24: И если та ночь возвратится к тебе

В твоей для меня непонятной судьбе,

Пришли наяву ли, во сне ли

Мне [песню] голос азийской свирели.

Стихотворение имело как бы двойную адресацию. Друзья Ахматовой по Ташкенту — А.Ф.