И нас в этой комнате [двое] трое 4: [И это страшнее] всего Что, кажется, хуже всего.
Во 2-й строфе оставлено место для ненайденной стро¬ки 2, в 3-й — для ненайденной строки 4.
«Не с такими еще разлучалась…» Впервые — БО 2. С. 95. Печ. по автографу РГАЛИ (РТ 111, л. 31). Первоначально строка 5: «…так мало осталось». Датиру¬ется по местоположению в тетради среди записей июля— августа 1963 г. (черновые наброски стихотворения «Была над нами как звезда над морем…», с датой — 23—25 июля 1963 г., двустишие «Если бы брызги стекла…», от 20 ав¬густа 1963 г., письмо к брату Виктору от 20 июля 1963 г. и т.д.).
168 Сонет («Я тебя сама бы увенчала…») Впер¬вые — БО 2. С. 96. Печ. по автографу РГАЛИ (РТ 111, л. 20 об.). Датируется по местоположению в тетради ря¬дом с записями стихотворения июля 1963 г. «Еще тост» и деловыми заметками от 8 июля 1963 г.
Сонет не завершен. Возможно, связан с известием о выдвижении Ахматовой на Нобелевскую премию.
171 Пятая роза. Впервые — «Литературная газе¬та». 1971. 15 сентября, публикация В.М. Жирмунского; то же — БП. С. 309, из трех строф, посвящение Дм. Б-ву. Печ. по автографу РГАЛИ (РТ ПО, лл. 58—58 об.).
Строки 13—14 уточнены по РТ 103, л. 45. Перед текстом на л. 58: «3 августа 1963 (Полдень). Под «Венгерский дивертисмент» Шуберта. Посвящение — Дм. Б-ву. Без эпиграфа. Строфы I—IV пронумерованы римскими цифрами; по поводу одной из строф, очевидно, Ахматова не приняла окончательного решения, — без но¬мера записаны строки 3 и 4:
Тебя [Последней] Запретной, Никоторой, Но Лишней я не назову.
В РТ 103, л. 45, РГАЛИ — ранняя редакция с эпиг¬рафом, вписанным рукой Д. Бобышева:
Но вынула она запястье, кисть,
А в пальцах шевелящаяся роза,
Где лепестки и крылья, клюв и лист —
Все белое, все — взмахи альбатроса.
Дм. Бобышев
После строфы 1 — строка точек, затем две строфы: «И губы мы в тебе омочим…» и «Ты будешь мне живой укорой…». Варианты и исправления строк:
15: Тебя последней, никоторой
20: Там дело [было] вовсе не в любви.
Дата — Начата 3 августа (полдень). Оконч-ена 30 сентября 1963. Будка. Под «Венгерский дивертисмент» Шуберта.
ВРТ103,л. 41 об. — вариант строфы под загл. «От¬рывок о розах»:
Пусть будет мне живой укорой И сном сладчайшим наяву, [Последней, [Пятой], Никоторой] [Ее последней, никоторой] Тебя Последней, Никоторой, Но Лишней я не назову.
В той же тетради на л. 47 — карандашный автограф, полу¬стертый (поверх него чернилами запись сцены из «Проло¬га»): редакция из двух строф «Была Soleil ты или Чай-ной…» до «Тут дело было не в любви».
Посвящено Дмитрию Васильевичу Бобышеву (р. 1936) — молодому поэту, подарившему Ахматовой букет из пяти роз. Ахматова хотела, чтобы эпиграфом к ее стихотворению стали строки из стихотворения Бобышева, ей посвященного: «Бог — это Бах, а царь над ним Мо-царт, //А Вам улыбкой ангельской мерцать…» Однако Бобышев вписал другие строки (см. выше), и Ахматова вообще сняла эпиграф, оставив лишь посвящение.
Стихотворение должно было войти в цикл «Три розы», три стихотворения которого посвящены И.А. Бродскому, Д.М. Бобышеву и А. Г. Найману и соответственно долж¬ны были иметь эпиграфами строки из их стихотворений, посвященных Ахматовой.
Историю эпиграфа к стихотворению «Пятая роза» Д. Бобышев рассказал в одной из «Траурных октав», по¬священных Ахматовой:
Она велела мне для Пятой розы эпиграфом свою строку вписать. И мне бы — что с Моцартом ей мерцать, а я — о превращеньях альбатроса непоправимо внес в ее тетрадь.
И вот — она, она в газетной прозе! Эпиграф же — и впрямь по альбатросьи — Куда вдруг улетел — не разыскать.
173 Тринадцать строчек. Впервые —
«Литера-
турная газета». 1963. 5 октября, в цикле под загл. «Из цикла «Полночные стихи»; «Бег времени». С. 404—405, под № 4 в цикле «Полночные стихи. Семь стихотворе¬ний». Дата — 8—12 августа 1963. Печ. по кн. «Бег времени».
Автографы в РТ 111, ал. 38—39 (РГАЛИ). Первая
запись сделана 8 августа 1963 г.: без загл., варианты строк:
4: И видит сень [родимую] священную берез
5: Сквозь радужную сетку слез.
7: [Мрак комнатный мгновенно засветился]
И чистым солнцем сумрак [осветился] озарился 8: И лунный луч на стенке очутился
Мир на минутку весь переменился
И мир как будто весь переменился 9: И даже изменился вкус вина. 10: [На полсекунды__]
[На полминуты__замолчала]
Благоговейно [сразу] замолчала
На л. 38 об. — вариант последней строфы:
И даже я кому тех слов твоих
Быть палачом…..беспощадным
Внимала им…..и жадно
На л. 39 — чистовой автограф с правкой: загл. — «Тринадцать строк», варианты и исправления строк:
3: А так, как тот, что вырвался из плена 4: И видит [сень священную] белые стволы берез 8: И мир на миг один [переродился] преобразился 10: И даже я — кому убийцей [стать] быть.
Под № IV в цикле «Полночные стихи». Дата — 8— 12 августа Будка.
Адресат стихотворения нарочито скрыт автором, так же, как и смысл произнесенного им «слова». Было посла¬но в Москву заболевшему А.Г. Найману, о чем он пишет в книге «Рассказы о Анне Ахматовой»: «Это случилось в конце лета, и она, узнав, «командировала» ко мне из Ленинграда Бродского, — как вскоре меня к Ольшевс¬кой. С ним она передала свое новое стихотворение, его рукой переписанное и ее подписью заверенное, «Тринад¬цать строчек» — которых, однако, как нарочно, оказа¬лось двенадцать, потому что он одну по невнимательнос¬ти пропустил, а она не заметила. В первом же разговоре об этих стихах я стал возражать против «предстояло»: «И даже я, кому убийцей быть Божественного слова предстояло», — потому что если предстояло, то я и ты в стихотворении не равноправны, герой находится во вла¬сти героини и лишь играет роль участника драмы, а не участвует в ней полноценно. С доводами она соглаша¬лась, но стихи защищала, мягко, — главным образом, тем, что «зато хорошо получилось». Через год или пол¬тора, после сходного, только более резкого спора об од¬ном четверостишии из «Пролога», она взяла ластик и стерла в тетрадке написанные карандашом строчки» (Н а й м а н. С. 213).
Строку «И наконецты слово произнес…» принял на свой счет Артур Сергеевич Лурье, которому переслала это стихотворение С.Н. Андроникова. Он полагал, что пово¬дом написания стихотворения послужило его письмо к Ах¬матовой от 25 марта 1963 г.
Не так, как те… что на одно колено… — Воз¬можно, здесь идет речь о ташкентском знакомстве с И. Чап-ским. См. коммент. к стихотворению Ахматовой «В ту ночь мы сошли друг от друга с ума…» и запись в рабочей тетра¬ди РГАЛИ: «Некто Ч. в Ташкенте становится на одно ко¬лено, целует руки и говорит: «Вы — последний поэт Евро¬пы» (1942)». …тот, кто вырвался из плена… — По-видимому, речь идет об одном из близких друзей Ахматовой, уехавших в эмиграцию. Это могли быть А.С. Лурье или Б. В. Анреп. Л.А. Зыков находит в этих строках Ахмато¬вой отголосок писем Николая Николаевича Пунина — 21 сентября 1929 г. к Ахматовой: «А потом они соседи по дому отдыха обижаются на меня, если я вдруг выр¬вусь из этого плена» (плена сдержанности и молчания). 11 мая 1953 г. внучке, Анне Каминской, из заполярного ла¬геря Абезь: «Соскучился по деревьям и колоннам. Потро¬гать бы их руками» («Звезда». 1995. № 1. С. 82).
174 «Разлука призрачна — мы будем вместе ско¬ро…» Впервые строки 1—2 — БО 2. С. 76, публикация М.М. Кралина по автографу РГАЛИ. Печ. по этому авто¬графу РГАЛИ (РТ ПО, л. 62), где записано после текста стихотворения 7 июля 1959 г. «Что нам разлука? — лихая забава…», к которому относится приписка тем же каран¬дашом: «Записано 14 августа 1963. Ленинград». Между текстом и этой припиской чернилами поставлена подпись: «А.» и далее — отчерк особым ахматовским значком и текст строк 1—2. После даты — продолжение тем же почерком. На соседней странице — 61 об.—62 — карандашом запи¬сан текст стихотворения «Ты — верно, чей-то муж и ты любовник чей-то…». Возможно, откликом на его после¬днюю строку «И все недолжное случилось в тот же миг» являются строки: «И все недолжное вокруг меня клубит¬ся…», записанные теми же чернилами, что и двустишие «Разлука призрачна…». Расположение текстов на стра¬ницах дает возможность датировать стихотворение 14 ав¬густа ? 1963.
Эльсинор — место действия трагедии Шекспира «Гам¬лет, принц Датский»; призрак Эльсинора — призрак отца Гамлета, действующее лицо трагедии Шекспира; в данном контексте, возможно, призраком именуется сам замок Эль¬синор и все происходившее в трагедии Шекспира. О зна¬чении в поэтической системе Ахматовой коллизии Гамлет — Гертруда см. также коммент. к стихотворению «Путь мой предсказан одною из карт…».
175 Вступление. Впервые — журн. «Новый мир». 1969. № 6. С. 243, публикация В.М. Жирмунского, под загл. «Полночные стихи. Вступление», с неверным чтени¬ем строки 2 («Что когда-то звеня разметались»); то же — БП. С. 308, под загл. «Полночные стихи. Вступление». Верное прочтение строки — Соч., 3. С. 99, загл. — «Вступление к «Полночным стихам». Печ. по автогра¬фам РГАЛИ (РТ 111, лл. 33 об. и 34). На этих листах стихотворение записано дважды: в виде двустишия под загл. «Полночные стихи» и в виде четверостишия под загл. «Вступление». Эти названия свидетельствуют о намерении (неосуществленном) сделать стихотворение вступлением к циклу «Полночные стихи». Тогда же, летом 1963 г., Ах¬матова решила предварить цикл эпиграфом из «Поэмы без героя» («Решка»): «Только зеркало зеркалу снится, // Тишина тишину сторожит…» Так что, возможно, второе упоминание о стекле-зеркале оказалось излишним. Тогда же возникло четверостишие «Вместо посвящения» («По волнам блуждаю…»).
…что когда-то, звеня, разлетелись… — Возмож¬но, Ахматова использует мотив сказки Х.К. Андерсена «Снежная королева»: осколки разбившегося волшебного зеркала, попадая в глаз или в сердце человека, делают его злобным и жестоким. Ахматова предлагает обратный ход: «если бы брызги стекла … снова срослись…» С геро¬ем сказки Андерсена, юношей Каем, в одном из писем Ах¬матова сравнивала Н.Н. Пунина: «Отчего ты в каждом письме пишешь, что писем от меня не ждешь, я понять не могу. Я от тебя писем жду. Котий, Котий, уж не Кай ли ты, заехав в такую даль» (18 мая 1927 г., к Н.Н. Пунину в Токио). — «Звезда». 1995. № 1. С. 110.
176 «И было этим летом так отрадно…» Впер¬вые — журн. «Новый мир». 1969. № 5. С. 57, публика¬ция В.М. Жирмунского; то же — БП. С. 308. Печ. по автографу РГАЛИ (РТ 111, л. 42). Правка строк:
1: И было этим летом [мне] так отрадно 11: [И приносила] Несу с собой как ощущенье чуда
