сл?дующемъ принцип?: настоящая свобода заключается въ томъ, чтобы каждый самъ устраивалъ свои д?ла, не предоставляя ихъ на волю Провид?нія или выборнаго собранія.
Такое же заключеніе долженъ сд?лать всякій, кто пойметъ, что главные недостатки правительственной системы присущи ей, какъ таковой, а не зависятъ отъ формы и м?ста ея прим?ненія.
II.
„Современные обычаи предохраняютъ насъ отъ престижа королевской власти, — писалъ Огюстенъ Тьерри въ 1828 году, — теперь мы должны опасаться авторитета легальнаго порядка и представительнаго правительства”[9]. Бентамъ говорилъ приблизительно то же самое. Но въ то время ихъ предупрежденія остались незам?ченными. Вера въ парламентаризмъ была сильна, и этимъ критикамъ возражали сл?дующимъ аргументомъ: „парламентскій режимъ не сказалъ еще своего посл?дняго слова; о немъ нельзя судить, пока въ его основу не ляжетъ всеобщая подача голосовъ”.
Съ т?хъ поръ всеобщая подача голосовъ введена. Буржуазія, посл? долгихъ сопротивленій согласилась принять ее. Въ Соединенныхъ Штатахъ всеобщая подача голосовъ функціонируетъ уже около в?ка въ условіяхъ полной свободы; во Франціи и Германіи она тоже проложила себе путь. Но представительный режимъ остался т?мъ, ч?мъ былъ во времена Тьерри и Бентама; всеобщая подача голосовъ не изм?нила его; она только способствовала выясненію его недостатковъ. Вотъ почему теперь не только такіе революціонеры, какъ Прудонъ, возстаютъ противъ этой системы; люди бол?е ум?ренные, какъ Миль[10] и Спенсеръ[11] кричатъ: „остерегайтесь парламентаризма!” Можно, основываясь на общепризнанныхъ фактахъ, написать ц?лые томы о непригодности этой системы и найти сочувствіе среди читателей. Представительное правительство было предано суду — и приговорено.
Его приверженцы постоянно указываютъ намъ на заслуги этого режима. Мы обязаны ему, говорятъ они, нашей политической свободой, о которой не могло быть и р?чи при абсолютной монархіи.
Но, въ сущности говоря, не представительный режимъ намъ далъ и гарантировалъ свободу, которую мы завоевали вотъ уже больше в?ка. Эту свободу, такъ же какъ и народное представительство вырвалъ у правительствъ могучій потокъ народной мысли, рожденный революціей; духъ свободы и возстанія сум?лъ сохранить ихъ, несмотря на постоянныя посягательства правительствъ и парламентовъ. Представительное правительство добровольно не даетъ народу никакихъ правъ и не пренебрегаетъ деспотизмомъ. Права приходится у него вырывать и защищать съ оружіемъ въ рукахъ, какъ во времена неограниченной монархіи. Да и это возможно лишь въ странахъ, гд? состоятельный классъ жаждетъ этихъ правъ и готовъ ихъ защищать противоправительственной агитаціей. Тамъ же, гд? этотъ классъ молчитъ, политическая свобода не можетъ существовать, будетъ-ли въ стран? народное представительство или н?тъ. Палата въ этихъ странахъ уподобляется прихожей королей. Прим?ромъ тому служатъ парламенты Балканскаго полуострова, Австріи и Турціи.
Приверженцы представительнаго правительства постоянно указываютъ на свободу и права англійскаго народа и приписываютъ ихъ парламенту. Они забываютъ, какимъ рядомъ мятежей и возстаній эти права были завоеваны. Свобода печати, свобода союзовъ, свобода собраній, — все это было вырвано у парламента подъ угрозой возстанія.
Трэдъ-юніонами, стачками противъ парламентскихъ постановленій и разгромомъ фабрикъ, англійскіе рабочіе завоевали себ? право союзовъ и стачекъ. Избивая полицію балясниками р?шетки Hyde-Park’a, лондонскій народъ принудилъ конституціонное министерство дать ему право манифестацій на улицахъ и въ паркахъ столицы. Не парламентскими дебатами, а противо-парламентской агитаціей и угрозой поднять сотни тысячъ б?дняковъ, готовыхъ разгромить министерства и дворцы аристократовъ, англійская буржуазія защищаетъ свою свободу. Что касается парламента, то онъ все время посягаетъ на политическія права народа и упраздняетъ ихъ однимъ росчеркомъ пера, не хуже любого короля, когда ему грозитъ возстаніе массъ. Куда д?валась неприкосновенность жилищъ и корреспонденціи, какъ только буржуазія уступила эти права правительству, чтобы оно защищало ее отъ революціонеровъ.
Приписывать парламентамъ то, что сд?лано челов?чествомъ, над?яться, что конституція можетъ дать свободу — это гр?шить противъ исторической правды.
Д?ло не въ томъ, каковы преимущества представительнаго режима передъ правленіемъ царедворцевъ, обращающихъ себ? на пользу капризы неограниченнаго монарха. Если онъ утвердился въ Европ?, значитъ, именно этотъ режимъ соотв?тствовалъ той фаз? капиталистической эксплоатаціи, которую мы пережили въ XIX в?к?. Онъ гарантировалъ безопасность промышленникамъ и коммерсантамъ, которымъ предоставилъ власть, вырванную изъ рукъ аристократіи.
Но и монархія, не смотря на свои недостатки, им?ла н?которыя преимущества передъ правленіемъ феодальныхъ князей. Она въ свое время тоже была необходима. Должны-ли мы были изъ-за этого оставаться нав?ки подъ гнетомъ королевской власти?
Намъ, людямъ конца XIX в?ка, надо выяснить, каковы недостатки представительнаго правительства, не является-ли оно въ наше время т?мъ препятствіемъ для развитія челов?чества какимъ была монархія въ прошломъ в?к?, и нельзя-ли преобразованіями приспособить его къ той экономической фаз?, наступленіе которой мы предчувствуемъ? Вотъ ч?мъ мы должны заняться вм?сто того, чтобы вести безконечные споры объ исторической роли политическаго режима буржуазіи.
Отв?тить на этотъ вопросъ не трудно.
Представительный режимъ — этотъ компромиссъ со старымъ режимомъ, сохранилъ правительству вс? атрибуты неограниченной власти и подчинилъ его д?йствія фиктивному контролю народа. Теперь онъ отжилъ свой в?къ и служитъ тормазомъ для прогресса челов?чества. Его недостатки не зависятъ отъ лицъ, стоящихъ у власти, они присущи самой систем? и такъ глубоко вкоренились въ него, что никакое преобразованіе не приспособитъ его къ требованіямъ нашего времени.
Представительный режимъ — это организованное господство буржуазіи, исчезнетъ вм?ст? съ ней. Наступающая экономическая фаза требуетъ новой политической организаціи, не им?ющей ничего общаго съ представительствомъ.
Представительному правительству присущи вс? недостатки правительства. Оно не только не ум?етъ ихъ сгладить, но даже создаетъ новые. Знаменитые слова Руссо о правительств? вообще прим?нимы къ нему, какъ нельзя лучше. „Чтобъ можно было передать свои права выборному собранію”, говоритъ онъ, „оно должно состоять изъ ангеловъ. Да и у нихъ выростутъ рога и когти, какъ только они примутся за управленіе людьми —„этимъ стадомъ скотовъ!”
Представительное правительство, называется-ли оно Парламентомъ, Конвентомъ, Сов?томъ Коммуны или какимъ-нибудь другимъ нел?пымъ именемъ, назначено-ли оно префектами Бонапарта или архи-свободно избрано населеніемъ возставшаго города, — всегда стремится подобно деспотамъ расширить свои права, вм?шиваясь во вс? проявленія жизни, зам?няя законами свободную иниціативу отд?льныхъ лицъ и группъ. Оно забираетъ въ свои когти челов?ка съ самаго д?тства и ведетъ его до могилы отъ закона къ закону, отъ угрозы къ наказанію, никогда не выпуская его изъ подъ своей опеки. Приходилось-ли вамъ слышать, чтобы выборное правительство объявило себя некомпетентнымъ по какому-либо вопросу?
Подчинять своимъ законамъ вс? проявленія челов?ческой д?ятельности, вникать въ мельчайшія подробности жизни „своихъ подданныхъ” — вотъ ц?ль государства и правительства. Правительство, будь оно конституціоннымъ или н?тъ, стремится распространить свою власть, регламентировать вс? функціи общества, не останавливаясь ни передъ какими преградами, кром? агитаціи и возстанія. Парламентское правительство, — оно уже доказало это, — не составляетъ исключенія.
Государство, говорятъ намъ, им?етъ ц?лью защищать слабаго отъ сильнаго, б?днаго отъ богатаго, трудящіеся классы отъ классовъ привилегированныхъ. Мы знаемъ, какъ правительства исполнили эту миссію: они поняли ее въ обратномъ смысл?. В?рныя своему происхожденію, правительства, вообще, являются покровителями привилегированныхъ противъ угнетенныхъ. Представительное правительство, въ частности, организовало защиту промышленной и коммерческой буржуазіи отъ аристократіи, съ одной стороны, и эксплоатируемаго народа съ другой; изысканно в?жливое и заискивающее передъ аристократами, оно поражаетъ своей жестокостью по отношенію къ пролетаріямъ. Вотъ почему самый пустяшный законъ, охраняющій трудъ, долженъ быть вырванъ у парламента путемъ упорныхъ возстаній. Вспомните, ц?ной какой борьбы, какихъ усилій удалось добиться отъ англійскихъ парламентовъ, швейцарскаго федеративнаго сов?та и французскихъ палатъ, н?сколькихъ жалкихъ законовъ объ ограниченіи рабочаго дня. Впервые они были получены въ Англіи; рабочимъ удалось завоевать ихъ лишь путемъ разгрома фабрикъ.
Въ странахъ, гд? революція не лишила аристократіи ея значенія, дворянство прекрасно уживается съ буржуазіей. — „Признай, аристократъ, за мною право издавать законы, говоритъ буржуа, а я буду охранять твои дворцы”. И онъ честно исполняетъ свое об?щаніе, пока ему не грозитъ опасность.
Потребовалось сорокъ л?тъ непрерывныхъ волненій, доходящихъ временами до возстаній и поджоговъ деревень, чтобы заставить англійскій парламентъ гарантировать фермерамъ тотъ излишекъ дохода, который получается съ арендованной земли, благодаря произведеннымъ ими улучшеніямъ. А знаменитый „аграрный законъ”, вотированный для Ирландіи? Посл? какой тяжелой борьбы онъ достался народу! Страна должна была возстать, отказаться наотр?зъ отъ взноса арендной платы и защищать свое имущество бойкотомъ и поджогами. Самъ Гладстонъ признаетъ, что это былъ единственный способъ принудить буржуазію вотировать этотъ жалкій законъ, который только съ виду защищаетъ голодную страну отъ прит?сненій лордовъ.
Но когда капиталистамъ угрожаетъ хоть мал?йшая опасность со стороны возставшаго народа, тогда представительное правительство, этотъ органъ господства капитала, сум?етъ показать свою силу. Оно избиваетъ возставшихъ съ такимъ спокойствіемъ, съ такой жестокостью и подлостью, на которыя не способенъ ни одинъ деспотъ. Законъ противъ соціалистовъ въ Германіи нe уступаетъ нантскому эдикту; ни Екатерина II посл? Пугачевскаго бунта, ни Людовикъ XVI посл? мучной войны (guerre des farines), не проявляли той жестокости, съ которой національныя собранія 1848 и 1871 года обрушились на беззащитную толпу. „Убивайте этихъ волковъ, волчицъ и волчатъ!” — кричали члены этихъ собраній и поздравляли, опьяненныхъ кровью, солдатъ съ ихъ блестящей поб?дой.
Безымянный зв?рь о 600 головахъ превзошелъ Людовика XI и Іоанна Грознаго.
Положеніе д?лъ не изм?нится, пока будетъ существовать представительное правительство, будетъ-ли оно регулярно избираться народомъ или само провозгласить себя при первыхъ искрахъ возстанія.
Можетъ быть, настанетъ экономическое равенство, и тогда равноправные и свободные граждане не передадутъ своихъ правъ въ руки избранныхъ, — они создадутъ новую политическую организацію и сами будутъ вести свои д?ла.
Или опять меньшинство, какое-нибудь четвертое сословіе, состоящее изъ привилегированныхъ буржуа, захватитъ въ свои руки экономическое господство надъ массами и тогда — горе угнетеннымъ! Представительное правительство, избранное этимъ меньшинствомъ, будетъ д?йствовать въ его интересахъ. Оно издастъ законы, охраняющіе привилегіи этой новой буржуазіи, и силой оружія подчинитъ себ? непокорныхъ.
Немыслимо зд?сь разобрать вс? недостатки представительнаго правительства. Для этого надо было бы написать ц?лые томы. Ограничимся разсмотр?ніемъ только самыхъ существенныхъ недостатковъ. Одинъ изъ нихъ заслуживаетъ особеннаго вниманія.
Удивительное д?ло! Представительное правительство им?ло ц?лью положить конецъ единоличному правленію; оно должно было передать власть въ руки ц?лаго класса, а между т?мъ мы видимъ, что оно стремится подчиниться одному лицу.
Причина этой аномаліи ясна. Въ наше время правительство вооружено тысячами и тысячами полномочій; ему вручены вс? д?ла страны и данъ бюджетъ въ н?сколько милліардовъ. Можетъ-ли безпорядочное парламентское собраніе взять на себя веденіе вс?хъ этихъ неисчислимыхъ д?лъ? Пришлось назначить исполнительную власть, — министерство, — которое облечено вс?ми атрибутами королевской власти. Какъ ничтожна, въ самомъ д?л?, власть Людовика ХІV, дерзнувшаго сказать: — „государство — это я”, — по сравненію съ властью конституціоннаго министерства нашихъ дней!
Палата можетъ, конечно, зам?нить одно министерство другимъ; но новое будетъ облечено т?ми же полномочіями и им?ть т? же недостатки, что и старое; если бы палата была посл?довательна, оно не просуществовало бы бол?е нед?ли. Вотъ почему она мирится съ существующимъ министерствомъ, пока страна не высказываетъ своего протеста; тогда она
