закон?. Они сталкиваются съ нимъ только при своихъ сношеніяхъ съ государствомъ; для взаимныхъ же отношеній, иногда очень сложныхъ, они пользуются старинными обычаями.
Изучая обычаи первобытныхъ народовъ, мы зам?чаемъ, что ихъ порождаютъ два совершенно различныхъ теченія.
Всл?дствіе того, что челов?къ живетъ въ обществ?, въ немъ выработываются чувства и привычки, необходимыя для сохраненія общества и размноженія расы. Безъ соціальныхъ чувствъ, безъ стремленій къ солидарности, совм?стная жизнь была бы невозможна. Ихъ создалъ не законъ: они существовали раньше всякихъ законовъ. Ихъ провозгласила не религія: они предшествовали какой бы то ни было религіи и встр?чаются у вс?хъ животныхъ, живущихъ обществами. Эти чувства и стремленія развиваются сами собой, въ силу необходимости, подобно т?мъ привычкамъ животныхъ, которыя назвали инстинктами; они являются плодами естественной эволюціи и поддерживаютъ общество въ его борьб? за существованіе. Дикари перестаютъ по?дать другъ друга и приходятъ къ заключенію, что имъ выгодн?е пріобщиться къ какой-нибудь культур?, ч?мъ сохранить за собой право разъ въ годъ полакомиться челов?ческимъ мясомъ. Среди племенъ, вполн? независимыхъ, не признающихъ ни законовъ, ни властей, убійства изъ за разныхъ пустяковъ становятся все р?же и р?же, такъ какъ привычка къ совм?стной жизни выработала въ нихъ н?которыя чувства братства и солидарности. Гостепріимство первобытныхъ народовъ, уваженіе къ челов?ческой жизни, чувство взаимной отв?тственности, храбрость и состраданіе, доходящія до самопожертвованія, — вс? эти качества развиваются у челов?ка помимо законовъ, независимо отъ религіи, какъ у вс?хъ общественныхъ животныхъ. Эти чувства и привычки не присущи челов?ку (какъ это утверждаютъ священники и метафизики), а являются естественнымъ результатомъ жизни въ обществ?.
Но на ряду съ этими обычаями, безъ которыхъ немыслима жизнь обществъ и сохраненіе расы, въ челов?ческихъ ассоціаціяхъ зарождаются еще другія стремленія, страсти и желанія, а сл?довательно, и другіе нравы и обычаи. Стремленіе господствовать надъ себ? подобными и подчинять ихъ своимъ желаніямъ, стремленіе захватывать продукты труда у сос?днихъ племенъ, стремленіе порабощать людей, заставлять ихъ работать и производить все необходимое, чтобъ самому предаваться наслажденіямъ и праздности, — вотъ что порождаетъ другое эгоистическое теченіе, которое отразилось въ нашихъ нравахъ и обычаяхъ. Священникъ, — этотъ шарлатанъ, который эксплоатируетъ нев?жество народа и, освободившись самъ отъ суев?рнаго страха передъ дьяволомъ, стремится внушить его другимъ, и воинъ — этотъ храбрецъ, подстрекающій другихъ къ нападеніямъ и грабежу, чтобъ самому захватить какъ можно больше добычи и рабовъ, употребили вс? усилія, чтобъ подчинить себ? первобытныя общества и распространить т? обычаи, которыя должны были обезпечить имъ господство надъ массами. Пользуясь безпечностью, малодушіемъ, страхомъ и инертностью толпы, они сум?ли упрочить т? обычаи, которыя служатъ и теперь исходнымъ пунктомъ ихъ господства.
Для этого они особенно усердно эксплоатировали рутинный духъ, присущій челов?ку и достигающій поразительнаго развитія у д?тей, дикихъ народовъ и животныхъ. Челов?къ, зараженный суев?ріемъ, боится всякихъ новшествъ и поклоняется всему старому. Наши отцы придерживались такихъ то взглядовъ, они прожили свой в?къ, воспитали насъ и были бол?е или мен?е счастливы; сл?дуйте ихъ прим?ру!” — говорятъ старики молодымъ людямъ, когда эти посл?дніе стремятся ввести какія-либо преобразованія. Неизв?стное ихъ страшитъ; они ц?пляются за прошлое даже если въ этомъ прошломъ н?тъ ничего кром? нищеты, угнетенія и рабства. Надо зам?тить, что ч?мъ челов?къ несчастн?е, т?мъ больше онъ боится изм?нить свое положеніе изъ страха стать еще несчастн?е. Лучъ надежды и т?нь благосостоянія должны пос?тить его убогую хижину, чтобы онъ сталъ стремиться къ лучшему, критиковать свою прежнюю жизнь и жаждать перем?нъ. До т?хъ поръ пока надежда не зародится въ его душ?, пока онъ не освободится отъ опеки т?хъ, которые ловко эксплоатируютъ его суев?ріе и страхъ, онъ предпочитаетъ не изм?нять своего положенія. Какъ только молодежь пытается ввести какія-либо преобразованія, старики бьютъ тревогу и возстаютъ противъ новаторовъ. Любой дикарь предпочтетъ умереть, ч?мъ отступить отъ обычаевъ своей страны, такъ какъ съ ранняго д?тства ему внушали, что мал?йшее отступленіе отъ установленныхъ обычаевъ принесетъ ему несчастіе и станетъ причиной гибели всего его племени. Да и въ наши дни сколько политическихъ д?ятелей, экономистовъ и, якобы, революціонеровъ поддаются тому же страху и ц?пляются за уплывающее прошлое. Сколько пылкихъ новаторовъ ищутъ прецедентовъ и стремятся сл?по копировать предшествующія революціи.
Этотъ духъ рутины, порожденный суев?ріемъ, малодушіемъ и трусостью, во вс? времена былъ могучимъ оружіемъ въ рукахъ угнетателей; въ первобытныхъ обществахъ священники и военно-начальники ловко эксплоатировали его, стремясь ув?ков?чить т? обычаи, которые могли обезпечить имъ власть надъ племенами.
Пока начальники могли держать въ своихъ рукахъ власть надъ народомъ, ловко эксплоатируя консервативный духъ его; пока естественныя неравенства между людьми не увеличились въ десять и даже въ сто разъ благодаря концентраціи власти и капитала — не было нужды въ закон? и поддерживающихъ его судахъ и наказаніяхъ.
Но когда общество разд?лилось на два враждебныхъ класса, изъ которыхъ одинъ хот?лъ установить свое господство, а другой стремился изб?жать его ига, между ними завязалась борьба. Въ наши дни поб?дитель старается закр?пить совершившійся фактъ, сд?лать его неоспоримымъ, святымъ и почитаемымъ, пользуясь вс?мъ т?мъ, чему поклоняются поб?жденные.
Законъ появляется на сцену; его санкціонируетъ священникъ, а воинъ предоставляетъ къ его услугамъ свой мечъ. Законъ стремится утвердить обычаи, выгодные для господствующаго меньшинства, а военная сила беретъ на себя обязанность поддерживать полное подчиненіе закону. Эта новая функція является въ рукахъ военныхъ новымъ орудіемъ для утвержденія ихъ власти; они уже не грубая военная сила: они защитники Закона.
Но если Законъ представлялъ бы собою сборникъ предписаній, выгодныхъ только для господствующихъ классовъ, то онъ не былъ бы принятъ, и никто не подчинился бы ему. Вотъ почему законодатели положили въ основу своего кодекса оба теченія обычаевъ, о которыхъ мы говорили: принципы морали и солидарности, выработанные совм?стной жизнью, и положенія, санкціонирующія неравенство. Обычаи, необходимые для существованія общества, ловко совм?щены въ этомъ кодекс? съ принципами, выгодными для господствующихъ классовъ и требуютъ къ себ? одинаковаго уваженія со стороны народа. — „Не убивай!” говоритъ кодексъ и „плати священнику”, сейчасъ же прибавляетъ онъ. — „Не воруй”, говоритъ кодексъ и всл?дъ за этимъ: „Если ты не заплатишь налога, тебе отрежутъ руку”.
Вотъ каковъ Законъ; свой двойственный характеръ онъ сохранилъ и до сихъ поръ. Его происхожденіе — стремленіе господствующихъ классовъ ув?ковечить обычаи, искусственно навязанные народу для своей выгоды. Его характеръ — ловкое совм?щеніе обычаевъ полезныхъ для общества — обычаевъ, которымъ не нуженъ законъ, чтобъ ихъ почитали, — съ обычаями, которые предоставляютъ вс? выгоды господствующимъ классамъ, вредны для массъ и исполняются лишь подъ страхомъ пытокъ.
Законъ, такъ же какъ и частный капиталъ — этотъ плодъ обмана и насилія, развившійся подъ покровительствомъ Власти, — не им?етъ права на уваженіе. Рожденный насиліемъ и суев?ріемъ, установленный въ интересахъ священника, поб?дителя и богатаго эксплоататора, законъ долженъ быть уничтоженъ въ тотъ день, когда народъ захочетъ разорвать свои ц?пи.
Мы въ этомъ уб?димся, изучая въ сл?дующей глав? поздн?йшее развитіе Закона подъ покровительствомъ религіи, власти и современнаго парламентскаго режима.
III.
Мы вид?ли, что законъ произошелъ изъ установившихся обычаевъ и привычекъ, и что онъ представлялъ изъ себя съ самаго начала ловкое совм?щеніе общественныхъ обычаевъ, необходимыхъ для сохраненія челов?ческой расы съ другими обычаями, навязанными т?ми, кто эксплоатируетъ въ свою пользу народныя суев?рія и право сильнаго. Этотъ двойственный характеръ Закона опред?ляетъ его дальн?йшее развитіе у культурныхъ народовъ. Но между т?мъ, какъ сущность обычаевъ общественныхъ, записанныхъ въ Законы, претерп?ваетъ въ теченіе в?ковъ лишь медленное и незначительное изм?неніе, — другая часть обычаевъ быстро развивается въ пользу господствующихъ и въ ущербъ угнетенныхъ классовъ.
Только отъ времени до времени удается вырвать у господствующихъ классовъ какой-нибудь законъ, который представляетъ или, в?рн?е, долженъ представлять н?которую гарантію для обездоленныхъ. Но этотъ законъ только и д?лаетъ, что уничтожаетъ предшествующій, изданный исключительно въ интересахъ — господствующихъ классовъ. „Лучшими изъ законовъ, говоритъ Бокль, были т?, которые совершенно уничтожили предшествующіе законы”. Но сколькихъ нечелов?ческихъ усилій, какихъ потоковъ крови стоило уничтоженіе каждаго изъ т?хъ институтовъ, при помощи которыхъ господствующіе классы держатъ народъ въ жел?зныхъ ц?пяхъ. Чтобъ уничтожить посл?дніе остатки рабства и феодальныхъ правъ, чтобъ сломить силу королевской камарильи, Франція должна была пережить четыре года непрерывной революціи и двадцать л?тъ войны. Чтобъ отм?нить самый ничтожный изъ несправедлив?йшихъ законовъ, зав?щанныхъ намъ прошлымъ, нужны десятки л?тъ ожесточенной борьбы; да и то, эти законы исчезаютъ только въ эпохи революцій.
Соціалисты уже много разъ выясняли намъ, каковъ генезисъ Капитала и доказывали, что онъ плодъ войнъ, грабежа, рабства, кр?постничества, обмана и современной эксплоатаціи. Они показали, какъ онъ былъ вскормленъ кровью народа, и какъ онъ понемногу покорилъ весь міръ. Они должны теперь дать намъ исторію генезиса и развитія Закона.
Народная мысль, какъ всегда, опередила уже кабинетныхъ ученыхъ; она создала философію этой исторіи и поставила ея основныя в?хи.
Придуманный, чтобъ охранять плоды грабежа, захвата и эксплоатаціи, Законъ прошелъ черезъ т? же фазы развитія, какъ и Капиталъ. Эти близнецы шли рука объ руку, питаясь страданіями и нищетой челов?чества. Ихъ исторія почти одна и та же во вс?хъ странахъ Европы. Стоитъ только бросить б?глый взглядъ на развитіе Закона во Франціи или Германіи, чтобъ ознакомиться въ общихъ чертахъ съ фазами его развитія почти во вс?хъ европейскихъ странахъ.
Вначал?, Законъ былъ договоромъ или національнымъ контрактомъ. На Марсовомъ пол? войска и народъ принимали этотъ контрактъ; Майское поле примитивныхъ коммунъ Швейцаріи является памятникомъ той эпохи, несмотря на изм?ненія, которому оно подверглось благодаря вм?шательству буржуазной и централизующей цивилизаціи. Конечно, этотъ контрактъ не всегда являлся добровольнымъ соглашеніемъ; богатый и сильный уже въ ту эпоху стремились подчинить все своей власти. Но тогда они встр?чали сопротивленіе своимъ завоевательнымъ попыткамъ со стороны народныхъ массъ, постоянно напоминающихъ имъ о своей сил?.
По м?р? того, какъ церковь и сеньоръ порабощали народъ, право издавать законы ускользало изъ рукъ всей націи и переходило въ руки привилегированныхъ. Церковь расширяла свои права; поддерживаемая богатствами, скопившимися въ ея несгораемыхъ сундукахъ, она все больше и больше вторгалась въ частную жизнь и подъ предлогомъ спасенія душъ налагала свои руки на трудъ рабовъ; она взимала налоги со вс?хъ классовъ общества и расширяла свою юрисдикцію; она умножала число преступленій и наказаній и обогащалась на счетъ совершенныхъ преступленій, такъ какъ вс? штрафы стекались въ ея сундуки. Законы перестали считаться съ національными интересами: „они, казалось, издавались соборомъ религіозныхъ фанатиковъ, а не законодателями”, зам?чаетъ одинъ изъ спеціалистовъ по исторіи французскаго права.
Въ то же время сеньоръ расширялъ свои права и распространялъ свою власть на землед?льцевъ и городскихъ ремесленниковъ; онъ сталъ судьей и законодателемъ. Въ X в?к? единственными источниками публичнаго права служили трактаты, опред?ляющіе повинности, барщину и подати рабовъ и вассаловъ сеньора. Законодатели той эпохи — это шайка разбойниковъ, которые организовывались для
