Мы съ восторгомъ прив?тствуемъ приближеніе дня, когда крикъ: долой буржуазію! вырвется изъ вс?хъ устъ съ т?мъ единодушіемъ, съ которымъ провозглашалось некогда паденіе династій.
Изучая развитіе государствъ, роль ихъ въ исторіи и разложеніе, охватившее ихъ, мы видимъ, что современный способъ группировки заканчиваетъ свое существованіе; онъ совершилъ все, на что былъ способенъ, и теперь рушится подъ своей собственной тяжестью, чтобы уступить м?сто новымъ организаціямъ, основаннымъ на новыхъ принципахъ, соотв?тствующихъ современнымъ стремленіямъ челов?чества.
Стоитъ только просл?дить за возникновеніемъ идей въ современномъ обществ?, чтобы понять, съ какимъ рвеніемъ челов?ческая мысль работаетъ сейчасъ надъ полной переоц?нкой ц?нностей, зав?щанныхъ намъ прошлыми в?ками, и надъ выработкой новыхъ философскихъ и научныхъ системъ, предназначенныхъ стать основами грядущихъ челов?ческихъ организацій. Не только реформаторы изъ народа, изнуренные непосильнымъ трудомъ и нестерпимой нуждой, мечтающіе о лучшемъ будущемъ, возстаютъ сейчасъ противъ современныхъ учрежденій. Ученые, воспитанные на старыхъ предразсудкахъ, стараются отряхнуть съ себя пыль ветхости, прислушиваются къ броженію мысли въ народ? и становятся выразителями и провозв?стниками новыхъ идей. „Все разъ?дающій ядъ критики подрываетъ зав?щанныя намъ непреложныя истины; философія, естественныя науки, этика, исторія, искусство, все гибнетъ въ этой разрушительной работ?, ничему н?тъ пощады!” — восклицаютъ возмущенные консерваторы. Да ничему и не будетъ пощады, даже самимъ основамъ вашего соціальнаго строя — частной собственности и власти. Вс? работаютъ сейчасъ надъ ихъ разрушеніемъ, — вс?, отъ негра мастерской до работниковъ мысли, отъ заинтересованныхъ въ реорганизаціи современнаго строя до т?хъ, которые содрогнутся при вид? своихъ же мыслей, осуществленныхъ на практик?, отряхнувшихъ съ себя пыль библіотекъ, воплощенныхъ самой жизнью.
Полное разложеніе и распаденіе современнаго строя и всеобщее недовольство; выработка новыхъ формъ жизни и жажда какой-бы то ни было перем?ны, юношескій порывъ критики въ области науки, философіи, этики и броженіе общественной мысли; возмутительное равнодушіе или преступное сопротивленіе новымъ теченіямъ т?хъ, въ рукахъ которыхъ сосредоточена власть…
Вотъ каково было всегда состояніе общества наканун? великихъ революцій. Таково оно и сейчасъ; и это не безумная фантазія возбужденнаго воображенія группы недовольныхъ; самое спокойное научное наблюденіе уб?ждаетъ насъ въ этомъ. Даже т?, которые для оправданія своей преступной индиферентности говорятъ: „Будьте спокойны, опасность не дошла еще до нашихъ жилищъ”, признаютъ, что положеніе все ухудшается и что они не знаютъ, куда мы идемъ. Однако, облегчивъ себя этимъ признаніемъ, они снова впадаютъ въ свое обычное состояніе — прозябаніе безъ мысли.
„Намъ столько разъ предсказывали эту революцію”, вздыхаетъ пессимистъ; „былъ моментъ, когда я самъ пов?рилъ въ ея наступленіе, а между т?мъ ея все н?тъ!”
Она придетъ и ч?мъ позже, т?мъ она будетъ плодотворн?е. „Два раза, въ 1754 и въ 1771 году готова была вспыхнуть революція”, говоритъ Феликсъ Рокэнъ[6], описывая событія XVIII в?ка (чуть было не написалъ въ 1848 и 1871 году). Не разразившись тогда, она стала гораздо могуч?е и плодотворн?е къ концу в?ка.
Но не будемъ тревожить сна индиферентныхъ и м?шать брюжжанію пессимистовъ. Подумаемъ лучше о томъ, каковъ будетъ характеръ этой революціи, предчувствуемой и подготовляемой столькими людьми, и каково должно быть наше отношеніе къ ней.
Мы не будемъ заниматься историческими пророчествами: ни эмбріональное состояніе соціологіи, ни современное положеніе исторіи, которая, по выраженію Огюстэна Тьерри, „подавляетъ истину условными формулами”, насъ на это не уполномочиваютъ. Ограничимся т?мъ, что поставимъ себ? н?сколько самыхъ простыхъ вопросовъ.
Возможно-ли допустить хоть на мгновеніе, что одна только перем?на образа правленія успокоитъ броженіе умовъ и пріостановитъ совершающуюся во вс?хъ слояхъ общества работу надъ пересозданіемъ всего существующаго? Что недовольство экономическимъ строемъ, возрастая съ каждымъ днемъ, не захочетъ проявиться въ общественной жизни, какъ только наступятъ благопріятныя обстоятельства — дезорганизація власти?
Конечно, н?тъ!
Возможно-ли, чтобы ирландскіе и англійскіе крестьяне не воспользовались первой представившейся возможностью, чтобы изгнать ненавистныхъ пом?щиковъ и завлад?ть землей, о которой они мечтаютъ столько в?ковъ?
Возможно-ли, чтобы Франція, если только наступитъ новый 1848 годъ, ограничилась зам?ной своего новаго Гамбетта какимъ-нибудь Клемансо и не испробовала, что можетъ дать Коммуна для улучшенія быта рабочихъ? Чтобы французскіе крестьяне, видя центральную власть униженной, не постарались завлад?ть бархатными лугами своихъ сос?докъ — святыхъ сестеръ и плодородными полями толстыхъ буржуа, устроившихся около нихъ и все округляющихъ свои влад?нія? Возможно-ли, чтобы они не встали въ ряды борцовъ, предлагающихъ имъ поддержку для осуществленія мечты всего рабочаго народа: обезпеченнаго, хорошо оплачиваемаго труда?
Возможно-ли, чтобы крестьяне — будь то итальянцы, испанцы или славяне — не присоединились къ этому движенію?
Возможно-ли, чтобы рудокопы, изнуренные нуждой и страданіями, работающіе подъ в?чнымъ страхомъ смерти, не постарались изгнать влад?льцевъ рудниковъ, какъ только они зам?тятъ мал?йшій признакъ дезорганизаціи среди своего начальства?
А мелкій ремесленникъ, ютящійся въ темномъ сыромъ подвал?, работающій день и ночь съ окочен?лыми пальцами и пустымъ желудкомъ, выбивающійся изъ силъ, чтобы прокормить пять маленькихъ ртовъ, т?мъ бол?е любимыхъ, ч?мъ они становятся бл?дн?е и прозрачн?е отъ голода и лишеній? А этотъ несчастный, проводящій ночи подъ открытымъ небомъ, такъ какъ онъ не можетъ позволить себ? роскоши — переночевать за пятакъ въ ночлежномъ дом?? Неужели вы думаете, что они не постараются найти въ роскошныхъ дворцахъ теплаго угла для своихъ семействъ, бол?е достойныхъ и честныхъ во всякомъ случа?, ч?мъ семьи толстыхъ буржуа? Что они не мечтаютъ о томъ, чтобы въ магазинахъ коммуны было достаточно хл?ба для вс?хъ т?хъ, которые не привыкли къ безд?лью, достаточно одежды, чтобы покрыть какъ плечи несчастныхъ д?тей рабочихъ, такъ и упитанныя т?ла д?тей буржуа? Неужели вы думаете, что т?, которые ходятъ въ лохмотьяхъ, не знаютъ, что въ магазинахъ большого города есть достаточно припасовъ для удовлетворенія первыхъ нуждъ вс?хъ его жителей и что если-бы вс? рабочіе трудились надъ производствомъ необходимыхъ предметовъ, вм?сто того, чтобы чахнуть надъ выд?лкой предметовъ роскоши, то выработаннаго ими хватило бы не только на ихъ коммуну, но и на сос?днія?
Наконецъ, возможно-ли, чтобы народъ въ тотъ день, когда почувствуетъ въ себ? силу, не постарался-бы осуществить все то, о чемъ онъ мечтаетъ столько л?тъ и что само собой вырвется наружу въ критическій моментъ (вспомните осаду Парижа!)?
Здравый смыслъ челов?чества отв?тилъ уже на эти вопросы, и вотъ его отв?тъ:
Наступитъ всеобщая революція, которая вызоветъ потоки крови во вс?хъ странахъ Европы. При связяхъ, установившихся сейчасъ между отд?льными государствами и при настоящемъ неустойчивомъ политическомъ равнов?сіи м?стная революція невозможна, если только она будетъ сколько-нибудь продолжительна. Разразившись въ одной стран?, она, какъ въ 1848 году, вызоветъ непрем?нно вспышки во вс?хъ остальныхъ, и революціонное пламя охватитъ сразу всю Европу.
Но если въ 1848 году возставшіе города возлагали большія надежды на перем?ну образа правленія и на конституціонныя реформы, то сейчасъ, конечно, это невозможно. Парижскій рабочій не будетъ ждать, чтобы правительство — будь то даже свободная Коммуна — исполнило его зав?тныя желанія. Онъ самъ возьмется за д?ло и скажетъ: „Такъ, по крайней м?р?, что-нибудь будетъ сд?лано!”
Русскій народъ не будетъ ждать, чтобы учредительное собраніе даровало ему землю, которую онъ столько л?тъ обработываетъ для другихъ; какъ-бы мало надежды на усп?хъ у него ни было, онъ постарается самъ ею завлад?ть; онъ уже стремится къ этому: доказательствомъ чему служатъ постоянные бунты. То же самое происходитъ въ Италіи и въ Испаніи; и если въ Германіи рабочій позволяетъ еще распоряжаться собой т?мъ, которые бы желали, чтобы все въ мір? совершалось по предписаніямъ изъ Берлина, то прим?ръ сос?дей и неспособность правителей скоро укажутъ ему настоящій путь.
Будущая революція будетъ носить экономическій характеръ. Вс?ми народами одновременно будутъ произведены попытки пересоздать весь экономическій строй; они больше не будутъ ждать, чтобы благосостояніе свалилось имъ съ неба, какъ манна небесная.
Но… мы уже видимъ пессимиста съ лукавой улыбкой на губахъ, говорящаго: „н?сколько возраженій, только н?сколько возраженій”. Что же, мы его выслушаемъ и отв?тимъ ему.
Политическія права.
Буржуазная пресса ежедневно твердитъ намъ на вс? лады о значеніи политической свободы и „политическихъ правъ челов?ка”: всеобщей подачи голосовъ, свободы выборовъ, свободы печати, союзовъ, собраній и т. д., и т. д.
— „Зач?мъ возставать, зач?мъ приб?гать къ оружію, — говоритъ она, — когда у васъ есть вс? эти права, а сл?довательно, и возможность произвести вс? необходимыя реформы!” Оц?нимъ же эти пресловутыя политическія права съ нашей точки зр?нія, т. е., съ точки зр?нія того класса, который ничего не им?етъ, ник?мъ не управляетъ и у котораго очень мало правъ и слишкомъ много обязанностей.
Мы не скажемъ, какъ это говорилось раньше, что политическія права не им?ютъ въ нашихъ глазахъ никакой ц?ны. Мы прекрасно знаемъ, что со временъ кр?постного права и даже съ прошлаго в?ка въ этомъ отношеніи кое-что сд?лано. Французскій рабочій уже не то существо, лишенное всякихъ челов?ческихъ правъ, какимъ онъ былъ раньше, когда аристократія смотр?ла на него, какъ на рабочаго скота; вн? своей мастерской, онъ считаетъ себя равнымъ вс?мъ остальнымъ гражданамъ. Французскаго крестьянина нельзя с?чь на улицахъ, какъ это д?лается еще въ Россіи. Бурными революціями и пролитой кровью народъ завоевалъ себ? н?которыя личныя права, умалять значеніе которыхъ мы не хотимъ.
Но есть права и права, и надо ум?ть ихъ различать; н?которые изъ нихъ им?ютъ реальное значеніе, другіе же лишены его; кто см?шиваетъ, только обманываетъ народъ. Есть права, какъ, наприм?ръ, равенство передъ закономъ аристократа и крестьянина, т?лесная неприкосновенность каждаго гражданина и т. п., которыя достались народу посл? упорной борьбы и настолько дороги ему, что мал?йшая попытка нарушить ихъ вызоветъ возстаніе. И есть такія права, какъ всеобщая подача голосовъ, свобода печати и т. п., къ которымъ народъ былъ всегда равнодушенъ, такъ какъ онъ чувствуетъ, что эти права, защищая буржуазію отъ самовластія правительства и аристократіи, служатъ орудіемъ въ рукахъ господствующихъ классовъ для порабощенія народа. Ихъ даже нельзя назвать политическими правами, такъ какъ они не охраняютъ интересовъ народа; это только нашъ политическій языкъ — жаргонъ, выработанный правящими классами исключительно для своихъ нуждъ, — величаетъ ихъ этимъ громкимъ именемъ.
Въ самомъ д?л?, что такое политическое право, какъ не оружіе для защиты независимости и свободы т?хъ, которые сами не могутъ внушить уваженія къ этимъ своимъ правамъ? Каково его назначеніе, если оно не можетъ дать свободы вс?мъ т?мъ, которые должны ею обладать? Люди, подобные Гамбетта, Бисмарку и Гладстону, не нуждаются ни въ свобод? печати, ни въ свобод? собраній; они и такъ пишутъ все, что хотятъ, устраиваютъ какія угодно собранія, испов?дываютъ т? ученія, которыя имъ больше по вкусу; они и такъ, свободны. А если кому-нибудь и нужно дать эту свободу слова, печати и собраній, то только т?мъ, которые сами не могутъ обезпечить себ? этихъ правъ и проводить въ жизни свои идеи, свои принципы. Таково происхожденіе вс?хъ политическихъ правъ.
Но въ наше время даются-ли эти права т?мъ, кто въ нихъ нуждается?
Конечно, н?тъ. Всеобщее
