всегото сорок три года, она
считала себя непривлекательной «женщиной-гиппопотамом». «Вы городите
чушь»,- прямо ответила она ему. Он настаивал. Она рассердилась. Он
даже угрожал покончить с собой, если Елена не станет его женой. Все,
что ему нужно, утверждал он, видеть ее, разговаривать с ней и защищать
ее от мирских нужд и трудностей. Его любовь была бескорыстным
обожанием ее интеллектуального величия. Он не просил ничего для себя.
Никаких супружеских прав. Никакого брачного сожительства. Она сможет
даже оставить свою фамилию и делать только то, что сама пожелает. Он
не будет вмешиваться и задавать вопросы.
В конце концов она устала сопротивляться. Возможно, она думала, что
брак этот принесет ей экономическую обеспеченность и она будет в
состоянии целиком и полностью сосредоточиться на своей миссии.
Судебный процесс против Клементины Жеребко еще не начался, и она никак
не могла выручить хотя бы часть своих денег. Она понемногу
зарабатывала своими статьями и рассказами о сверхъестественном в
печати, но заработок этот не был финансово надежным.
К тому же у нее могли быть и более серьезные основания вступить в этот
брак — и оккультные, и иные. Позже она говорила полковнику Олкотту,
что была связана с этим грузином кармически, и союз их был по природе
своей неким наказанием за «ту ужасную гордыню и воинственность,
которые препятствовали моей духовной эволюции».
3 апреля 1875 года она отправилась с Микаэлом Бетанелия в Первую
унитарианскую церковь Филадельфии, и достопочтенный Уильям X. Фарнесс
в должном порядке сочетал их браком. Елена слышала, что ее первый муж
умер. Но в действительности он был жив, так что с точки зрения закона
брак ее был двоемужеством.
Полковник Олкотт был тогда в Филадельфии, но на свадьбу не пришел. По
его мнению, бракосочетание должно было состояться, если должно было
состояться вообще, 1 апреля, в день дураков. Бетанелия, писал он, «был
невыразимо ниже ее по умственным способностям; более того, никогда не
мог быть ей мало-мальски сносным супругом и располагал очень
незначительными средствами: его торговля все еще не ладилась».
Вскоре после вступления в этот брак госпожа Блаватская отправилась в
Риверхед на Лонг-Айленде. Там должно было слушаться ее судебное дело.
Вместе с ней в маленькой деревенской гостинице остановились несколько
юристов, клерков и других служащих. Здесь был ее адвокат Уильям Ивинс
и еще один студент-юрист, который должен был выступать в качестве
переводчика (часть свидетельских показаний была на французском языке).
Все они испытывали глубокий интерес к гностицизму, каббалистике,
алхимии, неоплатонизму и другим предметам подобного рода. В стенах
скучной деревенской гостиницы шли оживленные и пленительные дискуссии.
Ивинс стал поклонником госпожи Блаватской и ее другом на всю жизнь. Он
познакомил ее с несколькими блестящими молодыми американскими юристами
ирландского происхождения, которым суждено было стать верными
помощниками в ее труде.
Перед началом процесса юридические советники госпожи Блаватской
тщательно прочли с ней ее показания в суде и отметили, какие положения
следует подчеркнуть. Но, когда она встала на место для свидетелей, они
были до крайности встревожены тем, что услышали от нее. Елена явно
выстраивала показания совершенно иначе, нежели они ей советовали. О
чем только думала эта женщина? Она определенно проиграла процесс,
решили они.
Когда они высказали потом недовольство ее показаниями, она объяснила,
что показания подсказывал ей «некто», стоявший рядом с ней и невидимый
для них. Она называла этого некто Джоном Кингом, и они подумали, что
речь идет о ее «добром знакомом» призраке.
Мадам покинула Риверхед после того, как суд «оставил дело без решения,
о котором в свое время уведомит ее». В нескольких письмах она
расспрашивала Ивинса о продолжении судебного разбирательства и,
наконец, удивила его письмом «с наброском того решения, которое суд
постановит в течение ближайших нескольких дней в связи с исходом дела
в ее пользу». В полном согласии с ее предсказанием суд действительно
вынес решение в ее пользу и по тем самым основаниям, которые она
очертила в своем письме. Ей присудили 1146 долларов и возмещение
судебных издержек.
Второй брак Елены длился менее четырех месяцев. Бетанелия был не в
состоянии выдержать свою роль в платоническом соглашении, а у нее не
было ни малейшего намерения жить с ним обыкновенной семейной жизнью,
которая влекла за собой сексуальные отношения и утрату независимости в
своих поступках. Ее природа восставала и против того, и против
другого. Над ней властвовало ее особое призвание.
В конце июля, по возвращении в Нью-Йорк, она жила в квартире,
найденной для нее полковником Олкоттом. Они хорошо работали вдвоем. Он
все еще питал глубокий интерес к спиритизму, а Елена помогала ему в
исследовании нескольких выдающихся медиумов. Это, как говорила она
сама, было частью ее обязательной работы. Такие исследования могли
помочь ей прочно утвердить в общественном сознании мысль о том, что
подлинные психические феномены реальны, пусть даже многие медиумы и
мошенничали.
В основном она сражалась не со спиритуалистами: свою главную битву она
вела против скептиков, циников и надменных, но рядовых и заурядных
ученых — специалистов в области психологии.
К счастью для дела, полковник Олкотт некоторое время назад развелся с
женой; но два его сына еще получали образование, и он не был полностью
свободен от семейных уз. Он много работал в своей юридической конторе
на Бик-стрит и писал хорошие статьи для прессы, в основном статьи по
проблемам психики. Этому же предмету была посвящена его книга «Люди из
другого мира». Она вышла в свет в марте 1875 года и была хорошо
принята по обе стороны Атлантики, в том числе такими ведущими
исследователями, как Альфред Рассел Уоллес, член Королевского
общества, и русский автор, философ, статский советник И. А. Аксаков.
Последний написал полковнику Олкотту и просил его подыскать с помощью
госпожи Блаватской хорошего и надежного медиума, который будет
согласен приехать в Россию и быть предметом исследований комитета
университетских профессоров и других ученых. Олкотт и Елена
согласились помочь ему.
Кроме наставления полковника в высшем оккультизме — занятия, которое,
по мысли Елены, было выше ее сил даже в том случае, если его
предназначили ей Учителя,- она была до предела занята своими
сочинениями и другими делами. Днем она писала статьи для американских
изданий и делала переводы для русских журналов. По вечерам у нее
бывали посетители, приходившие послушать ее. Она не слишком хорошо
читала публичные лекции — этой стороной дела успешно занимался
Олкотт,- но на званых вечерах в живой беседе бывала великолепна.
Принцесса Елена фон Раковитц пишет: «Она была неотразимо обаятельна в
беседе, которая касалась главным образом глубокого знания всего
высокого и благородного; а ее поистине льющийся через край энтузиазм в
сочетании с очень самобытным и часто грубым юмором создавал ту манеру
выражаться, которая приводила в комическое отчаяние склонных к
ханжеству англосаксов».
На ее званые вечера с беседами приходили многие интеллектуалы из
лучшей университетской профессуры. Одних приводил полковник, других —
ее старые связи с Уильямом Ивенсом и ведущими спиритуалистами того
времени.
Госпожа Блаватская обсуждала со всех сторон вещи и идеи по большей
части самого диковинного свойства и часто сводила их к рассказам о
своих путешествиях и приключениях. Более глубокие идеи оккультизма она
продвигала медленно и осторожно. Одни посетители принимали ее
передовое мышление, другие — не принимали. Но все считали, что она
побуждает мыслить. Она была подобна свежему ветру с моря в тяжелой
атмосфере американского пуританства 1875 года.
Иногда она использовала паранормальные явления, такие как звон своих
«астральных колоколов», в которые, говорили, звонил ее слуга-эльф по
имени Поу Дхи. В действительности, какие бы элементы таких явлений она
ни применяла, все феномены были полностью подчинены и подвластны ее
воле. На самом деле, под покровом загадочных явлений она
заинтересовывала, испытывала и обучала людей, в том числе и Олкотта,
для грядущего великого события. Событие это ознаменует собой
официальное начало того великого дела, к которому она так долго
готовила себя.
В большом альбоме, куда она вклеивала газетные и журнальные вырезки о
«боях в печати», ее рукой отмечено получение новых наставлений от
Братства: «Из Индии получены распоряжения: приступить к созданию
философско-религиозного общества, подыскать название для него, а также
избрать Олкотта».
Такие распоряжения подразумевали начало публичного изложения учений
истинного оккультизма. Они же предполагали тотальную войну против
спиритуалистов, многие из которых, такие как профессор Корсон, генерал
Липпитт, Эпес Сарджент, Эндрью Джексон Дэвис и Роберт Дэйл Оуэн, были
прекрасными людьми и ее близкими дорогими друзьями.
Глава 11
Люди полулежали на низких диванах, сидели в креслах, покрытых
индийскими драпировками и подушками, или усаживались, скрещивая и
поджимая ноги, на мягкие восточные ковры, расстеленные на полу. Дым
фимиама поднимался перед безмятежными профилями восточных статуй и
наполнял комнату своим ароматом.
Полковник Олкотт насчитал здесь семнадцать человек, включая себя и
госпожу Блаватскую, и со странным чувством значимости вспомнил
сегодняшнее число- 7 сентября. Всякий раз, когда вокруг были
«семерки», он ощущал оккультное значение этого.
Собрание происходило в квартире госпожи Блаватской, но центром
внимания сегодняшнего вечера была, в порядке исключения, не она. Люди
собрались послушать мистера Джорджа Фелта. Он был геометром,
инженером, а по мнению многих — гением. Во всяком случае, разговор
обещал быть чрезвычайно приятным и интересным.
Показывая изысканные рисунки, Фелт обсуждал утраченный Канон
Пропорции, известный древнему миру и нашедший свое воплощение в
шедеврах его архитектуры и искусства. Он утверждал, что вновь открыл
утраченный канон с помощью тех ключей к нему, которые были найдены в
храмовых иероглифах Египта. По его словам, он открыл еще и то, что
древние египетские жрецы, посвященные в науку магии, вызывали и
использовали духов стихий. Они оставили формулы этой науки в
иероглифических записях; Фелт исследовал их и обнаружил, что они
работают.
В числе его слушателей был доктор Сет Пенкост, эрудированный
каббалист; он откашлялся и спросил говорившего:
— Можете ли вы практическим способом доказать свое знание этой
оккультной науки?
— Я могу вызвать в поле зрения сотни туманных фигур, напоминающих
человеческие существа,- ответил Фелт,- но до сих пор я не обнаружил у
этих привидений ни малейших признаков разума.
— А эта способность вызывать привидения доказуема?
— Я могу показать наблюдателям подлинных призраков, но это потребует
времени и проведения целой серии лекций.
— Но можем ли мы узнать формулы и проверить их сами?
— Да, некоторые из вас смогут. Все зависит от степени оккультного
развития личности.
Приблизительно на этой стадии кому-то в голову пришла определенная
мысль; по одним данным, ее высказал Олкотт, по другим — Блаватская.
Возможно, они говорили вдвоем. Они поддерживали телепатическую связь
между собой и мощными умами Посвященных во внешнем мире. Во всяком
случае, они обменялись запиской, которая прошла через руки их молодого
друга и сотрудника Уильяма Кван Джаджа.
Записка предполагала создание Общества, которое посвятило бы себя
такому роду оккультной науки. Все согласились с этим. Затем полковник
Олкотт выступил с предложением создать Общество здесь и сейчас. Его
идея вызвала общее восторженное одобрение.
Наконец, было решено, что следующим вечером все соберутся еще раз,
вновь обсудят дело и прикинут устройство такого Общества. Согласились
и с тем, что стоит пригласить мистера Фелта прочитать серию лекций и
за эту работу выдать ему вознаграждение.
Собрание, как и предполагали, состоялось на следующий вечер; еще одно
— шесть дней спустя, 13 сентября, и затем — в середине октября. В
итоге этих встреч было основано Общество. Его президентом стал
полковник Олкотт, вице-президентами — доктор Сет Пенткост и мистер
Джордж Фелт, а казначеем — мистер Генри Дж. Ньютон, богатый фабрикант
на покое. Должность секретаря-протоколиста занял мистер Джон Сторер
Кобб, английский адвокат и доктор права. Юридическим советником
Общества был назначен мистер Уильям Кван Джадж.
Подыскать подходящее название для Общества после длительного
обсуждения поручили мистеру Чарлзу Соузерну —
