Я могу сказать тебе, Вера, только то, что и твоя, и моя карма быть в
этой жизни бедными. Если я использую священные силы с целью обогатить
нас, я погублю нас обеих не только в этой, теперешней жизни, но,
вероятно, и на многие столетия вперед.
— Тогда как быть с подарками, которые ты, предположим, делаешь другим,
если такие вещи причиняют вред?
— Дорогая, разве ты не понимаешь? Изготовление нескольких безделушек
никого не сделает богатым. Но, с другой стороны, оно может показать
любому тупицематериалисту могущество Божественной воли в человеке.
На самом деле Веру не убедило высказывание ее сестры о том, что
оккультные силы, если их использовать своекорыстно, напоминают
бумеранг с динамитом. Она так и не смогла понять, почему Елена должна
терпеть нужду и лишения во имя своих идеалов. Она не могла
использовать эти так называемые опасные оккультные силы с целью
обеспечить себе достаток и удобства. Допустим, это было действительно
так. Но она могла приобрести их своим писательством. Одна русская
газета предлагала ей большое ежегодное жалованье за исключительное
право на ее сочинения.
— Я думаю, ты сделала глупость, Елена, не приняв предложение Каткова,
особенно потому, что могла, как он говорил, писать для его газеты по
своим излюбленным вопросам психики. Это положило бы конец твоим
денежным затруднениям.
— Я отказалась потому, что Учитель велел мне отказаться. Он хочет,
чтобы я полностью сосредоточилась на Тайной доктрине. Я не должна
расточать крошечные запасы своей жизненной силы на незначительные
вещи.
— Деньги — вещь значительная. Тебе нужна хорошая еда и комфорт; они
дадут тебе силы писать твою Тайную доктрину.
— Все это ерунда — деньги и хлопоты о них. Учитель видит, что у меня
их достаточно. Они приходят, когда мне нужно,- немного из Америки,
отчисления за Изиду, немного из Индии — от Теософа и из других мест.
Слава Богу, мои мирские нужды очень ограничены, так почему же я должна
продать себя за катковское золото!
Вера и ее дочь уехали в Россию приблизительно в середине июля, а
комнаты по ту сторону коридора занимало множество других гостей, и
среди них — Мохини.
Что бы там ни говорили о его «скандальных амурах», Е. П. Б. всегда
верила, что он невинен и чист. Интересно, что некоторое время спустя,
по возвращении в родную Калькутту, этот мнимый ловелас открыл приют
для самых нуждающихся «падших женщин».
Е. П. Б. писала длинные письма в Швецию графине Вахтмейстер,
настоятельно убеждая ее приехать как можно скорее. Она чувствовала,
что, когда Констанс близ нее, она свободна от множества мелких хлопот
и способна сосредоточиться на своем писательстве. Сильная, с лицом
сирены графиня служила щитом, который прикрывал Елену от будничных
треволнений, и к тому же она была своего рода катализатором. Графиня
помогала создать спокойную обстановку, необходимую для работы над
Тайной доктриной.
Их счастливое воссоединение произошло в августе, и вскоре они снова
устроились в старой, привычной обстановке писательства. Е. П. Б.
получала то, что она называла «потоками». «Сообщения от ее Учителя и
от других поступали часто,- писала графиня,- и мы жили в своем
собственном мире».
Но однажды спокойствие было нарушено вопросом Е. П. Б. о том, не
съездит ли графиня в Лондон по ее частному делу. Графиня согласилась,
хоть и боялась оставить Старую Даму в одиночестве. Последовала
оживленная переписка между ними. Госпожу Блаватскую и Луизу беспокоила
бельгийская полиция: «Я нахожусь под подозрением по делу о миллионе,
украденном в поезде между Остенде и Брюсселем!!!» — писала она.
Пакет с рукописью, зашитый в промасленную ткань, прибыл из Лондона.
Это была часть Тайной Доктрины., и Е. П. Б. просила графиню переслать
ее в Мадрас полковнику и Т. Субба Роу для критического разбора и
замечаний, «но застраховать ее не больше чем на 150 или 200 фунтов
стерлингов: если она потеряется — все, пиши пропало!»
А в письме графине, написанном где-то в январе 1886 года, после того
как Джордж Радвей выпустил в свет книгу А. П. Синнетта «Случаи из
жизни госпожи Блаватской», она писала: «Вы говорите, что литература —
единственное спасение. Да, мы видим, что Мемуары госпожи Блаватской
возымели положительное действие. По причине успеха этих Мемуаров семь
или восемь французских газет выставляют на продажу Синнетта, меня, К.
X. и так далее. Подлинное возрождение, повторение сызнова всех
скандалов вокруг Теософского общества, и все из-за этой самой
литературы. …Ваша комната с печью на верхнем этаже готова, так что
Вам будет уютно. Вы делаете в Лондоне полезное дело. Я чувствую себя
настолько одинокой, насколько это вообще возможно…»
Позже: «Я холодна как лед, и четыре дозы дигиталиса в день не могут
успокоить мое сердце. Ладно, дайте мне только закончить мою Тайную
доктрину. Вчера вместо сна мне пришлось писать до часа ночи.
Тройственная тайна описана; я думаю, что они никогда не раскроют
ее,-так что…»
Кроме частного поручения Елены Блаватской, графиня выполнила в Лондоне
хорошую теософскую работу.
Она разбирала затруднения членов Общества, отвечала на их вопросы,
разъясняла концепции, восстанавливала веру в Е. П. Б., Учителей и их
великий замысел. Она, сама того не ведая, помогала готовить почву для
нового начала. Шторы на западном окне исподволь начинали подниматься.
Учитель Мориа дал Е. П. Б. дальнейшие наставления. Жить ей оставалось
недолго, а писательские занятия Тайной доктриной были не единственной
работой, которую она должна была сделать за этот краткий срок. Ее
новый замысел был хорошо согласован с писательской работой у себя
дома. По желанию Учителей ей надлежало обучить небольшой отряд
преданных, верных последователей в Лондоне. Это была маленькая
горсточка чистого зерна, которая осталась после того, как мякину
отвеяли ветры публичного скандала и клеветы.
Должна ли была Елена лично отправиться в Лондон или могла действовать
из Остенде либо откуда-то еще, оставалось неясным. Ясно было другое.
Ее работа была теперь здесь, на Западе, а не в Индии. Эзотерические,
бросающие миру вызов и изменяющие мир доктрины духовной эволюции и
истинного братства надлежало теперь проповедовать в самом центре
политической власти и могущества — в имперской викторианской Англии.
К идее поселиться там она относилась двойственно. С одной стороны, она
питала теплые чувства к той стране, где впервые воочию, лицом к лицу,
встретилась со своим великим Учителем и где жили такие верные друзья,
как семейство Синнеттов. С другой стороны, она ненавидела эту страну.
Она представляла себе Англию страной снобизма и лицемерия,- страной,
откуда известные «джентльмены» из Общества исследований психики
нанесли ей жестокий, несправедливый удар,- страной, где даже сейчас
изменник Соловьев выставлял напоказ ее врагам свои лживые, умышленно
ошибочные переводы ее переписки с ним на русском языке и в особенности
ее Исповеди.
Что за пагубная клевета на нее и ее дело отравляет лондонские туманы?
Она не считала эти ядовитые туманы той атмосферой, в которой могли
расцвести и набрать силу молодые, хрупкие и еще слабенькие саженцы
теософии. Но, разумеется, Учителям было виднее.
Часть III
ПРОБЛЕСКИ НА ЗАПАДЕ
Тайная доктрина есть сосредоточенная мудрость веков… Фундаментальный
Закон в этой системе, та срединная точка, откуда все возникает, вокруг
которой и к которой все тяготеет и на которой зиждется вся остальная
философия,- есть Одна самородная Божественная Субстанция-Принцип,
единственная коренная причина… Это вездесущая Реальность, реальность
безличная, ибо она содержит в себе все и вся. Ее безличность есть
краеугольное положение Системы. Она скрыта в каждом атоме во
Вселенной, и она есть сама Вселенная… Вселенная есть периодическое
проявление этой неизвестной Абсолютной Сущности…
…Вселенную и все сущее в ней называют Маг/а, потому что все сущее в
ней временно — от бабочки, которая летит на огонек, до Солнца. Вместе
с тем Вселенная вполне реальна для тех существующих в ней наделенных
сознанием существ, которые столь же нереальны, как и она сама. Все во
Вселенной, во всех ее царствах пребывает в сознании — иными словами,
наделено своего рода сознанием и своим собственным способом
восприятия. Здесь нет ничего «мертвого» или «слепого», как нет
«Слепого» или «Бессознательного» Закона… Вселенная действует и
управляется извне себя. Она действует и управляется извне сверху
донизу, как в небесах, так и на земле; а человек, микрокосм и
миниатюрная копия макрокосма, есть живое свидетельство этого
Вселенского закона и способа его действия… Весь Космос направляют,
контролируют и одушевляют почти бесконечные Иерархии чувствующих
существ; каждая из них должна выполнить свое предназначение… и они —
«посланники» лишь в том смысле, что они суть действующие силы
Кармических и Космических Законов… каждое из этих существ или было,
или готовится быть человеком, если не в этом, то в прошлом или
грядущем цикле. Они совершенны, когда не зачинают людей. Весь порядок
природы являет поступательное движение вперед, к высшей жизни.
Разумный замысел есть в действии самых слепых с виду сил.
Доказательством тому служит весь процесс эволюции с его бесконечными
приобретениями… То, что называют «бессознательной» природой, есть в
действительности совокупность сил, управляемых наполовину разумными
существами (стихиями), которых направляют Высшие планетарные Духи
(Dhiani Chohans); их совокупность образует явное Verbum неявного Logos
и составляет в одно и то же время разум Вселенной и ее неизменный
The Secret Doctrine. Vol. I, p. 272-278.
Глава 24
Зимним вечером в конце 1886 года, «года сплошных пятниц» Е. П. Б.,
пятеро мужчин и одна женщина, собравшись в лондонской гостиной,
изучали и обсуждали теософию. Один вопрос привел их в тупик. Все они
могли блистательно рассуждать о нем, но никто не был в состоянии
предложить остальным удовлетворительное объяснение.
Такое случалось слишком часто. Все они серьезно изучали Древнюю
Мудрость и верили в реальность Махатм. Они хотели возродить в Лондоне
теософское движение, но, казалось, терпели безнадежное поражение. Они
писали Е. П. Б. в Остенде, и она великодушно отвечала. Графиня
Вахтмейстер в бытность свою в Лондоне осветила некоторые вопросы. Но
этого было недостаточно.
Двадцатипятилетний Бертрам Кейтли теребил свои вислые каштановые усы.
Сильный мыслитель, математик и обладатель ученой степени Кембриджского
университета, он наслаждался этими спорными, порождающими сомнения
метафизическими вопросами, но знал, что не в силах решить их. Он
посмотрел на своего бородатого дядюшку, Арчибальда Кейтли, которого
молчаливо считали вождем группы, хотя ему тоже было немногим более
двадцати пяти лет.
— Что нам нужно,- сказал Бертрам,- так это сесть у ног настоящего
вождя, наставника, который может высказаться авторитетно.
— Который сможет привести нас к Учителям,- добавила Мэйбл Коллинз,
дочь романиста Мортимера Коллинза и сама писательница и ясновидящая. —
Да, было бы чудесно, сумей мы заполучить сюда Е. П. Б.
— Я говорил Синнетту, что следует просить ее приехать и жить в
Лондоне. Но он категорически против. Видимо, он думает, что это
вызовет брожение среди членов его ложи.
— Подумаешь, велика важность! — воскликнула Мэйбл.
Арчибальда Кейтли мало занимала суетная мысль о положении вождя. Он
знал пределы своих возможностей. Если они хотели возродить теософское
движение в Лондоне, им нужна была Е. П. Б.
— Да, в самом деле, мы должны поехать и упросить ее перебраться
сюда,-ответил он Мэйбл.
После небольшого спора шестеро собеседников согласились просить Старую
Даму приехать, а на себя взять заботы о ней. Но кому-то нужно было
поехать к ней с этим предложением.
— Кто поедет? — Арчибальд оглядел собравшихся. — Сам я сейчас, к
сожалению, поехать не смогу.
-Я смогу сразу после Нового года,- вызвался добровольцем Бертрам.
На этом и порешили. Бертрам и Арчибальд в самом деле несколько раз
ездили в Остенде. Сначала госпожа Блаватская не дала им определенного
ответа, потом наконец-то согласилась, но не назвала точную дату
переезда.
Приблизительно через десять дней вслед за последней поездкой к ней
Арчибальда в Лондон пришла телеграмма, адресованная доктору Эштону
Эллису. Телеграмма
