— ради всей славы и оправдания
самой себя в мире. Я сказала, что если он [Коэс] выступит вместе с
Ходсоном против меня и окончательно обесчестит меня в Соединенных
Штатах, мне это безразлично… Я не стану ни поддерживать ни одно
подложное письмо от К. X., ни помогать ему [Коэсу] дурачить публику».
Е. П. Б. была полностью убеждена в том, что доктор Эллиот Коэс к тому
времени не верил в действительное существование Учителей, а ее саму
считал предводительницей и главой блистательного международного
мошенничества и страстно желал стать первым заместителем Маккиавелли в
юбке.
В длинном письме Коэсу в апреле 1888 года она писала: «Ни один мой
самый злейший враг не понимал меня так плохо, как Вы». Она увещевала
его: «Работайте для Общества и покажите мне, что Вы можете делать это,
и делать по-настоящему хорошо. Тогда вся моя жизнь будет к Вашим
услугам». Она предостерегала его: «Вы можете учинить множество
скандалов, выступить против Джаджа, против меня и против Общества в
целом, но, поверьте мне, если даже Вы сумеете вывести из душевного
равновесия нескольких членов, Вам никогда не удастся развалить все
Общество… Персидская пословица гласит: «Кто плюет против ветра,
Даже в этот последний час она настоятельно убеждала Коэса избрать
правильный путь, но с печалью чувствовала, что он вступает на путь
ошибочный и ложный. Вскоре он сколотит заговор для отмщения «той
ловкой и корыстной обманщице», которая с презрением отвергла
предложенную им помощь.
Глава 28
В июле 1889 года Анни Безант участвовала в большом Конгрессе Труда в
Париже вместе с Гербертом Берроузом, ее сотрудником в деле социальной
реформы, а теперь к тому же одним из преданных учеников Е. П. Б. Они
не упустили случая навестить Елену — она жила тогда в доме некоего
американского теософа в прекрасном лесу Фонтенбло.
Они застали ее за переводом по памяти отрывков из той древней книги,
которую она изучала когда-то в одном тибетском монастыре.
«Елена быстро писала,- рассказывала миссис Безант. — Перед ней не было
какой-то материальной книги, а вечером она заставила меня читать вслух
с целью посмотреть, насколько «приличен ее английский»… Перевод был
сделан на прекрасном и совершенном английском языке, плавном и
музыкальном. Мы нашли всего лишь одно или два слова, которые следовало
изменить. Она показалась нам похожей на удивленного ребенка, который
был счастлив нашими похвалами. Под этими похвалами подписался бы
всякий обладатель маломальского литературного вкуса, прочти он эту
совершенную поэму в прозе».
Древний рукописный том, откуда Е. П. Б. выбирала отрывки, назывался,
по ее словам, «Книга земных ощущений». Его нельзя было найти ни в
одной из крупнейших библиотек мира за пределами Тибета. Поэму в прозе
на английском языке она собрала из его поучений и назвала ее Голос
Безмолвия. Теперь эта книга широко известна. Она выдержала множество
изданий, в том числе издание «под покровительством Китайского общества
буддистских исследований». Оно содержит портрет и несколько
благословляющих стихотворных строк, написанных специально для него
собственной рукой покойного тибетского Таши Ламы (1883-1937). Бхикшу
Сангхаракшит, англичанин, отличный знаток литературы обеих школ
буддизма, Махаяны и Хинаяны, говорит, что Голос Безмолвия стремится
пробудить Мудрость, взывая к сердцу — не телесному органу, но
трансцендентальной способности,- и призывает ученика усвоить такое
положение, при котором интеллектуальное будет подчинено духовному.
Сама Елена считала новую книгу прекрасным слиянием поэзии и
буддистских парадоксов. Парадоксы преодолевали узкие границы логики.
Поэзия была насыщена образами и ритмами, подобными ритмам Мантр.
По всей видимости, Е. П. Б. должна была создать эту маленькую
драгоценность главным образом в качестве повседневного руководства и
наставления по насущной самодисциплине. Она знала, что такое
руководство и вдохновляющее наставление было необходимо для движения
вперед по узкому и тернистому пути истинного оккультизма. Оно было
особенно необходимо сейчас, когда ей самой оставалось недолго быть
здесь и лично наставлять своих любимых учеников.
Елена чувствовала надобность и еще в одной книге. В теософское
движение вливались все новые и новые люди. Начинающим было трудно
усвоить две ее большие книги в двух томах каждая — Изиду без покрывала
и
Тайную доктрину, а цена их была для многих слишком высокой. Нужен был
своего рода компендиум поучений, который будет легче купить, читать и
понимать. По этим соображениям она написала Ключ к теософии.
Посылая книгу мистеру Стиду, она писала: «Вот работа, которую Вы
наконец-то поймете. Метафизики в ней нет. Мистер Оскар Уайльд дал мне
слово чести написать обзор, но это — дело долгое, да оно меня и не
заботит. Единственное, о чем я беспокоюсь и хлопочу,- чтобы Вы прочли
книгу».
Обе новые книги были изданы после ее возвращения в Англию в 1889 году.
В конце этого года американская женщина-теософ по имени Анни М. Джеккс
пришла на Лэнсдаун-роуд, 17, навестить Е. П. Б. и повидать ее впервые
с тех пор, как она уехала из Америки.
-Да, Малышка,-сказала Е. П. Б., пристально глядя на нее,- мы никогда
не встретимся снова в этих телах.
Мисс Джеккс перепугалась.
— Значит, я скоро уйду, да? — воскликнула она.
— Не вы. Когда вы возвратитесь домой, уйду я. Мисс Джеккс на мгновение
умолкла. Ее глаза увлажнились. Затем она спросила:
— Кто же займет ваше место, Елена Петровна? Старая Дама серьезно
смотрела на нее целую минуту и потом сказала:
-Анни Безант. Но не говорите ей об этом. У меня есть слово от
Учителей.
— Но… как эта холодная, интеллектуальная и рассудочная женщина
сможет занять ваше место? Госпожа Блаватская улыбнулась и ответила: —
Она раскроется и расцветет в духе; она станет мягкой и прекрасной. Она
может вести людей и сумеет сделать работу большую, чем сделала я,- она
владеет языками, особенно английским.
У мисс Джеккс голова шла кругом. Она не могла согласиться с этим, но,
вне сомнений, Учителям было лучше знать.
Домочадцы с Лэнсдаун-роуд начали разъезжаться по миру, кто на время,
кто навсегда. Графиня должна была время от времени возвращаться к себе
домой в Швецию. Арчибальд Кейтли уехал сначала в Новую Зеландию по
семейным делам, а затем в Америку по делам теософским. Бертрама Е. П.
Б. отправила сперва в Америку, а оттуда — в Индию. Он долго жил там и
стал первым генеральным секретарем Индийского национального отделения
Общества.
Сама Е. П. Б. покинула Лэнсдаун-роуд и переехала к Анни Безант, в дом
№ 19, Авеню-роуд, Сент-Джонс Вуд, Лондон. Это был большой дом,
окруженный прекрасным садом. Рабочая комната Е. П. Б. располагалась на
первом этаже. Ее большой письменный стол стоял у окна, через которое
она могла видеть траву и деревья. Дверь слева вела в ее маленькую
спальню, а еще одна — в кабинет ее личного секретаря Джорджа Мида. Он
одновременно был генеральным секретарем европейского отделения
Общества.
Вся обстановка была заботливо расположена так, чтобы по возможности
щадить больные ноги Старой Дамы. Она могла, не поднимаясь по ступеням,
выйти в зал собраний Ложи Блаватской и в то просторное помещение,
которое было специально построено для Эзотерического отделения.
Но старая русская воительница все еще вела свои сражения. Нелады с
полковником в Адьяре продолжались, несмотря на то что дважды, в 1888-м
и 1889 году, он приезжал в Англию улаживать их. Тогда двое старых
друзей и сотрудников провели вместе Рождество,- последнее Рождество
Когда они были вдвоем, дипломатия полковника и его старинные дружеские
чувства брали верх, и все шло хорошо. Но когда они были порознь,
третьи силы вызывали напряженность, недопонимание и столкновения между
ними. Основная проблема состояла в том, что европейские последователи
Е. П. Б. видели в ней главу Общества. Это было вполне естественно.
Именно она была тем каналом связи, через который шли наставления и
поучения. Она была специально подготовленным посланцем Махатм. Но ее
ревностные лондонские ученики хотели видеть ее европейским
президентом, совершенно не зависимым от международной штаб-квартиры и
президента-основателя в Адьяре, Олкотта.
Приблизительно в середине 1890 года совет Британского отделения принял
решение, «облекающее Блаватскую постоянной президентской властью во
всей Европе». Когда решение это дошло до Адьяра, полковник на
страницах Теософа публично отменил его как «…противоречащую уставу и
основным законам Теософского общества узурпацию президентской
прерогативы и решение, принятое с превышением полномочий,
предоставленных любому отделению или части Общества».
В личном дневнике полковник в этот день записал: «Это может означать
раскол, но отнюдь не означает, что я буду рабом». Пока он был
президентом Общества, его переполняла решимость быть президентом и по
имени, и по существу. Он верил, что это была его собственная роль,-
роль исполнительного главы и главного администратора. Ради должного
исполнения этой роли Махатмы двенадцать лет назад отозвали его из
процветающего юридического бизнеса в Нью-Йорке. На протяжении всех
этих лет они подтверждали, что ему надлежит заботиться обо всех
экзотерических делах, а эзотерические предоставить Е. П. Б. Ей, думал
он, конечно же подавали дурные советы молодые горячие головы из ее
лондонского окружения. Она всегда вносила путаницу в практические
дела, и всегда будет вносить ее.
В конце концов он перехитрил своего старинного друга, угрожая сложить
свои должностные полномочия и оставить ей все национальные и
международные дела Общества.
В письме к нему, рассуждая о том, что такой акт докажет его измену
Учителям и в Индии, и по всему миру, она писала:
«Оставьте в стороне свою ничтожную личность, все эти мелкие ссоры и
перебранки из-за пустяков с другой бедолагой, старой грязной тряпкой
по имени Е. П. Блаватская. Прислушайтесь к словам Е. П. Б., которая
всегда была верна Вам,- верна до тех пор, пока Вы были верны (если
только Вы знаете, как быть верным) Учителям».
В более позднем письме она предлагает принести любую необходимую
жертву, лишь бы сохранить его в должности. Он согласился остаться, но
согласился на определенных условиях. Одним из условий, на котором он
настаивал, было изменение в той «форме обязательств, которые впредь
должны принимать на себя кандидаты в члены Европейского отделения».
Изменение было настолько точно выверено и выражено в слове, что
обеспечивало Е. П. Б. безоговорочное повиновение в тех вопросах,
которые Олкотт считал, по существу, делом всего Теософского общества.
Это, говорил он, давало ей «почти диктаторские полномочия и полностью
уничтожало то основание членства, на котором изначально создавалось
движение и которое оставляло каждому члену полную, абсолютную свободу
совести и деятельности».
Е. П. Б. согласилась с его предложением. Она изменила обязательство,
против которого он так резко возражал. В итоге были устранены
возможные разрушительные следствия того, что он именовал «Звездной
палатой» и «империей в империи». Более того, Европейское отделение во
главе с госпожой Блаватской по крайней мере номинально оставалось под
управлением международной штаб-квартиры в Адьяре, Индия.
С другой стороны надвигалась беда намного страшнее. Доктор Эллиот
Козе, очевидно, оставил всякую надежду на тайный сговор с госпожой
Блаватской в использовании ее хитрых уловок. Он решил отомстить ей, и
отомстить публичным нападением. Он собрал в кучу все старые и новые
клеветнические слухи о ней и предложил их «Сан» — той широко известной
нью-йоркской газете, редактором которой был Чарлз Дана.
Вашингтонское общество явно считало Коэса достойным доверия
гражданином. В свое время он был военным врачом в офицерском чине
армии США. Его считали крупным авторитетом в вопросах орнитологии. По
всей видимости, он сумел убедить Чарлза Дана в том, что его материал о
госпоже Блаватской был надежным и доказанным, хотя в действительности
материал определенно был клеветническим.
Его атака в печати началась 1 июня 1890 года со статьи под названием
«История умышленного обмана». За ней в воскресенье 20 июля последовал
материал размером в целую страницу — интервью Коэса вашингтонскому
корреспонденту «Сан» Д. С.
