террористической заразы и состязания

в приобретении оружия массового поражения.

Итак, перед Соединенными Штатами стоит монументальная по масштабам и

сложности задача. С кем и каким образом надлежит взаимодействовать Америке,

чтобы помочь стабилизировать эту зону, утвердить там мир и в конечном счете

переустроить ее на принципах сотрудничества — ответы на основополагающие

вопросы подобного рода далеко не самоочевидны. Опробованные в Европе

рецепты, наподобие «плана Маршалла» или НАТО, успеху которых немало

способствовали глубокие культурно-политические узы трансатлантической

солидарности, не вполне пригодны для разнородного в культурном отношении

региона, все еще раздираемого историческими распрями. Национализм пока

находится здесь на более ранней и эмоциональной стадии развития, чем это было в

уставшей от ратных трудов Европе (истощенной двумя грандиозными

междоусобными войнами, разразившимися в течение всего лишь трех деся-

тилетий). Особый накал националистическим чувствам придают и религиозные

страсти, напоминающие 40-летнюю войну между европейскими католиками и

протестантами почти 400-летней давности.

К тому же, у Америки нет естественных, связанных с ней исторически и

культурно союзников в этой части мира, в отличие от Европы, где таковые

нашлись в лице Великобритании, Франции, Германии и даже, с недавних пор,

Польши. В сущности, Америку ожидает плавание в неведомых водах без надежных

навигационных карт, плавание, в ходе которого ей придется самой прокладывать

курс, внося разнообразные поправки, но не позволяя ни одной региональной

державе диктовать себе направление движения и выбор приоритетов. Разумеется, в

регионе есть несколько государств, которых нередко называют потенциальными

ключевыми партнерами Америки в переустройстве Мировых Балкан: Турция,

Израиль, Индия и примыкающая к данной зоне Россия. Но, к сожалению, у всех

этих стран имеются либо серьезные изъяны, подрывающие их способность

содействовать региональной стабильности, либо собственные цели, вступающие в

противоречие с более широкими американскими интересами в регионе.

89

Турция является союзником Америки вот уже на протяжении полувека.

Доверие и признательность Соединенных Штатов она заслужила еще своим

непосредственным участием в корейской войне. Эта страна показала себя прочным

и надежным южным форпостом НАТО. После крушения Советского Союза Турция

взялась активно поддерживать Грузию и Азербайджан в их стремлении упрочить

новоприобретенную независимость. К тому же, она стала настойчиво

рекламировать собственную модель политического развития и социальной

модернизации в качестве подходящего эталона для центральноазиат-ских

государств, чье население в большинстве своем принадлежит к ареалу тюркских

культурно-лингвистических традиций. В этом смысле заметная стратегическая

роль Турции удачно дополняет политику Америки, направленную на укрепление

недавно обретенной независимости постсоветских государств региона.

Однако два немаловажных негативных обстоятельства, имеющих отношение

к внутренним проблемам Турции, ограничивают ее роль в регионе. Первое

касается все еще неясных перспектив наследия Ататюрка: удастся ли Турции

трансформироваться в светское европейское государство вопреки тому, что

подавляющее большинство ее населения исповедует мусульманство? Именно это

стало ее целью с того самого момента, как в начале 1920-х годов Ататюрк

приступил к претворению в жизнь своих реформ. С тех пор Турция добилась

выдающихся успехов, но и по сей день ее грядущее вступление в Европейский

союз (которого она упорно добивается) остается под вопросом. Если перед

Турцией окончательно захлопнутся двери ЕС, нельзя будет исключить

возрождения в этой стране исламских религиозно-политических традиций и, как

следствие, радикальной (и, вероятно, сопряженной с внутренними потрясениями)

смены ее международного курса. Недооценивать эту вероятность не стоит.

Европейцы нехотя одобрили идею присоединения Турции к Европейскому

союзу, в основном ради того, чтобы пе допустить серьезного регресса в

политическом развитии этой страны. Европейские лидеры признают, что пре-

образование Турции из государства, руководствующегося

90

мечтой Ататюрка об обществе европейского типа, в исламскую теократию

неблагоприятно повлияло бы на безопасность Европы. В противовес данному

соображению многие европейцы убеждены, что строительство Европы должно

зиждиться на ее общем христианском наследии. Поэтому Европейский союз,

вероятно, постарается как можно дольше оттягивать момент четкого обязательства

открыть двери для Турции. Но такая перспектива, в свою очередь, повлечет

недовольство Турции, увеличив риск ее превращения в недружественное

исламское государство со всеми вытекающими отсюда потенциально

губительными последствиями для Юго-Восточной Европы10.

Второе обстоятельство, связывающее Турции руки и лимитирующее ее роль,

заключается в проблеме Курдистана. Значительную долю более чем 70-

миллионного населения Турции составляют курды. Их фактическая численность,

как и~сама национальная принадлежность турецких курдов, служит предметом

споров. Согласно официальной точке зрения турецких властей, в Турции

проживают не более 10 миллионов курдов, и все они являются, по существу,

турками. По словам же курдских националистов, курдское население Турции

достигает 20 миллионов человек и мечтает жить в независимом Курдистане,

который объединил бы всех курдов (насчитывающих, как утверждается, от 25 до

35 миллионов человек), пребывающих в настоящее время под турецким,

сирийским, иракским и иранским господством. Каково бы ни было реальное

положение вещей, курдская этническая проблема и потенциальная вероятность

возвращения на религиозно-исламскую стезю во многом делают Турцию,

независимо от ее конструктивной роли в качестве модели регионального масштаба,

одним из источников фундаментальных дилемм региона.

Другим, казалось бы, очевидным кандидатом на роль привилегированного

союзника США в регионе является Израиль. Будучи демократической и культурно

родственной Америке страной, Израиль автоматически пользуется ее

расположением, не говоря уже о внушительной политической и финансовой

поддержке со стороны

91

американской еврейской общины. Став в момент своего создания убежищем

для жертв холокоста, изральское государство с тех пор вызывает сочувствие у

американцев. Когда Израиль оказался объектом враждебности арабов, Америка тут

же отдала предпочтение жертве несправедливости. Начиная приблизительно с

середины 1960-х годов Израиль находится под особым покровительством

Америки, получая от нее беспрецедентную финансовую помощь (80 млрд.

долларов за период после 1974 г.). США предоставили ему защиту, действуя прак-

тически в одиночку, вопреки неодобрению и санкциям ООН. При возникновении

серьезного регионального кризиса Израиль в качестве ведущей военной державы

Ближнего Востока в состоянии не только исполнять функцию американской

военной базы, но и внести весомый вклад в любые военные действия, которые

могли бы потребоваться от Соединенных Штатов.

Между тем американские и израильские интересы в регионе совпадают не

полностью. У Америки имеются крупные стратегические и экономические

интересы на Ближнем Востоке, продиктованные наличием здесь колоссальных

энергетических ресурсов. Америка не только извлекает экономические выгоды из

относительно низких цен на ближневосточную нефть. Ее роль в обеспечении

региональной безопасности дает ей косвенные, но в политическом смысле

решающие рычаги влияния на экономику европейских и азиатских стран, которая

также зависит от экспорта энергоносителей из этого региона. Следовательно,

национальным интересам США отвечают хорошие отношения с Саудовской

Аравией и Объединенными Арабскими Эмиратами, подразумевающие, что эти

государства и в дальнейшем будут полагаться в вопросах безопасности на

Америку. С позиций Израиля, однако, обусловленные данными соображениями

американо-арабские связи являются неблагоприятным обстоятельством: они не

только ставят предел поддержке, которую Соединенные Штаты готовы оказывать

Израилю в территориальных вопросах, но и делают Америку более восприимчивой

к недовольству арабов израильской политикой.

92

Среди причин этого недовольства первое место занимает палестинский

вопрос. То, что проблема окончательного статуса палестинского народа остается

неурегулированной на протяжении более чем 35 лет после оккупации Израилем

сектора Газа и Западного берега, вне зависимости от того, кто на самом деле несет

за это ответственность, усиливает и оправдывает в глазах арабов неприязненное

отношение многих мусульман к Израилю11. В сознании арабов нерешенность

палестинской проблемы поддерживает представление об Израиле как о навязанном

региону чуждом и временном колониальном образовании. И то, что арабы видят в

Америке государство, поощряющее репрессии Израиля против палестинцев,

снижает ее шансы погасить волну антиамериканских эмоций в странах региона.

Все это затрудняет совместное выдвижение конструктивных американо-

израильских инициатив, способных содействовать развитию многостороннего

регионального сотрудничества в политической и экономической областях, а также

не позволяет США возложить на вооруженные силы Израиля выполнение сколько-

нибудь серьезных задач в регионе.

После событий 11 сентября на передний план выдвинулась идея

стратегического регионального партнерства с Индией. Список ее достоинств

выглядит по меньшей мере столь же внушительно, что и «послужные списки»

Турции или Израиля. Благодаря одним только своим размерам и мощи Индия

влияет на ситуацию в регионе, а заслуги на демократическом поприще делают ее

привлекательным союзником и с идеологической точки зрения. Более 50 лет с

момента обретения независимости ей удается сохранять демократическое

устройство. Она сумела остаться верной демократии, невзирая на массовую

бедность и социальное неравенство, а также ярко выраженную этническую и

религиозную неоднородность населения, большинство которого составляют

индусы (официально индийское государство носит светский характер). Длительная

конфронтация между Индией и ее исламским соседом Пакистаном, которой

сопутствуют кровопролитные столкновения с партизанскими силами в Кашмире и

террористические акты в этом

93

штате, организуемые пользующимися благосклонностью Пакистана

мусульманскими экстремистами, заставила Индию после 11 сентября особенно

категорично заявить о своей солидарности с Америкой в борьбе против тер-

роризма.

Тем не менее альянс между США и Индией в регионе в любом случае вряд

ли выйдет за рамки ограниченного соглашения. Две немаловажные преграды

препятствуют более масштабному партнерству. Одна из них обусловлена

религиозной, этнической и лингвистической мозаично-стью индийского общества.

Несмотря на все усилия сплотить миллиардное культурно неоднородное население

страны в единую нацию, Индия по-прежнему является индуистским в своей основе

государством, наполовину окруженным мусульманскими соседями; притом в пре-

делах ее границ обитает крупное, насчитывающее 120-140 миллионов человек

мусульманское меньшинство, отношения с которым могут стать весьма

напряженными. Религия и национализм, воспламеняя друг друга, способны

разжечь здесь нешуточные страсти.

До сих пор Индии удавалось исключительно успешно справляться с задачей

сохранения структуры единого государства и демократической системы, но

немалая часть ее населения оставалась, по сути, политически пассивной и (в

первую очередь в сельских районах) неграмотной. Есть опасность, что с

постепенным ростом политического сознания и общественной активности

увеличится и интенсивность раздоров на этнической и религиозной почве.

Происходящее в последнее время развитие политического сознания как

индуистского большинства Индии, так и ее мусульманского меньшинства рискует

поставить под угрозу сосуществование различных общин страны. Удержать под

контролем внутренние трения и напряженность может оказаться особенно

трудным, если под войной с терроризмом будет подразумеваться в первую очередь

борьба против ислама, а именно так пытаются ее интерпретировать наиболее

радикальные индуистские политики.

Во-вторых, внимание Индии во внешнеполитической сфере приковано к

соседям — Пакистану и Китаю.

94

Пакистан воспринимается не только как главный виновник многолетнего

конфликта в Кашмире, но и в некоем высшем смысле — как государство, истоки

национальной идентичности которого коренятся в религиозном самоутверждении,

как символ отрицания индийского пути самоопределения. Тесные узы между

Пакистаном и Китаем обостряют ощущение угрозы, тем более что Индия и Китай

являются естественными соперниками в борьбе за геополитическое доминирование

в Азии. Индию до сих пор терзают мучительные воспоминания о военном по-

ражении, которое Китай нанес ей в ходе кратковременного, но яростного

пограничного столкновения 1962 года, получив в итоге в свое владение спорную

территорию Аксайцзин.

Соединенные Штаты не могут поддержать Индию ни против Пакистана, ни

против Китая, не заплатив при этом неприемлемо высокую стратегическую цену в

другом месте: в Афганистане, если они изберут антипакистанский курс, или на

Дальнем Востоке, если речь пойдет об альянсе антикитайского характера. Ввиду

всех этих внутренних и внешних факторов Индия лишь в ограниченной степени

способна быть союзником Соединенных Штатов в долгосрочной политике

формирования, не говоря уже о силовом установлении, более стабильной системы

отношений в пределах Мировых Балкан.

И наконец, остается вопрос: в какой мере на роль главного стратегического

партнера Америки в улаживании региональных евразийских противоречий годится

Россия? Нет сомнений, что она располагает средствами и опытом для оказания

помощи в таком деле. Хотя, в отличие от других рассмотренных кандидатов,

Россия уже не является в точном смысле слова частью региона — времена ее

колониального господства в Центральной Азии миновали. Москва, тем не менее,

оказывает значительное влияние на все непосредственно примыкающие к южным

российским границам страны и имеет тесные связи с Индией и Ираном; ко всему

прочему, на российской территории проживает примерно 15-20 миллионов

мусульман.

В то же время Россия с некоторых пор видит