политической
системы, которая опиралась бы на религиозные ценности и законы шариата в
качестве альтернативы светским конституционным структурам.
|» Отчетливое представление о том, насколько далеко может зайти Турция
при таких обстоятельствах, дают слова генерального секретаря Совета
национальной безопасности генерала Тунчера Килинча, который, выступая 7 марта
2002 г. в Военной академии Анкары, без обиняков заявил, что в своих усилиях
стать частью Европы «Турция не встретила ни малейшего содействия со стороны
ЕС» и что, следовательно, Турции в ее стремлении обрести союзников лучше было
бы «начать поиск в новых направлениях, которые охватывали бы в том числе Иран
и Российскую Федерацию» (Christian Science Monitor. — 2002. — 21 March.);
анализ значимости этого выступления содержится в статье: Piemani H. Turkey Hints
at Shifting Alliance // The Asia Times. -2002. — 19 June.
1′ Свою роль играют также демографические факторы: тот факт, что чуть
более пяти миллионов израильских евреев господствуют над почти 5 миллионами
палестинских арабов (из них примерно 1,2 миллиона являются гражданами
Израиля), численность которых, к тому же, растет гораздо более высокими
темпами, негативно сказывается на безопасности Израиля и усиливает
недовольство арабов.
12 См. сноску 20.
13 В Севильской декларации гораздо более определенно формулировались
конкретные параметры мирного соглашения между Израилем и Палестиной,
особенно по таким вопросам, как раздел Иерусалима, границы 1967 года и право
палестинцев самим избирать собственных руководителей, включая Арафата,
нежели в соответствующих американских заявлениях того времени, в которых
предъявлялись конкретные требования к палестинской стороне, но не
затрагивались наиболее важные и неотложные спорные проблемы.
14 В январе 2000 года президент Турции Сулейман Демирель предложил Пакт
стабильности для Кавказа, в основу которого был бы положен успешный опыт
Пакта стабильности для Юго-Восточной Европы, одобренного в июне 1999 года.
Благодаря данной программе при решительной поддержке США и ЕС и гарантиях
безопасности с их стороны удалось в итоге собрать значительные денежные суммы
на восстановление Балканских стран. Подобная инициатива в отношении Кав-
казского региона, предполагающая участие трех новых независимых государств, а
также Соединенных Штатов, ЕС, России и Турции (к которым на каком-то
этапе мог бы присоединиться Иран), способна сыграть важную роль в организации
многосторонних усилий, направленных на стабилизацию неспокойного
Кавказского региона, оказание помощи в урегулировании его многочисленных
этнических конфликтов, л также содействие в поиске путей мирного разрешения
таких трагических конфликтов, как война, ведущаяся Россией в Чечне.
‘ В целом профессиональные военные ведомства отдают предпочтение
ядерным системам оружия, которые включают надежные
116
средства доставки, по сравнению с менее эффективным химическим
оружием и труднее контролируемым бактериологическим оружием. Поскольку
обнаружить производство и развертывание ядерного оружия, а также определить
вероятный радиус действия систем его доставки относительно легко и ввиду того,
что при его применении всегда можно установить источник нападения, стратегия
ядерного сдерживания, возможно, будет давать некоторую гарантию стабильности
и впредь, даже в условиях распространения данного вида оружия среди стран
региона. Этого нельзя сказать о бактериологическом оружии, которое имеет шансы
стать самым привлекательным видом ОМУ для террористических группировок,
подходящих к поражению целей менее избирательно, чем военные. Следовательно,
уже в самом ближайшем будущем более сложная проблема бактериологического
оружия потребует особого международного внимания.
16 Примечательно, что Израиль не исключает в перспективе возможности
создания на Ближнем Востоке зоны, свободной от ОМУ (WMDFZ). «В 1991 году
между Израилем и арабскими государствами состоялось беспрецедентное прямое
обсуждение проблем контроля над вооружениями в целом и вопроса о создании на
Ближнем Востоке зоны, свободной от ОМУ в частности». Это произошло сразу
после официального заключения^ира и установления мирных отношений в
регионе. См.: Zak Ch. Iran’s Nuclear Policy and the LAEA. — Wash.: The Washington
Institute for Near East Policy. — 2002. — P. 63-64.
Дилеммы управления союзами
События 11 сентября оказали существенное влияние на международную
жизнь, но не потому, что они изменили мир, а больше из-за того, что они
преобразили Америку. Америка была потрясена внезапным осознанием соб-
ственной уязвимости. В результате незамедлительных ответных военных шагов
США непосредственная сфера американской гегемонии, установившейся после
окончания «холодной войны», расширилась, охватив пространство от Ирака и
Афганистана до Центральной Азии. Одновременно в военных акциях Вашингтона
отразилась усилившаяся незащищенность американского общества. Оба
обстоятельства — и возросшая вовлеченность в мировые дела, и ослабление
безопасности — демонстрируют потребность Америки в стратегически важном
консенсусе с Европой и Восточной Азией относительно долгосрочной стратегии
управления сложной и переменчивой ситуацией в зоне Мировых Балкан.
Совершенные 11 сентября нападения ускорили развитие тех
фундаментальных международных тенденций, которые к тому времени были уже
достаточно заметными. К их числу относятся:
— увеличение разрыва в военных возможностях не только между
Соединенными Штатами и их бывшими коммунистическими соперниками, но и
между Америкой и ее главными союзниками;
— заметное отставание военно-политического объединения Европы от
интеграции в экономической сфере;
— все более ясное понимание кремлевскими руководителями того факта, что
у России, если она хочет сохранить в неприкосновенности свою территорию, нет
иного
117
118
выбора, кроме как примкнуть к Западу в качестве его младшего партнера;
— формирование среди китайских руководителей единого мнения о том, что
Китай нуждается в некоей паузе -периоде минимальной внешнеполитической
активности, чтобы справиться с задачами очередной фазы трудного переходного
процесса в стране;
— крепнущее стремление японской политической элиты превратить
Японию в могучую по международным меркам военную державу;
— повсеместное распространение опасений, связанных с тем, что склонная к
единоличным решениям Америка, будучи стержнем коллективной стабильности,
способна непреднамеренно стать источником угроз для всей планеты.
В этой обстановке у Америки появляются новые варианты поведения, но в то
же время ей надлежит остерегаться некоторых новых соблазнов. Было бы
неразумно бросить почти все силы на антитеррористическую кампанию, упуская из
виду долговременную заинтересованность Америки в формировании мира,
который подчинялся бы общим правилам и был бы привержен искренне разделяе-
мым, а не только риторически провозглашаемым демократическим ценностям.
Войну с терроризмом нельзя считать самоцелью. В конечном счете узловой
стратегический вопрос звучит так: с кем и каким образом Соединенные Штаты
могут добиться успеха в строительстве более совершенного мира?
Предполагаемый ответ: США нуждаются в исторически устойчивой
трансатлантической и тихоокеанской стратегии.
То, что события 11 сентября подтолкнули американцев к размышлениям о
необходимости стратегической смены союзов, было почти неизбежным.
Разочарование в европейцах, желание нанести сокрушительный удар по
неуловимым агентам терроризма, одержимость Ираком и страх перед очередными
ударами по территории США -все это породило призывы к международному
разводу и вступлению в новый брак. Почему бы Америке не объединиться с
режимами, исполненными решимости без колебаний обрушиться на «терроризм»,
даже если при
119
этом они преследуют корыстные цели? Как уже кратко отмечалось в главе 1,
аргументы в пользу подобной коалиции просматриваются в риторике наиболее
воинственно настроенных американских аналитиков, комментирующих
международные темы, прежде всего тех, кто принадлежит к крайне правому
флангу политического спектра. В их представлении традиционные союзники
Америки, утратившие волю и поглощенные собственными интересами, больше не
имеют желания противостоять суровым и требующим мужества реальностям
глобальной силовой политики.
Объединяющей идеей этих рассуждений является тезис, который чаще всего
подразумевается, но порой излагается вполне открыто: ислам как таковой имеет
внутренне присущую ему антизападную, антидемократическую направленность и
обладает органической предрасположенностью к фундаменталистскому
экстремизму. Корень проблемы, утверждается далее, заключен в культуре и тем
паче в философии, а отнюдь не в сложных историко-политических дилеммах
связанных друг с другом, но все же отдельных регионов. А значит, недавнее
столкновение Америки с терроризмом следует рассматривать не как политический
вызов, обусловленный недавним историческим прошлым Ближнего Востока, а как
часть более общей, глобальной, направленной в адрес западной цивилизации
исламской угрозы, которая требует столь же глобального антиисламского ответа.
(Читателю следует учитывать, что в главе 2 данной книги изложен совершенно
Между тем любая серьезная перестройка стратегических союзов, если вести
речь о чем-то большем, нежели просто временная тактическая перегруппировка,
должна опираться на достаточно объемный и долговечный комплекс совместных
целей и единых ценностей. В политике порой не обойтись без логики тактической
целесообразности, но, исходя из сиюминутных забот, она является плохим
советчиком в выборе долгосрочных обязательств. Со временем беспринципный
оппортунизм способен принести не пользу, а вред, ведя к нестабильности и непред-
сказуемости, которые подорвут основу вынужденного,
120
но прочного признания международным сообществом лидерства Америки.
Чтобы ее лидирующая роль считалась легитимной, она должна выражать всеобщие
глобальные интересы; чтобы быть эффективной, эта роль должна поддерживаться
союзными странами, население которых разделяет сходные убеждения и
социальные ценности.
Поэтому более чем сомнительно, что долгосрочным интересам Америки
пошла бы на пользу замена давно существующего альянса демократических
государств некоей новой большой коалицией, сколоченной ради подавления
ислама или терроризма. В лучшем случае подобная реорганизация могла бы
послужить лекарством кратковременного действия. Новому союзу недоставало бы
того стабильного запаса могущества, который требуется для согласованной,
широко спланированной деятельности, призванной решать несметное число
проблем, стоящих перед пробудившимся к активной политической жизни миром. К
примеру, невзирая на стратегическую желательность и историческую
своевременность углубления сотрудничества с Россией (подробнее этот вопрос
рассматривается в следующим разделе), у этой страны пока не хватает
экономических, финансовых и технологических средств, чтобы противостоять
нарастающим опасностям широкомасштабных социальных волнений и
политических потрясений в зоне новых Мировых Балкан. То же относится и к
Индии. Ни та, ни другая не в состоянии заменить Европу или Японию в качестве
партнеров Америки в ее долговременных усилиях по сохранению минимального
мирового порядка.
К тому же, любая такая смена союзников сопряжена с риском
скомпрометировать моральную репутацию Америки в мире. Американская
гегемония устраивает многих, ибо в Америке видят подлинно демократическое
государство, приверженное укреплению прав человека. Неразборчивость Америки,
ее готовность признать своими союзниками репрессивные государства на том
простом основании, что они тоже, по их утверждению, ведут войну с терроризмом,
предполагали бы молчаливое одобрение их своеобразного понимания терроризма,
независимо от наличия причинной связи между поддерживаемым этими
121
государствами этническим, религиозным или расовым гнетом и подъемом
отвратительного в нравственном отношении терроризма. Наш выбор союзников во
времена «холодной войны» порой грешил именно такой неразборчивостью, и эта
привычка нанесла серьезный ущерб нашим моральным позициям в борьбе против
коммунизма.
Более того, само заигрывание с идеей подобной переориентации, пусть
просто из тактических соображений, в расчете подвигнуть традиционных
союзников Америки на более весомые проявления солидарности, угрожает
превратиться в самоисполняющееся пророчество. Такое поведение способно
спровоцировать ответное стремление европейцев и японцев ослабить давние узы и
заняться изучением иных, еще не вполне ясных альтернатив. Последствия могли
бы повлечь дестабилизацию обстановки в мире и полностью лишить Америку
богатых партнеров, в помощи которых она нуждается, чтобы справиться со
стремительно меняющимися и разнохарактерными проблемами Евразийского
материка.
В этой связи требуется рассмотреть три группы широких, но имеющих
кардинальное значение геостратегических вопросов:
1. Может ли Европа оставаться главным союзником Америки, принимая
во внимание напряженное противостояние, возникшее в 2003 году между Соеди-
ненными Штатами, с одной стороны, и Францией и Германией — с другой, по
поводу войны с Ираком? Если да, то какова наиболее эффективная формула пусть
асимметричного, но оправданного партнерства между Америкой и
формирующейся единой Европой, которой, впрочем, все еще далеко до
политической сплоченности? Кроме того, насколько глубокой может быть
интеграция России в евроатлантическое сообщество и каким образом эта страна в
состоянии содействовать стабилизации Евразии?
2. Что надлежит делать Америке для поддержания равновесия между
неуклонно приумножающим свою мощь Китаем, Японией, все еще зависимой от
США,
122
но подумывающей о стремительном старте в качестве военной державы,
нестабильным Корейским полуостровом, где нарастает националистическое
нетерпение, и Индией, вынашивающей амбициозные внешнеполитические планы?
3. И наконец, может ли расширение европейского пространства
стабильности, связанное с вступлением новых членов в евроатлантическое
сообщество и потенциальным включением в него России, быть со временем
использовано для решения проблем безопасности Дальнего Востока?
Ответы на эти вопросы, возможно, помогут установить, осуществимо ли
построение более гармоничной системы для противостояния новому глобальному
беспорядку.
Глобальное ядро
Вместе Соединенные Штаты
