между нею и Америкой во взглядах на глобальную
безопасность может еще больше увеличиться, тем более что определяемый
Европой периметр ее собственной сферы безопасности будет неминуемо
раздвигаться. Но даже тогда способность Европы выполнять сколько-нибудь
серьезные боевые задачи вне зоны своей ответственности останется весьма
ограниченной. В ближайшие несколько лет у планируемого европейского корпуса
быстрого реагирования в количестве 60 тысяч человек, если только он не будет
существенно усилен, по-прежнему будет отсутствовать полный спектр военных
средств, необходимых для ведения масштабных боевых действий на большом
удалении от европейских границ. А это значит, что суть постепенно
расширяющейся роли Европы в области безопасности можно сжато выразить
простой формулой: взаимодополняемость с Америкой, но не независимость от нее.
Проблемой, наиболее способной побудить Европу взять на себя более
весомые функции в обеспечении безопасности за пределами континента и даже
144
формирование у нее чувства своего особого стратегического предназначения,
является положение на Ближнем Востоке6. Учитывая близость этого региона к
Европе и ее исторически сложившиеся политические и экономические интересы в
ближневосточном пространстве, Европейскому союзу придется играть более
активную роль в умиротворении этой территории. Однако чтобы утвердиться в
таком амплуа, Европе надо также захотеть возложить на себя часть бремени по
совместному с Америкой финансированию и осуществлению направленных на
установление мира усилий.
Фактически у европейцев есть шансы выполнять постепенно возрастающую,
но по-прежнему вспомогательную роль в сфере глобальной безопасности, как они
это делали в Афганистане и, возможно, вскоре станут делать в Ближневосточном
регионе. Если на Ближнем Востоке будет развернут объединенный американо-
европейский контингенту пусть даже частично состоящий из подразделений
европейского корпуса быстрого реагирования, координация его действий и
командование им, вероятно, будут осуществляться структурами НАТО, в свете
чего открывшиеся перед альянсом горизонты, новые масштабы его миссии в сфере
безопасности предстанут еще рельефнее. Эффект европейского участия и
связанная с ним неизбежность для Америки более тесно консультироваться с
Европой по политическим проблемам региона укрепят роль расширяющегося
евроатланти-ческого сообщества в качестве ядра глобальной стабильности. Но все
это произойдет при условии, что как Вашингтон, так и Брюссель научатся
находить равновесие между разделением совместного бремени и совместным
принятием политических решений.
Метастабильностъ Восточной Азии
Восточной Азии еще предстоит определить, будет ли ее геополитическое
будущее походить на судьбу Европы в первой половине XX века или на
европейскую историю второй половины того же столетия. Кое-чем сегодняшняя
145
Азия навевает мрачные воспоминания о Европе в канун 1914 года. Впрочем,
это еще не значит, что регион обречен воспроизвести трагический европейский
опыт саморазрушения. Быть может, Азия избежит повторения ошибок Европы, не
сумевшей справиться с междоусобным соперничеством своих держав. Но надо
отметить, что регион метастабилен, то есть находится в том состоянии прочной
устойчивости, от которого не останется и следа, как только под внезапным
воздействием некоего фактора наступит разрушительная цепная реакция.
Стабильность региона может оказаться под угрозой из-за роста могущества
ряда азиатских государств. Здесь нет никаких сдерживающих «кооперативных»
структур, отвечающих за региональную безопасность. Жгучие взаимные обиды
ближайших соседей в сочетании с острыми национальными переживаниями
выглядят особенно зловеще на фоне стратегической уязвимости соответствующих
стран. Современные азиатские державы действуют в быстро меняющемся и
преимущественно неструктурированном региональном контексте, которому
недостает многосторонних механизмов сотрудничества в области политики,
экономики и безопасности, подобных тем, что существуют в сегодняшней Европе
и даже в Латинской Америке. Посему Азия объединяет в своем лице символ все
более впечатляющего экономического успеха, социальный вулкан и воплощение
политического риска.
На ее просторах находящийся на подъеме Китай соперничает за
региональное первенство с союзником Америки — Японией; противоестественно
разделенная Корея представляет собой мину, готовую взорваться в любой момент;
будущее Тайваня служит яблоком раздора; Индонезия уязвима внутренне; а
считающая себя ровней Китаю Индия встревожена угрозой с его стороны. Китай и
Индия (равно как и недруг Индии — соседний Пакистан) официально являются
ядерными державами. Северная Корея дерзко притязает на ядерный статус, а
Япония едва противостоит искушению в сжатые сроки создать собственный
ядерный потенциал. Восходящая держава, Китай, напоминает кайзеровскую
Германию, которая завидовала Великобритании, враждовала с Францией и
презирала
146
Россию; сегодняшний Китай, все более прагматично подходя к роли
Америки в Тихоокеанском регионе, нервно реагирует на Японию, свысока взирает
на Индию и ни во что не ставит Россию.
На состоянии глобальной безопасности неминуемо отзовется то, как в
реальности будет развиваться международная обстановка на Дальнем Востоке. А
это, в свою очередь, будет во многом зависеть от образа действий двух ведущих
восточноазиатских государств — Китая и Японии, а также от того, какое влияние на
их поведение окажет Америка. Стабильная Восточная Азия, порукой которой был
бы постепенно институционализирующийся и тщательно сбалансированный
стратегический треугольник в составе США, Китая и Японии, обеспечила бы кри-
тически важный восточный плацдарм для противостояния стихии беспорядка на
обширных евразийских пространствах. Индия, Россия и Европейский союз тоже
могут внести соответствующий вклад во взаимодействие участников главной
триады, но лишь в качестве периферийных фигур.
Взаимным жалобам и претензиям, отягощающим отношения между
азиатскими государствами, несть числа. Они связаны с историческим прошлым,
территориальными спорами и культурным несходством. Китайцы негодуют из-за
сохраняющего отдельный статус Тайваня, виня в том Америку, со страхом и
неусыпным вниманием наблюдают за перевооружением Японии, осуждают япон-
цев за то, что те недостаточно покаялись в злодеяниях военного времени, и они не
забыли о территориях, которые Россия отхватила у них в период их исторической
слабости. Японцы видят в Китае источник потенциальной угрозы своей
безопасности и приобретающего вес конкурента, собирающегося оспаривать
экономическое и политическое преобладание Японии в регионе. А то, что Россия
по-прежнему удерживает южные острова Курильской гряды, наполняет японцев
такой злобой, что спустя свыше 55 лет после завершения Второй мировой войны
формальный российско-японский мирный договор все еще ждет своего
подписания. К тому же, японцы все больше рассматривают свою зависимость от
Соединенных Штатов
147
не как желанный долговременный выбор, а скорее как временную
стратегическую необходимость, продиктованную опасной нерешенностью
проблемы Кореи, расчлененной в результате Второй мировой войны. Индонезийцы
с тревогой следят за ростом китайского могущества, а индийцев возмущает
высокомерный отказ китайцев признать Индию равновеликой Китаю силой в Азии
и пугает угроза со стороны неформального китайско-пакистанского альянса.
Не облегчают положения имеющие глубокие корни национальные
комплексы, обостряемые мучительными историческими воспоминаниями. Японцы
достигли вершин имперского величия и скатились в бездну сокрушительного
поражения на протяжении одного и того же столетия. Они остаются
единственными жертвами применения атомного оружия. Им прекрасно известно,
что они обделены природными ресурсами, и их все больше беспокоят социально-
экономические последствия быстрого старения населения страны (по этому
показателю Япония занимает второе место в мире). Китайцы с горькой обидой
перебирают в памяти длительную историю национальных унижений, которые им
причиняли японцы, американцы, русские, британцы и французы, а также -в
меньшей степени — немцы и итальянцы, внесшие свою лепту в подавление
«боксерского» (Ихэтуаньского. — Прим, пер.) восстания. С отмиранием
официальной коммунистической идеологии главной опорой политического
единства Китая станет, вероятно, набирающий силу китайский национализм. На
периферии региона индийцы, озабоченные усиливающимися межобщинными рас-
прями у себя дома, с ревностью обнаруживают, что Китай обладает гораздо
большей привлекательностью для прямых инвестиций иностранного капитала. А
русских терзает мысль, как бы в более отдаленной перспективе им не пришлось
уступить свои дальневосточные территории более могущественному и
густонаселенному Китаю.
К этому водовороту страхов, антагонизмов и комплексов добавляется
стратегическая уязвимость всех и каждого. Экономическое выживание любого из
главных
148
игроков на азиатской сцене целиком обусловливается беспрепятственным
доступом морских торговых судов всего лишь к двум-трем крупным портам.
Достаточно заблокировать несколькими магнитными минами подход к Шанхаю,
Иокогаме или Бомбею (и еще к одному-двум портовым городам), чтобы буквально
застопорить экономическую жизнедеятельность Японии, Китая или Индии.
Экономика этих стран зависит почти исключительно от доставляемых морским
путем грузов, в том числе от импортируемой нефти, без которой их существование
абсолютно невозможно. Железнодорожные каналы торгового сообщения не только
не пригодны для островных государств, вроде Японии или Индонезии, но и мало
что значат для Китая и Индии. Жизненно важный, особо ценный морской путь
представляет собой расположенный вблизи от Сингапура Малаккский пролив, ибо
через этот узкий проход осуществляются торговый обмен дальневосточных
стран~с~ Европой и доставка ввозимой с Ближнего Востока нефти.
Неудивительно, что в Азии понемногу набирает обороты гонка военно-
морских вооружений. Параллель с военно-морским соперничеством,
наблюдавшимся в прошлом веке в Европе, напрашивается сама собой. Без громких
речей все главные протагонисты усиливают свои подводные флоты, обзаводятся
надводными кораблями, оборудованными для размещения ударных вертолетов,
изучают возможности приобретения авианосцев и жаждут увеличить дальность
действия авиации. Китай и Индия усердно трудятся над созданием могучих,
способных патрулировать океанские просторы военно-морских сил и ведут
энергичные переговоры с Россией о закупке одного из крупных авианосцев,
строительство которых не успел завершить Советский Союз. Обе державы про-
водят модернизацию флотилий эскадренных миноносцев (оснащая их в том числе
приобретенными у России современными моделями) и наращивают мощь своих
подводных флотов, рассматривая их как основу контроля над морским
пространством. В своих работах по вопросам стратегии китайские специалисты в
области военно-морского планирования настаивают на расширении зоны
149
патрулирования китайских военно-морских сил в юго-западном
направлении, тогда как индийские эксперты все более упорно подчеркивают не
только особую ответственность ВМС страны в Индийском океане, но и необ-
ходимость утвердить присутствие Индии к востоку от Малаккского пролива.
Не теряют даром времени и японцы. В 2001 году они оповестили о том, что
Япония начинает регулярно направлять вооруженные патрульные корабли в
Малаккский пролив для участия в защите японских танкеров и грузовых судов,
подвергающихся нападениям местных пиратов. Располагая современным флотом
великолепно оснащенных эсминцев, японцы, помимо этого, задались целью
увеличить радиус действия своих военно-морских сил за счет приобретения так
называемого десантного корабля-дока (LPD), приспособленного для размещения
ударных вертолетов, а возможно, и самолетов с неподвижным крылом. С
завершением запланированного строительства дополнительных эсминцев
водоизмещением 13 500 тонн Япония получит на вооружение корабли,
превосходящие итальянский авианосец «Гарибальди», способный нести 16
реактивных истребителей «Харриер». Располагая дозаправляемыми в воздухе
истребителями большого радиуса действия (эти средства, обладающие
способностью при условии дозаправки покрывать большие расстояния, по
официальной малоправдоподобной версии, предназначены для «гуманитарных»
целей) и современным подводным флотом, японские военно-морские силы,
которые все еще скромно выглядят по сравнению с ВМС США, уже являются
самыми технически передовыми и могучими в Азии.
В конечном счете ответ на вопрос, что ждет Дальний Восток — война или мир,
— во многом зависит от того, каким образом Китай и Япония будут
взаимодействовать друг с другом и с Соединенными Штатами. Если бы Соеди-
ненным Штатам довелось вывести свои войска из этого региона, повторение
сценария европейской истории XX столетия было бы весьма вероятным. У Японии
почти не оставалось бы иного выбора, кроме как незамедлительно рассекретить
свою уже осуществляемую программу
150
перевооружения и ускорить ее выполнение; Китай, скорее всего, ринулся бы
стремительно наращивать свои ядерные силы, которые до сих пор были
предназначены служить лишь минимальным средством сдерживания; Тайваньский
пролив стал бы ареной национального самоутверждения китайцев; Корея, по всей
видимости, пережила бы кровопролитие, в ходе которого наступил бы конец ее
разделению, а, воссоединившись, возможно, превратилась бы в ядерную державу;
и наконец, под прикрытием опасного ядерного зонта в китайско-индийско-
пакистанском треугольнике могли бы возобновиться открытые боевые действия с
применением обычных вооруженных сил. И вот тогда хватило бы одной-единст-
венной спички, чтобы вызвать взрыв.
Однако в ближайшее десятилетие или около того наиболее вероятна модель,
определяемая взаимодействием таких факторов, как возвышение Китая,
откровенно рвущегося к статусу могущественной региональной державы,
неуклонное наращивание Японией все более внушительной военной мощи в
неясных пока целях и старания Америки держать под контролем оба
вышеуказанных процесса. Такие усилия потребуют от нее скрупулезных
стратегических расчетов и по-настоящему тонкого понимания чаяний как
китайской, так и японской стороны. Китай вступает в посткоммунистическую фазу
своего развития в качестве все