более националистически настроенной державы, а
Японии (все еще занимающей второе место в мире по экономическому
потенциалу) начинает досаждать степень зависимости ее безопасности от Америки,
которая временами позволяет себе произвол и может оказаться перегруженной
обязательствами.
Китайский взгляд на мир и на роль в нем самого Китая стал гораздо
прагматичнее и свободнее от доктринальных предубеждений, в особенности после
событий 11 сентября. Столкнувшись с очевидным намерением России бросить
заигрывание с идеей российско-китайской коалиции, направленной против
американского «гегемонизма», китайцы явно озаботились опасностью очутиться в
международной изоляции. Они отказались от своих неистовых разоблачений
американской агрессивности и от
151
громогласных обвинений в адрес Соединенных Штатов в том, что те
замышляют войну против Китайской Народной Республики. Если еще в первой
половине 2001 года подобные словоизлияния в изобилии встречались в китайских
средствах массовой информации7, то к 2002 году черно-белая картина глобальной
конфронтации между миролюбивыми государствами и поджигателями войны
уступила место гораздо более нюансированным интерпретациям. Весьма
показателен в этом отношении здравый анализ ситуации в номере от 4 февраля
2002 г. издания «Цзефанцзюнь бао», официального органа Генерального
политического управления Народно-освободительной армии Китая (НОАК), где
было сделано следующее заключение: «Основополагающими характеристиками в
развитии международной обстановки в настоящее время и на ближайшее будущее
являются: всеобщий мир в сочетании с локальными войнами, всеобщее
спокойствие в сочетании с очагами напряженности и всеобщая стабильность в
сочетании с локальными беспорядками».
Далее китайские аналитики утверждали, что «проблематика международной
безопасности все более диверсифицируется, происходит переплетение
традиционных и нетрадиционных факторов безопасности, а ущерб, причиняемый
такими нетрадиционными вызовами безопасности, как терроризм и торговля
наркотиками, приобретает более серьезный масштаб». Отражая подход, в большей
мере отмеченный доктринальными клише, печатный орган НОАК выступил с
предостережением: несмотря на вышесказанное, отмечалось в газете, Соединенные
Штаты все более расположены придать союзам с их участием, прежде всего НАТО
и оборонительному договору с Японией, наступательный характер, что не может
не вызывать озабоченности у Китая. Нет нужды добавлять, что именно альянс
между Японией и Америкой более всего тревожил пекинских стратегов.
То, что китайцы испытывают здоровое чувство почтения к потенциальному
могуществу Японии, понятно. То, что они намеренно преувеличивают ее мощь,
также неудивительно, ибо тем самым националистические эмоции китайских масс
направляются в надлежащее русло,
152
избавляя от осложнений отношения Китая с Америкой. Китайцы отдают себе
отчет в том, что непрерывный приток прямых иностранных инвестиций и
передовых технологий в страну, а также доступ экспортируемой продукции
китайской промышленности на один из важнейших зарубежных рынков зависят от
сохранения неантагонистических отношений с Соединенными Штатами. Напротив,
приглушенное и тщательно контролируемое недружественное соперничество с
Японией не только исторически естественно, но и политически целесообразно: оно
позволяет укрепить национальную сплоченность, избежав непомерно высоких
международных издержек.
Посему масс-медиа неустанно твердят китайскому народу, что Япония уже
снова превратилась в крупную военную державу, что ее военные возможности, и
без того значительные, продолжают быстро увеличиваться, а более
специализированные издания НОАК постоянно информируют о том~~5ке
политическую элиту страны. Мощь Японии, как говорится, представляет все более
серьезную угрозу безопасности Китая и региона в целом, особенно учитывая
наращивание ею технологически передовых средств для ведения наступательных
операций. Более того, воинственные заявления любого японского политика, как
правило, широко обыгрываются в китайских СМИ, которые, к тому же,
скрупулезно фиксируют каждый малейший признак тяготения Японии к отказу от
ее формального конституционного обязательства исходить в военной политике из
сугубо оборонительных потребностей в узком смысле слова.
Согласно китайским политическим и военным изданиям, Япония, помимо
того, что она имеет сверхсовременные военно-морские и военно-воздушные силы и
занимает второе место мире по объему ассигнований на национальную оборону,
наращивает внушительный арсенал баллистических ракет, который в качественном
отношении уже превосходит аналогичные силы Франции и самого Китая и даже
сопоставим с потенциалом Америки. Разработанная в конце 90-х годов японская
ракета М-5 представляет собой, как утверждается, усовершенствованный вариант
последней и самой мощной американской
153
модели МБР — твердотопливной ракеты MX, а новейшая модель, якобы
предназначенная для космических исследований, ракета Н-2А, имеет радиус
действия 5C’JO км, что обеспечивает Японии способность, используя обычную
двухтонную боеголовку, поразить любую цель на территории Китая. В то же время
очевидный интерес Японии к сотрудничеству с Соединенными Штатами в
создании оборонительной системы на базе управляемых ракет и приобретение ею
сверхсовременных эсминцев ПВО «Эгис» рассматриваются как свидетельство ее
намерения добиться стратегического превосходства над Китаем8.
В более мрачных китайских прогнозах дело выглядит так, будто Япония вот-
вот превратится в мощную ядерную державу. В доказательство этого
предположения приводятся следующие аргументы: Япония располагает когортой
высококвалифицированных ученых, способных произвести полностью готовые
детали ядерных зарядов и быстро («всего за одну неделю», по словам китайского
репортера) собрать их; Япония с ее 44 атомными реакторами уже является третьим
в мире производителем атомной энергии; по объему перерабатываемого ядерного
топлива (до 800 с лишним тонн) Япония удерживает третье место в мире, уступая
только Америке (2100 тонн) и Франции (1200 тонн); предполагается, что этот
объем значительно увеличится в ближайшее десятилетие и к тому времени Япония
будет располагать самыми большими запасами плутония в мире, хотя даже
имеющегося сегодня количества вполне достаточно для изготовления тысяч
ядерных боеголовок. Короче говоря, Япония изображается как «де-факто ядерная
держава, стоящая на пороге создания ядерного оружия»9.
Учитывая рост военного потенциала Японии, китайцы считают наиболее
пугающими два сценария. Согласно первому из них, Япония вырывается из всех
пут либо потому, что ей удается добиться независимости от Америки, либо ввиду
внезапного ухода США с Дальнего Востока. Опираясь на свою крепнущую военно-
морскую мощь и ядерный потенциал, она встает на путь откровенно враждебной
политики по отношению к Китаю и заключает островной альянс с Тайванем. В
представлении китайцев
154
Тайвань в этом случае превратится в новый, образца XXI века эквивалент
государства Маньчжоу-го, образованного в первые десятилетия XX века в
китайской Маньчжурии под нажимом и протекторатом японских милитаристов.
Вслед за этим может пробить час военного столкновения между Китаем и
Японией.
Второй сценарий предусматривает, что существующие в сфере безопасности
узы, связывающие США с Японией, Южной Кореей и Тайванем, которые
формально носят двусторонний характер, а в случае с Тайванем являются в
основном неофициальными, будут открыто преобразованы Соединенными
Штатами в союз антикитайской направленности. Политический статус Тайваня
окажется таким же, как и в первом сценарии, даже если Соединенные Штаты, по-
видимому, будут в меньшей степени, нежели националистическая Япония,
расположены поощрять формальное отделение Тайваня от Китая. В любом случае
КйТай попадет в геополитическое окружение, и тогда Индия, вероятно, не устоит
перед соблазном воспользоваться ситуацией и станет оказывать давление на Китай,
требуя вернуть территории, насильственно от нее отторгнутые, по ее утверждению,
в ходе пограничного конфликта начала 1960-х годов.
То, что некоторые политически влиятельные круги Тайваня охотно
приветствовали бы оба варианта развития событий, прозрачно дал понять
тайваньский президент Чэнь Сюйбянь, который в начале 2002 года призвал к
совместной разработке противоракетных оборонительных комплексов усилиями
США, Японии и Тайваня. Тайваньские СМИ благосклонно освещали комментарии
японских и тайваньских военных специалистов в поддержку «молчаливого союза»
между Японией и Тайванем, призванного сдерживать Китай. Как заметил один
тайваньский эксперт по вопросам обороны, «для Японии, имеющей дело с
Тайванем как с молчаливым союзником, самое важное будет знать, что Тайвань —
Принимая во внимание вышеупомянутые опасности, китайцы будут крайне
скрупулезно оценивать эволюцию американо-японских связей и их воздействие на
155
традиционную конкуренцию между Китаем и Японией. Может
обнаружиться, как это ни парадоксально, что по мере отхода Китая от
коммунистической идеологии и прагматического признания им своей
заинтересованности в относительно стабильных отношениях с Соединенными
Штатами рост японской военной мощи заставит китайцев больше ценить
неизменную зависимость Японии от США. Тогда практическая значимость
подлинно стабильного американо-китайско-японского сближения перевесит
прежде свойственную китайцам тенденцию рассматривать мир в навеянных
доктринальными убеждениями категориях дихотомического противостояния.
Имеются признаки того, что такая перемена уже происходит. В последнее
время некоторые китайские эксперты публично заявляют, что, проводя умелую
тонкую политику и бдительно следя за секретными аспектами американо-японских
связей, Китай сумел бы не просто избежать развития событий в русле
вышеописанных мрачных сценариев, но и добиться большего. Подобный курс бла-
гоприятствовал бы формированию в японском обществе чувства принадлежности к
общему азиатскому миру, препятствуя поощряемому Америкой долговременному
отчуждению Японии от Азии. Ее отчуждение, как опасаются китайцы, может стать
следствием неустанных стараний Америки, жаждущей превратить Японию из
азиатской страны в тихоокеанский эквивалент Соединенного Королевства — страну
со своим отдельным, островным, отличающим ее от государств континента
самосознанием, которая служила бы Америке в качестве ее привилегированного
партнера в Тихоокеанском регионе и ключевой миссией которой было бы оказание
помощи Америке в сдерживании «китайской угрозы». Желая подтолкнуть Японию
к тому, чтобы она, напротив, отождествляла свое будущее с Азией, один китайский
специалист в области внешней политики прибегнул к следующему утверждению:
«Для Китая самым идеальным результатом улучшения китайско-японских
отношений является благотворный, равносторонний и предполагающий активное
взаимодействие прогресс в отношениях между Китаем, США и Японией»11.
156
С этой целью Пекин все более упорно добивается улучшения своих
отношений как с Соединенными Штатами, так и с Японией, невзирая на военные
усилия последней. Сдвиг в позиции Китая позволяет извлечь важный страте-
гический урок: плавное, тщательно дозированное укрепление роли Японии в сфере
безопасности в действительности повышает заинтересованность Китая в
сохранении стабильного сотрудничества с Соединенными Штатами, в
неизменности американо-японских связей и поддержании сбалансированности
китайско-японо-американского треугольника.
Тем не менее со стороны руководства США было бы заблуждением считать,
что столь же ощутимое наращивание вооруженных сил Тайваня аналогичным
образом имело бы положительный эффект. Постепенно обретающая могущество
Япония, если только она не отдалится полностью от США, вряд ли употребит свои
совершенствующиеся военные навыки на то, чтобы бросать прямой вызов
жизненно важным интересам Китая. Иначе обстоит дело с Тайванем. Существует
немалый риск, что сепаратистски настроенные политические силы Тайваня не
устоят перед искушением воспользоваться любым существенным ростом военного
потенциала как благоприятной возможностью провозгласить формальную не-
зависимость острова от Китая. В такой ситуации ни одно китайское правительство,
даже самое авторитарное, не сможет остаться пассивным, особенно учитывая
возросшее влияние национализма на сознание китайских масс. Ярость китайского
народа в этом случае в состоянии спровоцировать военное столкновение между
Китаем и Америкой с дестабилизирующими последствиями для всего региона.
Помимо тайваньского вопроса, китайских руководителей во
внешнеполитической сфере и впредь будет волновать главным образом то,
насколько динамичный характер примет наращивание Японией военной мощи, в
какой мере ему будет сопутствовать ее политическое самоутверждение и каковы
международные амбиции этой страны, а также в какой степени союз с Америкой
будет оказывать сдерживающее воздействие на военное
157
усиление Японии. В этой связи имеются основания для осторожного
оптимизма. Едва ли Соединенные Штаты или Япония ринутся менять
стратегическую ориентацию. Периодические кампании в американских масс-
медиа, в ходе которых Китай пытаются изобразить в качестве будущей
сверхдержавы, грядущего соперника и источника главной угрозы для Америки, не
привели к серьезному давлению со стороны Конгресса или общественности, с тем
чтобы заставить США занять более враждебную позицию по отношению к Китаю.
Никто не призывает к срочному перевооружению Японии, как это было в отно-
шении Западной Германии в 1950-е годы — в опасное десятилетие «холодной
войны».
Сами японцы демонстрируют глубокое понимание озабоченности Китая и,
вероятно, будут по-прежнему держаться в тени, даже продолжая неуклонно
укреплять свои военные возможности. Их военные усилия, похоже, продиктованы
не страстным стремлением японской нации обрести независимую военную мощь, а
во многом осмотрительностью и нежеланием оказаться совершенно беззащитными
в случае внезапного отказа США от своих обязательств. В конечном счете Япония
скорее руководствуется целью иметь надежный запасной вариант, чем замышляет
неожиданный разрыв союзнических отношений.
На самом деле то, что демократические ценности и ярко выраженная
антимилитаристская этика глубоко укоренились в мышлении японцев, делает
большую честь японскому народу и его политической элите. Ведущиеся сейчас в
Японии дискуссии о масштабах и
