Россия (24%), что заставляет предположить, что на опрошенных
сильно повлияло состояние официальных отношений между правительствами этих
стран и США. Обзор также выявил, что «американское общественное мнение резко
расходится с мировым в оценке роли США в мире и глобальных результатов
действий США».
18 Согласно опросам, проведенным для Всемирного экономического форума
компанией «Environics International Ltd.» в 24 странах в период между октябрем и
декабрем 2001 года, соотношение между теми, кто считал, что антиглобалисты
действуют в их интересах против тех, кто был с этим не согласен, составило,
соответственно: в Турции — 73 и 8%, в Индии — 60 и 34%, во Франции — 54 и 35%, в
Италии — 41 и 49%, в США — 39 и 52%, в Южной Корее — 35 и 65%, в Японии — 24 и
50%.
lv Критики вопрошают: «Можно ли позволить узкой правящей элите, тайно
заседающей вне поля зрения общественности, устанавливать правила,
определяющие будущее людей?.. Главным свойством жизнеспособной демократии
является отчетность… Так не может быть, когда управленческие решения
принимаются в иностранных
227
корпорациях, директора которых живут за тысячи миль и, более того, перед
которыми стоит задача обеспечения максимальной прибыли акционеров». См.:
Alternatives in Economic Globalization: A Better World is Possible / Ed. John Cavanagh
et al. — San Francisco: Berrett-Koehler, 2002. — P. 4, 57.
-° Это, например, может означать создание более действенной системы
поощрений, которая побуждала бы американские фармацевтические компании
поставлять свои лекарства дешевле туда, где в этом есть потребность, или создание
более эффективной системы перераспределения продовольствия так, чтобы
направить излишки западного продовольствия в страны, испытывающие в нем
наибольшую необходимость, и в то же время осуществлять дополнительные
инвестиции с целью создания и развития их собственной производственной базы.
Кроме того, это может включать такие менее бросающиеся в глаза меры, как
создание неких структурных буферных звеньев в основных международных
учреждениях, особенно в финансовых, например в МВФ, которые создавали бы
определенный зазор между процессом принятия решений и точками приложения
неофициального давления со стороны США, изолируя таким образом эти
учреждения от чрезмерного влияния американских внутриполитических интересов
и позволяя им более последовательно действовать в направлениях, приносящих
глобальную пользу.
21 Nader R. in preface to Wallach L. and Sfoza M. Whose Trade Organization?
Corporate Globalization and the Erosion of Democracy. — Washington DC: Public Citizen
Foundation, 1999. — P. x.
22 К регионам, в которых ожидается наибольший прирост населения к 2025 и
2050 годам, относятся: Йемен, оккупированные палестинские территории, Оман,
Афганистан, Саудовская Аравия, Бутан, Пакистан, Иордания, Ирак и Камбоджа.
См.: United Nations, Population Division, Department of Economic and Social Affairs //
World Population Prospects: 2000 Revision. — 2001. — Febr.
23 Central Intelligence Agency // Long Term Demographic Trends: Reshaping the
Political Landscape. — 2001. — July. — P. 36.
24 Поистине первопроходческое исследование в области возникающей
реальности последствий глобального старения было проведено группой
исследователей Центра стратегических и международных исследований (ЦСМИ)
во главе с доктором Полом Хьюиттом. Аннотацию работы см. в отчете ЦСМИ
(«Meeting the Challenge of Global Aging». — 2002. — March), на котором основывается
вышеприведенная дискуссия.
25 Growing Global Migration and Its Implications for the United States // Central
Intelligence Agency. — 2001. — 23 March. Некоторой компенсацией этих потерь
служит то, что часть заработка этих людей возвращается в их страны и помогает
экономике.
26 По оценкам Организации экономического сотрудничества и развития,
соотношение доли работающего населения к тем, кто старше 65 лет, составляющее
в 2000 году в странах Евросоюза и в Японии 5:1, к 2015 году уменьшится до 3:1.
228
27 В 1950 году США вместе с четырьмя другими развитыми странами
занимали 4-е место среди 12 стран мира с наибольшей численностью населения, в
2000 году США вместе с тремя другими развитыми странами уже занимали 3-е
место в той же группе. К 2050 году они все еще могут быть на 3-м месте, но
остальные места в первой группе уже не будут занимать развитые страны.
28 Существующие оценки потребностей имеют широкий разброс. Согласно
вышеупомянутому докладу ЦРУ от марта 2001 года, Японии для поддержания
нынешнего соотношения работающих и иждивенцев придется в течение
нескольких лет подряд принимать ежегодно по 3,2 миллиона мигрантов, а, по
оценке журнала «Economist» (2002. -31 Oct.), только для поддержания численности
трудоспособного населения на нынешнем уровне Японии потребуется 5 миллионов
мигрантов в год, Германии — 6 миллионов и Италии — 6,5 миллионов, что,
очевидно, является совершенно неосуществимым. Но в более осторожном анализе
Кеннета Превитта (Demography, Diversity, and Democracy // The Brookings Review. —
2002. — Winter. — P. 6) делается вывод, что «для поддержания стабильного уровня
трудоспособного населения Италии… потребуется ежегодно 370 тысяч новых
мигрантов, а Германии чуть меньше полумиллиона».
Дилеммы гегемонистской демократии
Сегодня Америка — это одновременно и ведущая мировая держава, и
демократическое государство. Такое уникальное сочетание позволяет задаться
вопросом: как сочетается экспорт американской массовой демократии с ее квази-
имперской ответственностью; может ли американская демократическая система
правления стать ориентиром для меняющегося мира, который сегодня намного
сложнее, чем это имело место в период биполярного противостояния; и насколько
внутренняя американская демократия совместима с ролью державы-гегемона, как
бы тщательно это ни маскировалось демократической риторикой.
Гегемония может защищать и даже развивать демократию, но она также
может стать и угрозой для нее. Американская мощь сыграла решающую роль в
нанесении поражения Советскому Союзу и остается определяющим фактором в
плане как обеспечения национальной безопасности США, так и поддержания
стабильности в мире. Гегемонистская держава может способствовать рас-
пространению демократии за рубежом, если только это делается при уважении
прав и чаяний других и не дискредитируется лицемерным и демагогическим
использованием демократических лозунгов. Однако гегемония может создать
угрозу демократии в своей собственной стране, если она в своих претензиях,
определяемых новой уязвимостью, перейдет границу, отделяющую разумные
требования национальной безопасности от фантасмагорий, порожденных
возникшими в обществе паническими настроениями.
В конечном счете именно сбалансированное сочетание американской
демократии и американской гегемонии
229
230
дает человечеству наилучший шанс избежать изнурительной глобальной
борьбы. Признание того факта, что демократия является основным компонентом
американского мирового господства, позволяет поставить несколько вопросов.
Каково политическое значение совершенно очевидной глобальной
привлекательности американской массовой культуры? Какое влияние оказывает
происходящий процесс преобразования США в мультикультурное общество на
целостность американского стратегического видения? Какой риск для
американской внутренней демократии несет осуществление внешней
гегемонистской роли Америки?
Америка и глобальный культурный соблазн
Термин «культурная революция» возник на фоне большой-
человеческой^Трагедии, вызванной чудовищным политическим преступлением:
жестокой попыткой Мао Цзэдуна перевернуть политические структуры коммуни-
стического Китая с целью возрождения жизненных сил коммунистической
революции, которые, по его представлениям, пошли на убыль. Взбудоражив
молодежь и направив ее против правящей элиты и ее образа жизни, против
исторических и культурных традиций самого Китая, стареющий диктатор надеялся
разжечь пожар перманентной революции.
Социальное влияние Америки на мир в чем-то сродни феномену
«культурной революции», но оно более привлекательно и не связано с насилием, а
оказываемое им воздействие более стойко в плане долгосрочных интересов и в
силу этого обладает большим преобразующим потенциалом. Вдохновляемая
Америкой глобальная культурная революция не преследует политических целей и
не строится на демагогии, но она изменяет социальную мораль, культурные
ценности, личные вкусы, сексуальное поведение и материальные запросы
молодого населения почти всего мира. Это молодое поколение, особенно его
городская часть, все в большей степени характеризуется унификацией интересов,
способов развлечений и
231
приобретательских инстинктов. Материальные возможности, доступные 2,7
миллиарда молодых людей в возрасте от 10 до 34 лет, существенно различаются от
одной страны к другой, отражая неравномерность уровня жизни. Но существует
весьма примечательное единство вкусов в отношении модных компактных дисков,
американских фильмов и телевизионных сериалов, магнетической при-
влекательности рок-музыки, распространения цифровых игр, во всеобщем
проникновении джинсов и влиянии на местные традиции американской массовой
культуры. В результате может произойти смешение местных особенностей с
универсальными культурными ценностями, а связь последних с Америкой является
вполне очевидной.
В основе необычайной привлекательности американской массовой культуры
лежит американская демократия, придающая особое значение социальному
эгалитаризму, сочетающемуся с неограниченными возможностями для
самореализации и личного обогащения. Стремление к личному богатству —
сильнейший социальный импульс в американской жизни и основа американского
мифа. Однако наряду с ним существует и истинная эгалитарная этика,
превозносящая индивидуума как главную единицу общества, поощряющая
индивидуальное творчество и конструктивное соперничество. Она предоставляет
каждому равные возможности для личного успеха или (о чем чаще всего
предпочитают умалчивать) для поражения. Число неудачников неизбежно
превышает число добившихся успеха, но именно последних пропаганда попу-
ляризирует, фокусируя индивидуальные мечты многих миллионов на заманчивой
Америке.
Движимая этой притягательной силой Америка стала «внеплановым» и
политически неуправляемым средством культурного соблазна, который
просачивается, захватывает, меняет поведение и, в конечном счете, духовную
жизнь все более значительной части человечества. Буквально ни один континент,
ни одна страна (за исключением, может быть, Северной Кореи) не защищены от
непреодолимого проникновения многопланового и мощного воздействия этого
образа жизни.
232
Даже на пике «холодной войны», когда советская система все еще
находилась в тисках сталинизма, иностранцам было ясно, что «железный занавес»
не может оградить советскую молодежь от «пагубного» и «разлагающего»
западного (и особенно американского) влияния. КГБ было легче изолировать
советскую интеллигенцию от иностранной доктринальной «заразы», чем заставить
комсомольцев не носить джинсы или отбить вкус к джазу и помешать им
расспрашивать иностранцев о последних увлечениях американцев. А когда Советы
ослабили контроль, подражание всему запрещенному, иностранному стало
массовым явлением.
Сегодня в условиях распространения глобальной связи и отсутствия
убедительной альтернативной идеологии осуществлять идеологический контроль
стало гораздо труднее. Сейчас массовой культуре могут сопротивляться только
страны с глубоко традиционной культурой, большинство населения коТорых
проживает в сельских общинах. Фактически единственным эффективным способом
противодействия новым культурным соблазнам является историческая отсталость
и самоизоляция. В остальном даже такие гордящиеся своей культурой и
национальными традициями страны, как Франция1 или Япония, не могут
изолировать себя или отвлечь свою молодежь от заманчивых новых увлечений и
всяких модных «штучек», которые в конечном счете, даже если не всегда явно,
несут на себе клеймо «Сделано в США». Это притяжение стало частью
виртуальной реальности, смутно ассоциируемой с Америкой, одновременно
близкой и далекой.
Подобная ситуация не является результатом какого-то политического
замысла. Она — динамичный продукт открытой, предприимчивой и
высококонкурентной американской демократической системы. В этой системе
гарантией успеха почти в любой сфере является новаторство, включая те сферы
деятельности, которые в совокупности создают массовую культуру. В результате
мы имеем глобальное доминирование США в области кино, популярной музыки,
Интернете, узнаваемости брэндов, массовых гастрономических привычках, в
языке, в сфере высшего образования и менеджменте, короче говоря,
233
в том, что ученые называют «мягкой властью» американской гегемонии.
Исторически беспрецедентный масштаб американского культурного
превосходства не имеет себе равных. Не видно соперников и на горизонте.
Наоборот, американское культурное доминирование только усиливается по мере
того, как мир урбанизируется, усиливаются глобальные связи человечества и более
отсталые районы сокращаются в размерах. Это так же справедливо в отношении
Лагоса, как и Шанхая.
По-видимому, самое явное и ощутимое глобальное воздействие
американская массовая культура оказывает через фильмы и телевизионные
сериалы. Голливуд стал не только глобальным символом промышленности, кото-
рая в XX веке превратилась в самый важный источник развлечений (так же, как и
культурного влияния); фильмы американского производства наиболее популярны в
прокате и дают наибольшую финансовую отдачу. Американские фильмы приносят
до 80% от всего сбора мирового кинематографа. Даже во Франции американские
фильмы составляют от 30 до 40% проката и дают до 60% кассового сбора. В Китае
первоначальный импорт ограниченного количества голливудских фильмов
обернулся таким мгновенным кассовым успехом, что заставил правительство
отказаться от попыток собственного производства «политически корректных», а по
сути пропагандистских фильмов. То же самое можно сказать о влиянии
американских телевизионных сериалов, некоторые из них («Даллас» и «Пляж»)
уже
