и

возможности проведения политики исходя из узкого понимания национальных

интересов Соединенных Штатов. Америка находится в эпицентре культурного

водоворота, созданного ею самою, и ее безопасность зависит от того, сможет ли

она успокоить эту бурю. Америка может извлечь политическую выгоду из своего

распространяющегося по всему миру культурного влияния только в том случае,

если она будет придавать больше значения растущему пониманию общности

глобальных интересов.

241

Множественность культур и стратегическая сплоченность

Стратегическая сплоченность общества является необходимым условием для

эффективного проведения внешней политики любого демократического государ-

ства. Диктатура может проводить внешнюю политику на основе сплоченности

элиты и твердого личного руководства в высшем эшелоне. Демократия, однако,

должна выработать консенсус не только в направлении сверху вниз, но и давать

общее, принципиальное, почти на уровне инстинкта представление о

национальных интересах электорату, который не особенно склонен следить за

тонкостями и сложностями происходящих в мире событий. Восприятие электората

отражает его прочно укоренившиеся инстинкты, общие симпатии и антипатии и, в

случае Америки, весьма примечательный опыт ориентированной в будущее

ассимиляции. Эта основополагающая стратегическая сплоченность по большей

части находится как бы в состоянии спячки, но ее можно активизировать и даже

манипулировать ею в периоды кризиса.

Трудно сказать, удастся ли сохранять эту стратегическую сплоченность по

мере того, как утверждающаяся в глобальном масштабе и искушающая всех

Америка превратится в мультикультурное общество, в котором

самоидентификация граждан будет напрямую связана с их этническим

происхождением, а внешнеполитические проблемы, относящиеся к их конкретной

самоидентификации, приобретут больший вес. В этих условиях определение

национальных интересов и осуществление глобального лидерства может сильно

осложниться. Грядущий парадокс заключается в том, что по мере того как Америка

все в большей степени превращается в альтернативный дом для каждого (реальный

или виртуальный), проведение внешней политики может стать все более за-

труднительным, поскольку она начнет испытывать на себе влияние специфических

этнических интересов. Если это действительно произойдет, то, несмотря на

всемирную популярность Америки, ее внешняя политика не сможет

242

последовательно отражать интересы всеобщего блага на глобальном уровне.

Трансформация американской национальной сути на протяжении

прошедших двух столетий следовала определенной траектории: от единства к

разнообразию в единстве и снова к разнообразию. По данным первой переписи

населения в Америке, проведенной в 1790 году, преобладающее белое население

составляло 80% от общей численности (остальную часть составляли африканские

рабы и «туземные» американцы — все лишенные гражданских прав), а сегмент

белых на 87% состоял из англосаксов и на 13% из немцев. Таким образом, Америка

была типичным национальным государством, социально сплоченным

историческими и языковыми связями, а также самопровозглашенным

первопроходчеством и надеждой на реализацию огромных возможностей

завтрашнего дня.

Но даже тогда ее лидеры — вполне оправданно — заботились о том, что

«каждый гражданин должен гордиться тем, что он американец, и действовать

исходя из понимания важности этого свойства и сознания того, что теперь мы

являемся самостоятельной нацией, достоинство которой будет унижено или даже

вообще уничтожено, если мы будем выступать под знаменами каких-то других

стран… Мы должны быть настороже в отношении интриг со стороны любых

других зарубежных государств, которые будут пытаться вмешиваться (тайно или

открыто) в наши внутренние дела»5. То, что Джордж Вашингтон намеревался

использовать эти слова в своем прощальном обращении (в конечном счете он этого

не сделал), наводит на мысль: он остро ощущал, что некоторые отцы-основатели не

только сохраняли связи с зарубежными странами, но в какой-то мере были

благорасположены к иностранному влиянию.

Большую часть следующего века молодая Америка, оставаясь в основном

однородной нацией, состоявшей из белых англосаксонских протестантов (WASP),

приобретала и расширяла свою территорию, защищенная от серьезного внешнего

вмешательства двумя океанами. В политическом и культурном плане тон задавала

самонадеянная элита с ярко выраженным чувством своей идентичности.

243

Следует отметить, что внутренняя структура нации существенно изменялась,

хотя внешне это было не очень заметно. К 1850 году католики (главным образом из

Ирландии) стали самой крупной христианской общиной. В конце века в их ряды

влилось значительное количество итальянских иммигрантов, а в начале

следующего — растущее число поляков. Пришедшая одновременно волна немцев,

евреев, представителей Скандинавских стран и православных христиан в целом

«разбавляла» этническую и религиозную однородность ранней Америки, пре-

образуя ее в некий трансъевропейский сплав с социальной элитой, сохранявшей

прежний налет белого англосаксонского протестантизма. В соответствии с теорией

так называемого «плавильного тигля», чтобы стать настоящим американцем,

лучше всего было сменить имя и влиться в ряды белых англосаксонских

протестантов.

И только в XX веке этот «налет» поистерся, состав элиты стал отражать

новое этническое многообразие, и давние табу были преодолены. Первая попытка

в 1928 году избрать президентом США католика провалилась в силу явной

предубежденности, но вторая — в 1960 году — увенчалась успехом. В 1930-е годы

евреи уже входили в состав президентского кабинета, но первоначально они

стремились не акцентировать свое еврейское происхождение6. Однако во второй

половине XX века фактическое социальное признание нового разнообразия

Америки отразилось в назначении в конце 1960-х годов еврейского беженца

немецкого происхождения на пост советника президента по национальной

безопасности, а затем — госсекретаря, за которым в середине 1970-х годов

последовало назначение нового советника по национальной безопасности, аме-

риканца польского происхождения (с труднопроизносимым не англосаксонским

именем)*. Еще спустя два десятилетия конец постыдного отстранения афроамери-

канцев от полноценного участия в американской жизни -запоздало

инициированный революцией в сфере гражданских прав 1960-х годов — был

ознаменован еще более

* Добавим, что последний, к тому же, родился еще в Советском Союзе, в г.

Харькове, правда, в семье польского дипломата. — Прим. пер.

244

драматическим назначением двух афроамериканцев на посты,

соответственно, госсекретаря и советника по национальной безопасности

президента США.

Новое американское разнообразие в единстве все еще оставалось по своему

происхождению трансъевропейским. Примерно с середины XIX по середину XX

века подавляющее большинство иммигрантов прибывало в Америку из Европы. Их

относительная доля сокращалась медленно: в начале указанного периода

соотношение было 9 из 10, а примерно к 1950 году оно стало 3 из 4. Две мировые

войны по-разному отразились на отдельных европейских компонентах постоянно

расширяющейся американской мозаики. Конфликт с имперской Германией в

период Первой мировой войны побуждал постоянно растущее число американцев

немецкого происхождения демонстративно становиться англосаксами и

протестантами. В то же время поляки и другие славяне открыто выражали свою

заинтересованность, особенно после знаменитых «четырнадцати пунктов»

Вильсона, в приобретении их родными странами политической независимости.

Противоборство с державами «оси» в период Второй мировой войны (и

возникновение как ее следствия еврейского государства) стимулировало у

американских евреев стремление отождествлять себя с интересами Израиля, в то

время как итальянские и японские иммигранты старались подчеркивать отсутствие

у них каких-либо политических связей с прежней родиной.

Однако с середины XX века американская мозаика, идущая на смену

«плавильному тиглю» как сути американского опыта, стала выходить за

свойственные ей ранее европейские рамки. Новая американская мозаика — муль-

тикультурная этническая смесь, представители которой одновременно сохраняют

свою обособленность, более напористы и отражают как никогда ранее

разнообразную глобальную палитру. Революция в сфере гражданских прав

положила конец игнорированию и дискриминации афроамериканцев, в то время

как иммиграция перестала быть преимущественно европейским явлением. По дан-

ным переписи 2000 года, каждые 3 из 4 иностранных уроженцев, проживающих в

США, происходят из Латинской

245

Америки и Азии, и это соотношение растет. Америка становится

микрокосмом мира.

Эти перемены в Америке не просто отражают беспрецедентное разнообразие

так называемых «меньшинств»; на каком-то этапе возникает вопрос: может ли

конкретное расовое или этническое меньшинство занять в Америке

господствующее положение? Население США в настоящее время насчитывает 285

миллионов, из которых 37 миллионов латинского происхождения, около 37

миллионов афроамериканцев, 11 миллионов выходцев из Азии, более 3 миллионов

американских индейцев, гавайцев и жителей Аляски. Европейская составляющая

общей массы американского населения резко сокращается, в то время как

латиноамериканские и азиатские составляющие, для которых характерны более

высокий уровень рождаемости и иммиграции, растут. Вскоре Калифорния станет

первым штатом, в котором не будет преобладающего расового большинства.

Еще более важным с политической точки зрения является пробуждение

самосознания и, как следствие этого, рост политической активности этнических

групп, проявляющих особый интерес к конкретным аспектам внешней политики.

Группы особых политических интересов являются естественной реальностью

демократического плюрализма, такие же свои интересы имеют бизнес, профсоюзы

и другие профессиональные группы. Тем не менее возрастание роли этнических

приоритетов как главного фактора влияния на внешнюю политику может на каком-

то этапе серьезно осложнить ее, особенно если это будет сопровождаться общим

«разжижением» американского самосознания и приведет к изменению процесса

политизации возникающей новой мультикультурной американской мозаики.

За последнее столетие этнические лобби проявили себя различными

способами. Чаще всего они используют потенциал своего электората в целом по

стране (например, центральноевропейцы проживают главным образом на Северо-

Востоке и Среднем Западе) или концентрацию своих земляков в некоторых

ключевых регионах (евреи -в Нью-Йорке, кубинцы — во Флориде). Кроме того, они

246

проявляют готовность финансировать близкие им политические движения

(армяне, греки и евреи). Во время Второй мировой войны американцы польского

происхождения проявили настолько глубокую озабоченность судьбой своей

исторической родины, что президент Рузвельт вынужден был объяснить Сталину,

что Америка не сможет поддержать советские планы в отношении Польши, пока не

пройдут президентские выборы 1944 года. Аналогичным образом президент

Клинтон выбрал Детройт, город с большим польским населением, чтобы объявить

в 1996 году о расширении НАТО в Центральной Европе.

В широком смысле сегодня наиболее активными, влиятельными и богатыми

этническими лобби с внешнеполитическими приоритетами являются: еврейское,

кубинское, греческое и армянское. Каждое дает почувствовать свое присутствие в

вопросах внешней политики, будь то арабо-израильский конфликт, эмбарго

кастровской Кубы, статус Кипра или запретна оказание помощи Азербайджану.

Среди других этнических групп существенный избирательный потенциал имеют

центральноевропейцы, но им недостает организационной сплоченности и

серьезных финансовых ресурсов. В будущем к этим лобби может присоединиться

находящееся в процессе формирования испаноговорящее (главным образом

мексиканское), а также лобби темнокожих американцев, испытывающих все

большую тревогу по поводу Африки, и, возможно, даже выходящие на

политическую арену иранское, китайское и индийское (индуистское) лобби, так же

как и религиозное мусульманское.

В недалеком будущем эти и другие этнические группы, возможно, будут

играть все возрастающую роль в формировании американской внешней политики

на тех направлениях, которые имеют для них большое значение. И хотя у

американцев азиатского происхождения есть определенные достижения в области

социального развития, в политическом плане они остаются относительно

пассивными. Пока они более склонны, как в свое время немцы, японцы и

итальянцы, лишь подчеркивать свой американизм как способ преодоления

социального недоверия в отношении степени их ассимиляции. По данным

247

исследования, проведенного в апреле 2002 года журналом «Ньюсуик», около

‘/3 опрошенных подозревают, что американцы китайского происхождения более

лояльны к Китаю, чем к Америке, а 23% признались, что им было бы неловко

голосовать за кандидата на пост президента США из числа американцев азиатского

происхождения (более высокая степень предубежденности, чем в отношении

кандидата-еврея). Но со временем, вполне вероятно, американцы азиатского

происхождения будут все более определенно высказываться по вопросам,

имеющим отношение к роли США в Азии.

Весьма значительной этнической общиной, которая вскоре даст о себе знать

в вопросе формирования мульти-культурной американской внешней политики,

является испаноговорящая, особенно ее мексиканская составляющая. Более 10

миллионов живущих в США уроженцев Мексики составляют самую большую

иммигрантскую группу, у нее есть четкая географическая база и растущее чувство

осознания своей политической силы. Преимущественно мексиканская

испаноязычная фракция в Конгрессе США и ее калифорнийский эквивалент уже

провозгласили: «Проблемы латиноамериканцев — проблемы Америки». Они

поддерживают мультикультурность и даже двуязычие. Если американо-

мексиканские отношения осложнятся, то американцы мексиканского

происхождения могут стать главным и весьма заинтересованным участником

внутри- и внешнеполитического диалога.

Аналогичным образом, афроамериканская община в США может стать более

напористой в том, что касается политики США в Африке. Первый американский

темнокожий госсекретарь открыто связал себя с целым рядом гуманитарных

проблем, которые угрожают миллионам африканцев,