которого две полные октавы в голосе да еще две ноты наверху!.. Леночка! Можно объясниться?
Е л е н а. Объяснитесь.
Ш е р в и н с к и й. Лена! Вот все кончилось… Николка выздоравливает… Петлюру выгоняют… Я дебютировал… Теперь начинается новая жизнь. Больше томиться нам невозможно. Он не приедет. Его отрезали, Лена! Я не плохой, ей-Богу!.. Я не плохой. Ты посмотри на себя. Ты одна. Ты чахнешь…
Е л е н а. Ты исправишься?
Ш е р в и н с к и й. А от чего мне, Леночка, исправляться?
Е л е н а. Леонид, я стану вашей женой, если вы изменитесь. И прежде всего перестанете лгать!
Ш е р в и н с к и й. Неужели я такой лгун, Леночка?
Е л е н а. Вы не лгун, а Бог тебя знает, какой-то пустой, как орех… Что такое?! Государя императора в портьере видел. И прослезился… И ничего подобного не было. Эта длинная – меццо-сопрано, а оказывается, она – просто продавщица в кофейне Семадени…
Ш е р в и н с к и й. Леночка, она очень недолго служила, пока без ангажемента была.
Е л е н а. У нее, кажется, был ангажемент!
Ш е р в и н с к и й. Лена! Клянусь памятью покойной мамы, а также и папы – у нас ничего не было. Я ведь сирота.
Е л е н а. Мне все равно. Мне неинтересны ваши грязные тайны. Важно другое: чтобы ты перестал хвастать и лгать. Единственный раз сказал правду, когда говорил про портсигар, и то никто не поверил, доказательство пришлось предъявлять. Фу!.. Срам… Срам…
Ш е р в и н с к и й. Про портсигар я именно все наврал. Гетман мне его не дарил, не обнимал и не прослезился. Просто он его на столе забыл, а я его спрятал.
Е л е н а. Стащил со стола?
Ш е р в и н с к и й. Спрятал. Это историческая ценность.
Е л е н а. Боже мой, этого еще недоставало! Дайте его сюда! (Отбирает портсигар и прячет.)
Ш е р в и н с к и й. Леночка, папиросы там – мои.
Е л е н а. Счастлив ваш Бог, что вы догадались мне об этом сказать. А если бы я сама узнала?..
Ш е р в и н с к и й. А как бы вы узнали?
Е л е н а. Дикарь!
Ш е р в и н с к и й. Вовсе нет. Леночка, я страшно изменился. Сам себя не узнаю, честное слово! Катастрофа на меня подействовала или смерть Алеши… Я теперь иной. А материально ты не беспокойся, Ленуша, я ведь – ого-го… Сегодня на дебюте спел, а директор мне говорит: «Вы, говорит, Леонид Юрьевич, изумительные надежды подаете. Вам бы, говорит, надо ехать в Москву, в Большой театр…» Подошел ко мне, обнял меня и…
Е л е н а. И что?
Ш е р в и н с к и й. И ничего… Пошел по коридору…
Е л е н а. Неисправим!
Ш е р в и н с к и й. Лена!
Е л е н а. Что ж мы будем делать с Тальбергом?
Ш е р в и н с к и й. Развод. Развод. Ты адрес его знаешь? Телеграмму ему и письмо о том, что все кончено! Кончено!
Е л е н а. Ну хорошо! Скучно мне и одиноко. Тоскливо. Хорошо! Я согласна!
Ш е р в и н с к и й. Ты победил, Галилеянин! Лена! (Поет.) И будешь ты царицей ми-и-и-ра… «Соль» чистое! (Указывает на портрет Тальберга.) Я требую выбросить его вон! Я его видеть не могу!
Е л е н а. Ого, какой тон!
Ш е р в и н с к и й (ласково). Я его, Леночка, видеть не могу. (Выламывает портрет из рамы и бросает его в камин.) Крыса! И совесть моя чиста и спокойна!
Е л е н а. Тебе жабо очень пойдет… Красив ты, что говорить!..
Ш е р в и н с к и й. Мы не пропадем…
Е л е н а. О, за тебя-то я не боюсь!.. Ты не пропадешь!
Ш е р в и н с к и й. Лена, идем к тебе… Я спою, ты проаккомпанируешь… Ведь мы два месяца не виделись. Все на людях да на людях.
Е л е н а. Да ведь придут сейчас.
Ш е р в и н с к и й. А мы тогда вернемся обратно.
Уходят, закрывают дверь. Слышен рояль. Шервинский великолепным голосом поет эпиталаму из «Нерона».
Н и к о л к а (входит, в черной шапочке, на костылях. Бледен и слаб. В студенческой тужурке). А!.. Репетируют! (Видит раму портрета.) А!.. Вышибли. Понимаю… Я давно догадывался. (Ложится на диван.)
Л а р и о с и к (появляется в передней). Николаша! Встал? Один? Подожди, сейчас подушку тебе принесу. (Приносит подушку Николке.)
Н и к о л к а. Не беспокойся, Ларион, не нужно. Спасибо. Видно, Ларион, я так калекой и останусь.
Л а р и о с и к. Ну что ты, что ты, Николаша, как тебе не стыдно!
Н и к о л к а. Слушай, Ларион, что их-то еще нету?
Л а р и о с и к. Нет еще, но скоро будут. Ты знаешь, иду сейчас по улице – обозы, обозы, и на них эти, с хвостами. Видно, здорово поколотили их большевики.
Н и к о л к а. Так им и надо!
Л а р и о с и к. Но тем не менее я водочки достал! Единственный раз в жизни мне повезло! Думал, ни за что не достану. Такой уж я человек! Погода была великолепная, когда я выходил. Небо ясно, звезды блещут, пушки не стреляют… Все обстоит в природе благополучно. Но стоит мне показаться на улице – обязательно пойдет снег. И действительно, вышел – и мокрый снег лепит в самое лицо. Но бутылочку достал!.. Пусть знает Мышлаевский, на что я способен. Два раза упал, затылком трахнулся, но бутылку держал в руках.
Г о л о с Ш е р в и н с к о г о. «Ты любовь благословляешь…»
Н и к о л к а. Смотри, видишь?.. Потрясающая новость! Елена расходится с мужем. Она за Шервинского выйдет.
Л а р и о с и к (роняет бутылку). Уже?
Н и к о л к а. Э, Лариосик, э-э!.. Что ты, Ларион, что ты?.. А-а… понимаю! Тоже врезался?
Л а р и о с и к. Никол, когда речь идет о Елене Васильевне, такие слова, как врезался, неуместны. Понял? Она золотая!
Н и к о л к а. Рыжая она, Ларион, рыжая. Прямо несчастье. Оттого всем и нравится, что рыжая. Как кто увидит, сейчас букеты начинает таскать. Так что у нас все время в квартире букеты, как веники, стояли. А Тальберг злился. Ну, ты осколки собирай, а то сейчас Мышлаевский явится, он тебя убьет.
Л а р и о с и к. Ты ему не говори. (Собирает осколки.)
Звонок, Лариосик впускает М ы ш л а е в с к о г о и С т у д з и н с к о г о. Оба в штатском.
М ы ш л а е в с к и й. Красные разбили Петлюру! Войска Петлюры город оставляют!
С т у д з и н с к и й. Да-да! Красные уже в Слободке. Через полчаса будут здесь.
М ы ш л а е в с к и й. Завтра, таким образом, здесь получится советская республика… Позвольте, водкой пахнет! Кто пил водку раньше времени? Сознавайтесь. Что ж это делается в этом богоспасаемом доме?!.. Вы водкой полы моете?!.. Я знаю, чья это работа! Что ты все бьешь?! Что ты все бьешь! Это в полном смысле слова золотые руки! К чему ни притронется – бац, осколки! Ну если уж у тебя такой зуд – бей сервизы!
Л а р и о с и к. Какое ты имеешь право делать мне замечания! Я не желаю!
М ы ш л а е в с к и й. Что это на меня все кричат? Скоро бить начнут! Впрочем, я сегодня добрый почему-то. Мир, Ларион, я на тебя не сержусь.
Н и к о л к а. А почему стрельбы нет?
М ы ш л а е в с к и й. Тихо, вежливо идут. И без всякого боя!
Л а р и о с и к. А главное, удивительнее всего, что все радуются, даже буржуи недорезанные. До того всем Петлюра надоел!
Н и к о л к а. Интересно, как большевики выглядят?
М ы ш л а е в с к и й. Увидишь, увидишь.
Л а р и о с и к. Капитан, ваше мнение?
С т у д з и н с к и й. Не знаю, ничего не понимаю теперь. Лучше всего нам подняться и уйти вслед за Петлюрой. Как мы, белогвардейцы, уживемся с большевиками, не представляю себе!
М ы ш л а е в с к и й. Куда за Петлюрой?
С т у д з и н с к и й. Пристроиться к какому-нибудь обозу и уйти в Галицию.
М ы ш л а е в с к и й. А потом куда?
С т у д з и н с к и й. А там на Дон, к Деникину, и биться с большевиками.
М ы ш л а е в с к и й. Опять, значит, к генералам под команду? Это очень остроумный план. Жаль, что лежит Алешка в земле, а то бы он много интересного мог рассказать про генералов. Но жаль, успокоился командир.
С т у д з и н с к и й. Не терзай мою душу, не вспоминай.
М ы ш л а е в с к и й. Нет, позвольте, его нет, позвольте, я поговорю… Опять в армию, опять биться?.. И прослезился?.. Спасибо, спасибо, я уже смеялся. В особенности когда Алешку повидал в анатомическом театре.
Николка заплакал.
Л а р и о с и к. Николаша, Николаша, что ты, погоди!
М ы ш л а е в с к и й. Довольно! Я воюю с девятьсот четырнадцатого года. За что? За отечество? А это отечество, когда бросили меня на позор?!.. И я опять иди к
