не повела.
6. VII. 35. Grasse.
Бетховен говорил, что достиг мастерства тогда, когда перестал вкладывать в сонату содержание десяти сонат.
Вчера были в Ницце – я, Рощин, Марга и Г. Мы с Р. съездили еще в М. Карло. Жара, поразит, прекрасно.
Без конца длится страшно тяжелое для меня время.
15. VIII. 35. Grasse.
Вчера Cannes, купанье в новой купальне,- все англичане,- тучи, ветер. В кафе встретил их. Выпил 2 рюмки коньяку. В Грассе купил Тавель и еще 1/4 коньяку. За обедом 1/2 б. вина, хлебнул еще коньяку, после обеда был очень говорлив, но не чувствовал себя во хмелю, лег полежать- и заснул. Проспал одетый до 4 утра, пил кофе и опять заснул до 10. Состояние странное, гибельное, но спокойное.
Так вот и умру когда-н.- заснув,- делаю над собой нечто непостижимое.
Успенье – весь день этот грасский звон колоколов – как на Пасху. […]
Вчера был у Веры Маан (доктор). Ужасные мысли о ней. Если буду жив, вдруг могу остаться совсем один в мире.
Позавчера, в лунную ночь, М. устроила в саду скандал В.
У нас уже дней 5 Каллаш.
1936
22. IV. 36. Grasse.
Был в Cannes, взял билет в Париж на пятницу (нынче среда), в 10 ч. 37 утра (поезд Пульман). Шел по набержн., вдруг остановился: «Да к чему же вся эта непрерывная, двухлетняя мука? все равно ничему не поможешь! К черту, распрямись, забудь и не думай!» А как не думать? «Счастья, здоровья, много лет прожить и меня любить!» Все боль, нежность. Особенно когда слушаешь радио, что-нибудь прекрасное. […]
23. IV. 36.
Заснул вчера около двух часов ночи, нынче проснулся около 8. Живу не по годам. Надо опомниться. Иначе год, два- и старость.
Когда-то в этот день- 10 апр. 1907 г. уехал с В. в Палестину, соединил с нею свою жизнь.
26. IV. 36. Париж.
Приехал позавчера (в пятницу) в половине одиннадцатого. Тотчас наделал глупостей: тотчас поехал на вечер Бальмонта. Но вечер уже кончился – с rue Las-Cases помчался в cafe Murat, потом в Les Fontaines, 2 больших рюмки мару, ужасная ночь.
Вчера серо, яркая молодая зелень и свинцовый тон неба – мрачное впечатление.
Вечером дома. Потом Rotond de la’Muette, Цетлины, Алданов188 и Керенский со своей австралийкой (не первой молодости, в хороших мехах, еврейка, кажется).
Нынче дождь. Безнадежная тоска, грусть. Верно, пора сдаваться.
Выборы. Блюм.189
8. V. 36. Grasse.
Вернулся из Парижа позавчера.
В Польше читать мне не разрешили: «Просили писатели других держав»,очевидно, русские, советские,- «мы не разрешили, так что разрешить Бунину было бы не куртуазно».
О чувстве божественного – ночь, звезды, ходил в саду.
9. V. 36. Grasse.
Весь день дождь. Убираю вещи – м. б., из Грасса, благодаря Блюму, придется бежать.
Дай Б. не сглазить – эти дни спокойнее. М. б., потому, что в Париже принимал 2 недели Pankrinol-Elexir.
Она в Берлине.
Чудовищно провел 2 года! И разорился от этой страшной и гадкой жизни.
Радио, джазы, фокстроты. Оч. мучит. Вспоминаю то ужасное время в J. les-Pins, балы в Париже,- как она шла под них. Под радио все хочется простить.
10. V. 36.
Заснул в 3, проснулся в 8. Дождь.
Да, что я наделал за эти 2 года. […] агенты, которые вечно будут получать с меня проценты, отдача Собрания Сочин. бесплатно – был вполне сумасшедший. С денег ни копейки доходу… И впереди старость, выход в тираж. […]
7. VI. 36. Grasse.
Главное – тяжкое чувство обиды, подлого оскорбления-и собственного постыдного поведения. Собственно, уже два года болен душевно,-душевнобольной. […]
Вчера Блюм начал свое правление. Забастовки, захваты заводов. […]
14. VI. 36. Grasse.
[…] Был в Ницце-«День рус. культуру». Постыдное убожество. Когда уезжал (поехал на Cannes), за казино (в Ницце) огромная толпа… Все честь честью, как у нас когда-то – плакаты, красные флаги, митинги.
В Grass’e тоже «праздник». Над нашим «Бельведером», на городской площадке, тоже толпа, мальчишки, бляди, молодые хулиганы, «Марсельеза», и «Интернационал», на бархатных красных флагах (один из которых держали мальчик и девочка лет по 6, по 7) – серп и молот. […]
Надо серьезно думать бежать отсюда. […]
Видел в Ницце Зайцевых.190 […] – грустные, подавленные тем, что происходит в Париже.
Душевно чувствую себя особенно тяжело. Все одно к одному!
1. VII. 36. Grasse.
Все занят «Освобождением Толстого».
Ночь с 7 на 8. VII.
Изумительные белые облака над садом и из-за гор. Луна в озере барашков.
16. VIII. 36.
Иногда страшно ясно сознание: до чего я пал! Чуть ни каждый шаг был глупостью, унижением! И все время полное безделие, безволие – чудовищно бездарное существование!
1 XII. Париж.
Светлая погода. И опять – решение жить здоровее, достойнее. […]
1937
19. VIII. 37. Венеция.
Вчера приехал сюда в 5 ч. вечера с Rome Express. Еду в Югославию. Остановился в Hotel Britania.
Нынче был на Лидо. Огромно, гадко, скучно. Обедал у Бауэра.
Лунная ночь, 9 часов – всюду музыкально бьют часы на башнях. […]
1938
‹б. д.›
«Труднее этого заработка – чтениями – кажется, ничего нет.
Вагоны, отели, встречи, банкеты – и чтения – актерская игра, среди кулис, уходящих к чертовой матери вверх, откуда несет холодным сквозняком. […]
После чтения был банкет. Множество речей,- искренно восторженных и необыкновенных по неумеренности похвал: кажется, вполне убежден, что я по крайней мере Шекспир…»]
5. XI. 38. Beausoleil.
Лун. ночь. Великолепие неб. [есной] синевы, объемлющей своей куполообразностью, глубиной и высотой все – горы, море, город внизу. И таинств., темно мерцающая над самой Собачьей Горой звезда (вправо от нас).
1939
17. VII. 39.
Вчера с Маркюсами, Верой и Лялей осмотр виллы и Cannet-La Palmeraie. Нынче еду с Г. и М. в Juan-les-Pins смотреть другие виллы.
21 июля записал на клочке ночью: «Еще летают лючиоли». […]
1940
1940 г. Villa Jeannette, Grasse, a- m.
1. III.
Вчера ездил в Ниццу. Как всегда, грусть – солнце, море, множество как бы праздничного народа – и ни души знакомой, нужной.
Не застал Цакни,191 оставил ему записку, что буду в понед. в 2 1/2 ч. […]
Нынче послал открытку-avion Гребенщикову,192 чтобы написал в америк. газетах о писательской нужде в эмиграции. […]
Погода как будто на весну, но все холодный ветер. Финнам плохо.
6.III.40
[…] Нынче холодно, с утра было серо, туман, крупа, шел с полчаса снег. А вчера, гуляя с Верой ночью по саду, услыхал первую лягушку – думал, начинается, значит, весна.
Прочел книжечку (изд. Суворина) гр. Соллогуба – Аптекарша, Метель, Неоконченные повести. Довольно ловко все, но ненужно. Герои и героини, как всегда писали прежде, умирают от несч. любви.
Хорошо для рассказа, донской казак Харулин.
Хорошо бы написать рассказ, действие которого в Бахчисарае. Татарин Осламбей. Татары говорят: «тютюн ичмен!» т. е. надо «попить дыму» (покурить). Еще: «шишлык» (а не шашлык; шиш по-татарски вертел, палочка). Хорош Бахчисарай.
Овцы Божья стада.
Темно-желтая бабочка в черных узорах на крыльях. Задние крылья – с длинными черными косицами. (Все это нынче ночью почему-то приходило в голову.) […]
11.III.40.
[…] Все еще оч. холодно-всю зиму мучение-одна из причин, почему только лежу и читаю.
Переговоры о мире Сталина и финнов. Ужас! (…]
Читаю «Отеч. Зап.» за 84-й год. Там стихи Мережковского, столь опытные, что, верно, было ему тогда не меньше 20 лет, и стихи Надсона: «Горячо наше солнце безоблачным днем» – одни из немногих, которые мне нравились когда-то семнадцатилетнему – и теперь до чего-то чудесного воскресили всего меня той поры. Называется «В глуши». Вижу и чувствую эту «глушь» соверш. так же, как тогда – в той же картине (и теперь такой же поэтической, несмотря на то, что это Надсон). […]
14.I1I.40.
Вчера страшная весть – финны сдались – согласились на тяжкий и позорный мир. Даже ночью, сквозь сон, все мучился, что-то во сне думал, выдумывал.
Первый почти летний день. Ночью туман, слышны были лягушки.
Позавчера обварил себе правую руку кипятком. Горит, вспухла. […]
Кончил перечитывание двух рассказов Тургенева. Мастерство изумительное, но в общем читал равнодушно – исключение некот. страницы. Кое-что (почти все, вернее) читал как новое – так забывается Тургенев. Одно «Полесье» почти все по-настоящему прекрасно. Почти во всех рассказах,- да, кажется, даже во всех,редкое богатство совершенно своих, удивительных по меткости определений чувств и мыслей, лиц и предметов.
17. III. 40.
[…] Перечитал «Что такое искусство»-Толст[ого]. Скучно,- кроме нескольких страниц,- неубедительно. Давно не читал, думал, что лучше. Привел сотни определений того, что такое красота и что такое искусство,- сколько прочел, какой труд проделал! – все эти определения, действительно, гроша настоящего не стоят, но сам не сказал ничего путного.
29. III. 40.
Лежу, читаю, порой смотрю в солнечн. окна и думаю,- о том своем я, которое живет и сознает себя уже лет 60- и это я думает, что лет через 5, много 10, его не будет. И не будет оно ничего видеть и думать. Странно!
30.III.40. Суббота.
Приехал из Ниццы Цакни. Почти весь день очень светлый, но холодный. Ужасная весна. Неск. дней тому назад дня два лил ледяной дождь. […]
Стал присаживаться к письм. столу.
В Париж я уехал 29 янв., вернулся в Grasse в субботу 16-го февраля.
За последние дни просмотрел за год «Отеч. Записки» (1883 г.) […] Гаршин, если бы не погиб, стал бы замечательным писателем.
1.IV.40.
Цакни ночевал 2 ночи, уехал нынче утром, когда я еще спал.
Все еще холодно, но так же светло.
Нынче послал в Париж заказным declaration своих доходов (которых нет надо выдумывать, чтобы не подумали, что вру. И показал 14000).
Прочел роман Ясинского193 «Старый друг». Скучно. Женщина, как всегда у него, написана не плохо.
3. IV. 40.
На вид из окон дни все светоносное,- кажется, что уже лето. Но еще прохладно.
Вчера Марга пела у маркизы. Человек 30 народу. […] Мы туда и назад с англичанкой Херст из имения возле Маганьоска. На обратн. пути Оля194 пела и кричала всю дорогу, не умолкая. Я вел себя глупо – рюмка виски и три джину в баре у маркизы. […] Нельзя пить. […]
Переписываю дневниковые клочки предыдущих лет. Многое рву и жгу. […]
4.1 V.40.
[…] Купил 2 рубашки и белый картуз в Old England. Давно знакомый приказчик уже совсем не тот, что когда-то – потолстел, слегка поседел. На глазах меняются, гибнут люди. А Лантельмы! Марсель толстый мужчина, а давно ли был мальчиком! Старик же прямо страшен, ногти, пальцы уже совсем гробовые. Весь как во сне, но когда садится за кассу, видно, что счастлив получать и сдавать сдачу. Думает ли, что вот-вот отвезут его страшный труп на кладбище в St. Jacques?
5.IV.40.
Ночью мистраль. Есть и днем. За Эстерелем (да и Э.) горы бархатно-синие. Расчистил воздух.
Думаю, что «Фальш. Купон» возник, м. б., у Толстого в связи с когда-то прочтенным им рассказом Даля «Серенькая» (так назывались бумажки в 50 рубл.). […]
