которая делается без телесного труда, это выродок, а не молитва[110].

— Геронда, я не могу долго стоять на ногах, когда молюсь по чёткам, вскоре после начала встаю на колени и молюсь стоя на коленях.

— Сначала делай трудное, а когда устанешь — простое. Если не можешь стоять на ногах — становись на колени. Если не можешь стоять на коленях — сядь. А если и сидя не можешь, тогда молись лёжа. Главное, чтобы ум твой был с Богом. Это говорит и авва Исаак[111].

— Геронда, почему отцы говорят, что когда занимаешься молитвой, нужно сидеть на скамеечке?

— Потому что имеется в виду, что ты прочитала правило, исполнила все поклоны и т. д., устала, села ненадолго и творишь молитву, чтобы потом и дальше могла молиться. Потом, на службах и на послушании ты достаточно времени проводишь стоя, а это утомляет. Если и в келье снова будешь стоять на ногах и молиться, то изнеможешь от усталости. Поэтому садись ненадолго и твори молитву. Но отцы совсем не подразумевают того, что, чтобы творить молитву, нужно сидеть. Сидеть и молиться, если можешь стоять, мне не кажется, что это правильным, это тра–ля–ля, даже если тебе кажется, что ощущаешь некоторую сладость. Старец Арсений Пещерник[112] говорил: «Когда я творю молитву стоя, чувствую сильное благоухание. Когда творю молитву сидя — слабое».

— Геронда, когда я делаю поклоны или молюсь по чёткам стоя, то ум легче сосредотачивается, то есть физическое усилие помогает мне сосредоточиться.

— Ум направляется на дело, которым занимаешься. Как, например, когда у тебя что?то болит, ум направляется на боль, потому что боль его притягивает; так и когда творишь поклоны, ум устремляется туда. Но опять же, если бы твой ум был полностью устремлён ко Христу, то ты бы не помнила даже, сколько поклонов сделала.

Покаяние — самый верный путь к молитве

— Геронда, святой Игнатий Брянчанинов говорит, что молитву надо произносить медленно и медленно творить поклоны[113].

— Каждый святой говорит о молитве так, как он сам в ней подвизался. Поэтому часто и об умной молитве есть неоднозначные мнения. Святые отцы находились в постоянном общении с Богом и могли со своим опытом богообщения молиться правильно, следуя тому образу молитвы, который им приносил наибольшую пользу. Но если я стараюсь следовать тому, что пишут отцы, как, например, преклонение головы на грудь, удержание дыхания и т. д., только для того, чтобы ощутить наслаждение, радость или по гордости, чтобы стать святым отцом, тогда не могу преуспеть.

— Геронда, полезны ли разные книги, которые говорят об умной молитве?

— Полезны тому, у кого есть смирение. Но гордым, тем, кто ставит цель в такой?то промежуток времени прийти в духовную меру, стать святым отцом, они не полезны. Раз пришли ко мне в каливу одни люди и говорят: «Мы пришли, чтобы ты научил нас молитве, потому что ты из тех, кто владеет умной молитвой». — «Вычеркните меня из вашего списка, — говорю им. — Ничего другого я не делаю, как только прошу милости Божией».

— Геронда, некоторые практические приёмы, о которых говорят отцы, неполезны?

— Всё это вспомогательные средства для сосредоточения ума и помогают только, если человек поставит впереди смирение, покаяние, сокрушение. Если же я возьму скамейку, склоню голову на грудь и скажу, что стану творить молитву столько раз, сколько говорит Странник[114], и не потружусь перед тем в покаянии, тогда застряну на внешнем и делание моё будет внешним. В лучшем случае просто приобрету внешнюю привычку произносить молитву. Но если сначала стану возделывать смирение, покаяние и затем возьму кое?что из того, о чём пишут отцы, чтобы воспользоваться этим как вспомогательным средством, тогда получу пользу. Кто таким образом приступает к деланию молитвы, тот не может впасть в прелесть, а другой способ может привести к прелести.

— Геронда, может человек стяжать молитву, не читая святых отцов[115] и не следуя определённым методам?

— Конечно, может, если просто и со смирением творит молитву. Потому что некоторые копаются в методах и на них застревают, не продвигаясь дальше. То есть метод для них становится целью, в то время как метод есть просто вспомогательное средство.

— Геронда, скажите, что такое погружение в молитву[116]?

— Сладостное погружение? Человек не должен приступать к молитве, имея это целью.

— Да, геронда, не должен, но что, какой подвиг должен этому предшествовать?

— Главное, чтобы не было корысти, чтобы было благородство, жертвенность.

Самый надёжный путь — это возделывать молитву благородным образом. То есть думать о великих благодеяниях Божиих и о собственной неблагодарности перед Богом. Тогда душа сама смиренно угнетается любочестием и с болью просит милости Божией. Так постоянно возрастает нужда в милости Божией, молитва становится сердечной, постепенно приносит в душу сначала сладость божественного утешения, а потом божественную радость и веселие.

ГЛАВА 3 Делание ума

— Геронда, святой Григорий Палама пишет, что добродетели, поскольку родственны добродетелям Божиим, делают человека способным к принятию Бога, но не соединяют его с Ним. Молитва же осуществляет соединение с Богом[117]. Что он имеет в виду?

— Здесь святитель говорит о чистой молитве.

— Геронда, что такое чистая молитва?

— Когда есть духовное благородство, жертвенность, человек становится родственным Богу, имеет связь с Ним, и ум его постоянно находится в Боге. Тогда, даже если он не молится, молится. Вся жизнь его — молитва. Он не думает ни о чём другом: что бы он ни делал — ум его всегда в Боге. Как ребёнок, не имеющий отца, у которого есть одна только мать, и обстоятельства так сложились, что ему пришлось на какое?то время быть вдали от неё: что бы он ни делал, где бы ни находился, ум его постоянно с мамой. Так и человек, который является изгнанником на земле, вдали от своего Отца Бога: когда он достигает такого состояния, ум его постоянно в Боге, его Отце. Вот что такое чистая молитва.

— Геронда, как очищается ум?

— Чтобы ум очистился, он должен быть постоянно в Боге, должен соединиться с Богом. Чтобы он соединился с Богом, требуется внимание, наблюдение за собой, непрестанная молитва. Когда ум соединится с Богом, тогда человек не думает ни о чём, кроме Бога; ум чист, потому что в него не входят помехи. Тогда человек из «по образу» становится «по подобию»[118]. Потому что иное дело когда только «по образу». Ум хорош, но когда мы имеем ум на другой частоте…

Великую силу ума, который двигается со скоростью, большей скорости света, нужно использовать и целиком направить к Богу, Творцу света. Если эта сила рассеяна, то как ум может иметь силу? И если ум человека не имеет силы, тогда человек остаётся с одним голым рассудком: работает рассудком — и из образа Божия обращается в интеллект, машину. «С некоторыми, опять же, происходит следующее: поскольку они не используют эту силу ума на высшее, её использует или, лучше сказать, ею пользуется враг для низшего, вначале для земного, а потом ещё ниже, для греха, с тем, чтобы ввергнуть в ад. Но когда уму удастся взойти на высоту, тогда он все вещи видит с высоты очами души, божественным оком, божественным просвещением. Всё это, к сожалению, я знаю только теоретически и буду стараться трудиться в этом направлении, даже если смерть застигнет меня в пути.

Духовное бодрствование

— Геронда, что такое трезвение?

— Трезвение — это твоё внимание в помыслах, в делах, в движениях. Когда один день следишь, наблюдаешь за собой и анализируешь своё поведение, поступки, тогда на следующий день будешь внимательнее, и так далее. Основа — внимание. Поэтому видишь, как святые отцы внимали себе! Почему их называют «трезвящимися»? Трезвящийся значит внимающий себе, внимательный. Они внимали себе и занимались внутренним деланием. Наблюдали за помыслами и пребывали в постоянном духовном бодрствовании.

— Геронда, авва Исаак говорит: «Делание дневное должно согласовываться с деланием ночным»[119]. Что он имеет в виду?

— Он имеет в виду, что как человек молится ночью и ум его пребывает в Боге, так и днём должен стараться не терять внимания, чтобы ум его не удалялся от Бога. Если днём не следить за собой, набирается много хлама, и попробуй потом от него избавиться! Непросто! Один невнимательный шаг, и сколько трудностей потом во врелля молитвы, когда стараешься сосредоточиться!

Внимание и наблюдение за собой имеют большое значение. Человек может молиться часами, но если он невнимателен и не следит за собой, не делает ничего. Но когда молитве сопутствует наблюдение за собой, тогда мы бьём в том направлении, откуда по нам чаще всего стреляет враг.

— Геронда, почему мой ум постоянно рассеян и я не могу его собрать?

— Все эти годы он был у тебя без узды, ты и теперь не можешь им управлять. Необходимо внимание, потому что ум в один момент может перенести тебя в рай, а в другой, если не будешь следить, — в ад. Насколько можешь, старайся сосредотачивать свой ум на мыслях благих, святых, которые освящают человека.

Собирание ума

— Геронда, мой ум бродит тут и там.

— Когда я был маленьким, ребята ловили воробьёв, привязывали их за лапку верёвкой и так забавлялись. Отпускали, воробьи взлетали — думали, бедные, что они на свободе, но потом клубок сматывали, и воробьи возвращались назад. Так и твой ум, может парить, но если моток со шнуром держит Христос, то куда ум денется — полетает и вернётся назад ко Христу.

— Геронда, стоит мне сосредоточиться на молитве, только отвлекусь, за доли секунды мой ум может оказаться в Америке. Как такое происходит?

— Сколько нужно денег, чтобы отсюда поехать в Америку и вернуться обратно? Можешь оплатить такую дорогу? А умом, видишь, мгновенно оказываешься там! Гляди, обуздывай ум, а то в конец разоришься, и придётся закрыть «артель»[120], ведь я?то не смогу оплатить твои долги. Произноси молитву с сердцем, смиренно, чтобы тангалашка не окрадывал тебя собеседованием с помыслами. Очень тебе в этом поможет размышление о смерти. Если подумаешь: «Бог дал мне это время, чтобы приготовиться, и потом призовёт меня к Себе», — то тут не устоит никакой помысел. Когда речь заходит о смерти, ум собирается и не разбегается непонятно куда, не уносится на край земли.

— Геронда, меня огорчает, что мой ум во время молитвы рассеивается.

— Я, когда мой ум отвлекается на разные вопросы, хотя мне и хочется, чтобы он постоянно пребывал с Богом, говорю: «Боже мой, что такому уму делать рядом с Тобой? Наглость с моей стороны хотеть, чтобы он пребывал с Тобой!» Одним смиренным помыслом привлекается благодать