выборы выиграл кандидат N, набравший 25% голосов проголосовавших».
В-четвёртых, важным признаком наличия народовластия, с моей точки зрения (и не только), является возможность снять того депутата, который не оправдал доверия избирателей. «За период с 1959 по 1989 г. было отозвано свыше 8 тыс. депутатов всех уровней, среди них из Верховного Совет СССР — 12 депутатов» (Сравнительное избирательное право: Учебное пособие. М.: НОРМА, 2003. — С.22). Сейчас в РФ у избирателей вообще нет права отзыва депутатов Государственной Думы, да и в «цивилизованных странах» — как часто это делается, даже если где и есть такой закон?
Не знаю, как считает читатель — а лично для меня подход к выборам и депутатам в СССР выглядит куда более логичным и справедливым.
Суть западного восприятия метко выразил Абу Шломо: «Сторонник демократии убежден, что способ принятия решения важнее качества принятого решения».
Думаю, на этом месте многие удивятся: но ведь если не будет соревновательности, то выбран может быть далеко не лучший кандидат! Что ж, разберём этот вопрос в предпоследней главе… Но неужели по прочтении уже имеющегося текста кто–то ещё реально придерживается верований, что при демократии выигрывает выборы действительно лучший кандидат?! Я имею в виду — для народа, а не в плане пронырливости и удобства для олигархии.
12. Функциональность
Итак, чего стоит тезис «без отсутствия соревновательной составляющей может победить не лучший кандидат?».
Ровным счётом ничего. Сами подумайте — а разве каждый раз побеждает самый лучший кандидат? Ладно, пусть так — слава сферическим эльфам в абсолютном вакууме! Но если даже на каждом участке победит самый–самый из списка, то всё равно будет некое множество избранных депутатов с разными способностями, различным отношением к работе и так далее. При этом на одном участке может быть, скажем, конкуренция между депутатами с, образно говоря, 80%, 85% и 90% эффективностью, а на других — соревнуются с показателями 30–50%, а то и 5–10%. В результате «на выходе» имеем набор депутатов вида 10–50–90, а вовсе не 80–85–90. И это — если не учитывать то, что уже после избрания депутат может измениться (и обычно люди меняются не в лучшую сторону).
Так что все рассуждения на тему «лучшести» кандидатов — это обычная либеральная мантра «слава священной животворящей конкуренции» (вспоминается серия «Футурамы», где выборы были из двух клонов). Всё просто: депутаты должны исполнять определённые обязанности, и выбранные индивиды должны с ними справляться. Если они будут справляться с ними очень хорошо — это замечательно, но вполне достаточно просто справляться. Важна не конкуренция между депутатами, а сотрудничество выбранных в плане исполнения своих функций. На примере из предыдущей главы: в СССР голосовали не за некую политическую программу или обещания кандидата — все они должны были выполнять социалистическую программу, — а оценивали способности кандидата: сможет справиться, по мнению избирателей, или же нет. Этого достаточно.
Вспомним известные эксперименты Стэнли Милгрема[27] (Йельский университет, 1963 г.) на тему подчинения. Они однозначно показали, что для организации работы требуется следующее:
1. Необходим руководитель, который всё время говорит, что делать, при этом он должен делать это лично.
2. Чем выше авторитет руководителя, тем эффективнее работа.
3. Недопустимо наличие кого–либо, кто имел бы право отдавать противоположные указания.
Из этого прямо следует, что при руководстве любой работой недопустимы «альтернативные руководители» — а именно ими по сути являются депутаты с другой политической программой. Даже слабый руководитель может справляться с работой, если ему не будет кто–либо противодействовать (случаи преднамеренного вредительства не рассматриваем), и даже сильный руководитель не сможет работать эффективно, если кто–либо со сравнимым авторитетом будет отдавать несовместимые распоряжения.
Демократы–либералы совершают тонкую, но критическую подмену: заявляют, что если нет свободы во время осуществления работы, то это — отсутствие демократии (TNX за тезис pvn123[28]).
На самом же деле эффективность работы обеспечивает иной подход: широчайшее и свободнейшее обсуждение проблемы при выработке решения, демократия на полную мощность и так далее… Но как только решение принято (желательно единогласно, как уже обсуждалось) — всё, демократия закончена и должен быть включен здравый тоталитаризм на время выполнения запланированного.
Конечно, это не значит, что с этого момента критика недопустима в принципе, но она должна либо идти в контексте улучшения работы, либо если будет обнаружена совсем уж серьёзная ошибка — на которую и надо указать. Демократическая же оппозиция функционирует отнюдь не по принципу «критикуя — предлагай», а именно что занимается критиканством, что существенно отличается от конструктивной критики. Таким образом, если демократия продолжает работать на этапе исполнения решений — то КПД снижается катастрофически.
Опять же вспоминаем опыт СССР: в отличие от представительской демократии с профессиональными политиками, заседающими в парламенте, советские депутаты работали там, где избирались, общаясь как с обычными избирателями, так и с исполкомами, профсоюзами, партийными организациями и т.д. Недостатков в СССР было много, но принимать антинародные законы в таких условиях затруднительно. А вот в западной модели демократии депутаты «профессионально» занимаются политикой — и народ выходит на улицы протестовать против антинародных законов, которые приняли ими же избранные политики…
Таким образом, нормальная, разумная демократия невозможна без механизма контроля депутатов и других выборных лиц. Сразу вспоминаются два произведения Р. Шекли.
«Обмен разумов»: «На Цельсии-5 высшее проявление культуры — дарить и принимать подарки. Отказаться от подарка немыслимо; такой поступок вызывает в любом цельсианине эмоцию, сравнимую разве что с земной боязнью кровосмешения. … И вот некий выборный чиновник получил от своих избирателей красивое кольцо в нос. В нем обязательно надо красоваться две недели. Великолепная была вещица, только с одним недостатком — она тикала. …
“Неужели они проделают со мной такое? – спрашивал себя Мардук. – Только из–за того, что я перепланировал старый, грязный жилой округ под предприятия тяжелой промышленности и вступил в соглашение с гильдией домовладельцев, обязавшись повысить квартирную плату на 320 процентов взамен их обещания в пятидесятилетний срок установить новые водопроводные трубы? Так ведь, боже правый, я никогда и не выдавал себя за совершенство”.
Кольцо весело тикало, отсчитывая секунды, щекоча нос и будоража душу. Мардуку вспомнились другие чиновники, которые головами поплатились, получив дары…».
«Билет на планету Транай»: «…в так называемой Гражданской приёмной. Это чисто транайское учреждение помещалось в небольшом здании на тихой боковой улочке.
Внутри Гудмэн увидал большую доску с именами нынешних государственных чиновников Траная и с указанием их постов. Рядом с каждой фамилией находилась кнопка. Дежурный объяснил, что граждане путём нажатия кнопки выражают своё неодобрение действиям того или иного чиновника. Нажатие автоматически регистрируется в Историческом зале и навсегда клеймит провинившегося. …
— Все государственные служащие, — объяснил Мелит, — носят медальон — символ власти, начинённый определённым количеством тессиума — взрывчатого вещества, о котором вы, возможно, слышали. Заряд контролируется по радио из Гражданской приёмной. Каждый гражданин имеет доступ в Приёмную, если желает выразить недовольство деятельностью правительства…
— Вы позволяете людям выражать своё недовольство, взрывая чиновников? — простонал испуганный Гудмэн.
— Единственный метод, который эффективен…».
Интересные методы, но не без недостатков, к практическому применению не пригодны: мало ли кто что подарит или спамить начнёт… А вот в Сингапуре есть опыт, который имеет смысл позаимствовать в плане борьбы с коррупцией. Причём Бюро занимается не только коррупцией чиновников, но и в частном секторе следит за недопущением взяток и откатов. А, главное, Закон о коррупции 1989 года позволяет конфисковывать имущество и денежные средства, происхождение подозреваемый не может объяснить, исходя из официального дохода. Недаром у многих либералов, заставших СССР, претензии не столько к КГБ, сколько к ОБХСС (если кто не в курсе, то Отдел борьбы с хищениями социалистической собственности).
Для того, чтобы демократия работала намного эффективнее, необходимо всего три условия:
1. Личная ответственность за принимаемые решения. Не «комиссия решила» и никто не виноват, если что — а «Иван Иваныч принял решение» и будет за него отвечать вплоть до отсидки и расстрела. Не нравится — не лезьте во власть. Права и обязанности должны быть сбалансированы.
2. Прозрачность доходов, трат и проч. Если идёшь во власть — то финансовая сторона должна быть прозрачной. Причём включая семью и исключая стандартную для Запада схему «лоббируете законы в нашу пользу, а как выйдете в отставку — получаете высокооплачиваемую синекуру в нашей корпорации». И за нарушения в этой области — очень суровая ответственность.
3. Политиканство полипартийности должно быть исключено (см. гл. VI). Должна быть единая идеология, одно общее направление развития.
13. Как надо: демократия для большинства
Что ж, вот и подошло к концу наше исследование демократии. Мы выяснили её антинаучность и ставку на манипулирование толпой, определили недопустимость использования соревновательной парадигмы при выборах и при исполнении решений, а также указали на принципиальное отличие русского менталитета от западного по отношению к данной теме. В принципе, «как выбирать» со стратегической точки зрения уже ясно, остальное — дело тактики. Скажем, понятно, что за головотяпство, приведшее к серьёзным негативным последствиям, ответственный должен понести адекватное наказание, но оно должно быть всё же поменьше, чем если обнаружится коррупционная составляющая, а выявленное лоббирование интересов других государств и транснациональных корпораций должно караться вплоть до применения высшей меры социальной защиты, но конкретику «за что сколько» (или, скажем, тонкости процедуры отзыва полномочий) обсуждать здесь, в обзорной статье, смысла нет.
В целом крайне рекомендую перечитать «Закон Паркинсона» — книга, несмотря на развесёлую форму подачи материала, раскрывает очень правильные феномены государственного (и не только) управления.
Главное — что все, кто будут избраны, работали бы на одно дело: развитие государства и нации во всех аспектах. Как этого достигнуть? Только при помощи соответствующей идеологии. Вредоносность многопартийности — и, следовательно, полиидеологичности, уже обсуждалась, но остаётся вопрос: так какой же должна быть Самая Правильная Идеология?
Подавляющее большинство тут же начнёт продвигать свою, любимую — и демократия тут же утратит шанс стать русской, откатившись обратно к западному соревновательному варианту. Да, я лично, будучи русским социалистом, могу подробно и убедительно доказать, что именно такая идеология оптимальна для русских и России. Но как бы я не был убедителен с точки зрения логики и фактологии — всё равно будет множество тех, кто убеждён, что он ещё более прав в своём «-изме». Просто потому, что зачастую чувство причастности к определённой идеологии — феномен более религиозного характера, чем рассудочной деятельности. И, соответственно, споры «чьё кунг–фу круче» — опять же ведут к западной модели…
Но выход есть. Вспомним евгенику и применим её к политической деятельности. Евгенику часто ругают, припоминая концепцию «белокурых бестий» (между прочим, её изобрели не немцы, а англичанин) — мол, надо всех стремиться сделать одного, «самого правильного», образца. По этому поводу писал ещё великий Фридрих Ницше. «Человеческое, слишком
