Я был испуган, это ведь объяснимо, не так ли?
— Не может быть, чтобы вы уничтожили документы подобного значения…
— Уничтожил, но я ведь говорил вам — на самом деле секрет элементарен. Вся карта у меня здесь, — и он тыкал пальцем себе в голову, и давился смехом, вспоминая школьный анекдот про немца, учившего итальянский язык по десять слов в день — «Фее слова стесь, у меня в джопе». — Вот уже больше десяти лет как эта тайна вся содержится здесь — он опять тыкал в голову, — в форме наваждения, и я страшусь даже и самой мысли о той безграничной власти, которая стала бы моею, если бы я решился принять наследство Тридцати шести невидимых. Теперь вы понимаете, почему я добился от «Гарамона» новых серий — «Изида без покрывал» и «История чародейства»? Я жду ответа от того, кто способен понять. — После чего, увлекаемый разыгрываемой ролью, издеваясь над разыгрываемым Алье, процитировал ему почти дословно фразы, которыми Арсен Люпен завораживает Ботреле в эпилоге «Полого шпиля»: «В некоторые минуты моя власть кружит мне голову. Я опьяняюсь силой и авторитетом».
— Ну-ну, мой любезный друг, — отвечал Алье. — А что, если вы опрометчиво уверовали в бредни безумца? Вы убеждены, что рукопись подлинная? Почему вы не доверяете моему опыту? Если бы вы знали, сколько подобных откровений мне приходилось изучать в моей жизни, и если в чем. я преуспел, то именно в доказательстве их несостоятельности. Мне хватило бы одного взгляда, чтоб уяснить, стоит ли вообще говорить об этой карте. Я смею тщеславиться некоторой квалификацией — небольшой, но все же, — именно в области традиционной картографии…
— Доктор Алье, — оборвал его Бельбо, — вы первый должны были бы напомнить мне, что секрет тайного общества, рассекреченный, не имеет смысла. Я промолчал столько лет, помолчу еще немного.
И он молчал. Алье в свою очередь, купился он на эту дешевку или нет, подходил к своему амплуа серьезно. Он привык иметь дело с непроницаемыми тайнами и, надо думать, проникся сознанием, что уста Бельбо не отверзнутся более — отныне и до скончания времен.
В эту минуту вошла Гудрун и сообщила, что совещание в Болонье намечается на среду на двенадцать.
— Вы можете выехать на Трансъевропейском экспрессе утром в среду, — добавила она.
— Обожаю этот экспресс, — сказал Алье. — Но предпочтительно заранее заказывать места. Особенно в нынешнюю пору года.
Бельбо ответил, что и в последнюю минуту можно всегда найти сидячее место, в крайнем случае в вагоне-ресторане, где подается еще и завтрак.
— Что ж, надеюсь, вам это удастся, — подвел итог Алье. — Болонья очень хороша. Хотя в июне там жарко…
— Я пробуду не больше трех часов. Еду по поводу книги об эпиграфике, у нас возникли проблемы с иллюстрациями… — После чего Бельбо выпустил последний снаряд. — Я ведь еду по работе, а не в отпуск. Но в отпуск я ухожу скоро, чтобы быть свободным в день летнего солнцестояния… Кто знает, вдруг я все-таки решусь… Но все, что сказано, должно остаться между нами. Я поделился с вами как с другом.
— О, молчать я умею, умею даже лучше, чем вы. В любом случае позвольте вас поблагодарить за откровенность. — И с этими словами Алье откланялся.
Бельбо после этой встречи пришел в благостное настроение. Налицо была полная победа его астральной нарративности над жалкостью и постыдностью подлунного мира.
На следующий день Алье позвонил по телефону.
— Простите меня, дорогой друг. Я хотел просить вас о небольшой любезности. Как вы знаете, я иногда занимаюсь старинными книгами — что-то приобретаю, что-то продаю. Нынче вечером прибывает из Парижа дюжина переплетенных томов, восемнадцатый век, книги довольно дорогие, и я их должен непременно доставить моему клиенту во Флоренции не позднее чем завтра. Я сам собирался отвезти их, но некоторые неотложные занятия задерживают меня в Милане и не позволяют уехать. Я подумал о следующем решении. Вы ведь завтра собирались в Болонью? Я приду к вашему поезду, примерно за десять минут, и передам вам небольшой чемоданчик, вы положите его в сетку над головой и спокойно выйдете в Болонье, ни о чем не думая. Может быть, подождете, пока все выйдут из купе, чтобы мы были уверены. — Во Флоренции мой клиент во время остановки войдет в вагон, заберет чемодан — и все в порядке. Конечно, не хотелось беспокоить вас… Но если вы можете оказать мне эту услугу, я вам буду благодарен всю жизнь.
— Ради бога, — отвечал Бельбо. — Только как ваш клиент во Флоренции узнает, куда я положил чемодан? — Как видите, я оказался предусмотрительнее вас и уже зарезервировал вам билет, место 45, вагон 8. Я заказал до самого Рима, поэтому ни в Болонье, ни во Флоренции на это место никто не сядет. Как видите, в компенсацию за неудобства, которые я вам причиняю, вы получаете и некоторое удобство: ехать на своем месте, без сюрпризов. Я не позволил себе выкупить билет, чтобы вы не думали, что я собираюсь рассчитываться за любезность таким неделикатным способом.
Что значит настоящий джентльмен, сказал себе Бельбо. Пришлет мне ящик марочных вин. Пить за его сволочное здоровье. Вчера я его испепелял, сегодня оказываю ему любезность. Что делать, отказать невозможно.
Во вторник утром Бельбо поехал на вокзал загодя, заплатил за билет и встретился с Алье у вагона номер 8, тот был с чемоданом, довольно тяжелым, но не громоздким.
Бельбо уложил его в сетку над креслом 45 и уселся у окна со своей стопкой газет. Главной новостью дня были похороны Берлингуэра. Через некоторое время в кресле рядом устроился какой-то бородач. Бельбо даже подумал, что уже его где-то видел (задним умом, пытаясь угадать где, ему пришло в голову — на друидическом празднике в Пьемонте, но уверен он не был). К отходу поезда купе наполнилось до отказа: все шесть мест.
Бельбо хотелось читать, но мешал господин с бородкой, лезший ко всем с разговорами. Начал он с жары и несовершенства системы кондиционирования, а также с наблюдения, что в июне непонятно, одеваться ли по-летнему или по-весеннему. Он пришел к выводу, что самое лучшее — это легкий пиджак, как у Бельбо, и спросил, английская ли это фирма. Бельбо отвечал, что действительно английская, «Берберри», и продолжил чтение. — Это лучшие вещи, — не унимался его сосед, — но ваш еще особенно хорош тем, что на нем нет золотых пуговиц, которые обычно пришивают на блейзеры. И позвольте мне заметить, что у вас удивительно удачно подобран цвет галстука, темно-красный, к этому пиджаку. — Бельбо поблагодарил и попытался читать. Господин с бородой продолжал выступать об основных принципах сочетаемости галстуков с костюмами, Бельбо читал. Я знаю, думал он про себя, что всем в купе мое поведение кажется хамским. Но я езжу в поездах не ради человеческих отношений. Их у меня чересчур много и на суше.
Тогда господин переменил тему. — Сколько вы газет читаете, и всех направлений. Наверное, вы связаны с юриспруденцией или с политикой. — Бельбо отвечал, что нет, он работает в издательстве, специализирующемся на книгах по арабской метафизике. Целью было — затерроризировать нападающего. Тот был очевидно затерроризирован.
После этого появился контролер. Он спросил, почему у Бельбо билет до Болоньи, а место зарезервировано до Рима. Бельбо сказал, что передумал ехать в Рим и едет в Болонью. — Как хорошо, — сказал господин с бородкой, — когда можно себе позволить менять намерения в последнюю секунду, не задумываясь, что позволяет и чего не позволяет ваш кошелек. Как я вам завидую. — Бельбо осклабился и отвернулся к окну. Теперь, сказал себе он, все купе на меня смотрит как на растратчика, возможно, предполагают, что я ограбил банк. В Болонье Бельбо поднялся и собрался выходить. — Смотрите не забудьте чемоданчик, — сказал его попутчик. — Нет, за ним зайдет один человек во Флоренции, — отвечал Бельбо. — Вот что, присмотрите за ним, пожалуйста, если можете. — Не беспокойтесь, — отвечал бородатый. — Можете на меня положиться.
Бельбо возвратился в Милан в тот же день вечером, поднялся к себе в квартиру с банкой консервированного мяса и пачкой крекеров, включил телевизор. Говорили, естественно, про Берлингуэра. То, другое известие проходило поэтому почти что под сурдинку, перед самым концом известий.
Утром этого дня на трансъевропейском экспрессе на отрезке Болонья-Флоренция, в вагоне 8, один пассажир выразил беспокойство насчет другого, сошедшего в Болонье, чей чемоданчик оставался в их купе в сетке. Действительно ли за чемоданом собирались зайти во Флоренции, не по этой ли схеме действуют обычно террористы?
Волнение скоро охватило остальных едущих в купе. В какой-то момент первый пассажир, с бородой, заявил, что у него не выдерживают нервы. Лучше совершить ошибку, чем погибнуть; пусть позовут начальника поезда. Начальник поезда остановил состав и известил железнодорожную полицию. Не знаю точно как разворачивались дальнейшие события, неподвижный поезд на горном перегоне, пассажиры, слоняющиеся вдоль путей, появление саперного взвода… Чемоданчик со всеми предосторожностями открыли и обнаружили там взрывное устройство, запрограммированное на время прибытия во Флоренцию. Мощности хватало на несколько десятков человек.
Полиции не удалось отыскать пассажира с бородкой. Может быть, он пересел в другой вагон и вышел во Флоренции, потому что не хотел, чтоб его славили во всех газетах. Публиковалось обращение к нему с просьбой помочь следствию.
Другие пассажиры великолепно помнили того человека, который подкинул чемодан. Он принадлежал к тому типу, который вызывает подозрения с первого взгляда. Одет он в синий английский пиджак без золотых пуговиц, с темно-красным галстуком. Старался вести себя скромно, отказывался поддержать разговор, видно было, что надеется проскочить незамеченным. Однако проговорился, что работает в газете, в журнале или в каком-то месте, которое имеет отношение (и тут мнения свидетелей расходились) к метану, физике или метемпсихозу. Но все твердо помнили, что в деле замешаны арабы.
Все квестуры и районные отделения полиции подняты по тревоге. Уже поступают первые сигналы с мест. Задержаны двое граждан Ливии в Болонье. Художник угрозыска создал фоторобот — он занимал теперь всю плоскость голубого экрана. Фоторобот не был похож на Бельбо, но Бельбо был похож на этот фоторобот.
Бельбо больше не задавал себе вопросов. Тип с чемоданчиком был именно он. Он позвонил по телефону Алье, но там не брали трубку.
Был уже поздний вечер, он не знал как ему выйти из квартиры, принял снотворное и лег спать. Следующий день начался с поисков Алье. Напрасно. Он спустился купить газеты. Слава богу, похороны занимали весь первый лист, и его физиономия находилась на внутренних страницах. Он отправился домой, подняв воротник, и только тут заметил, что на нем все тот же синий блейзер. Без бордового галстука, и на том спасибо.
Пытаясь разобраться во взаимосвязи происшедших фактов, он услышал телефон. Незнакомый голос,
