Баррио Готико. Надо выйти на какую-то улицу, очень широкую, ярко освещенную, и именно на этой улице, я с точностью помню, на правой стороне, в глубине глухого переулка стоит Театр.
Невозможно точно описать, что происходит в этом храме блаженства, несомненно что-то легкомысленное, веселое и вместе с тем подозрительное, как стриптиз (из-за этого я не решился навести более точные справки), и я знаю об этом достаточно, чтобы возбужденно думать о возвращении туда. Но напрасно: в окрестностях Чатам Роуд все улицы путаются.
Я просыпаюсь с сознанием того, что упустил важную для себя встречу. Не могу согласиться с тем, будто я не знаю, что же именно потерял.
Временами я вижу себя в большом деревенском доме. Он действительно велик, но я знаю, что в нем есть еще одно крыло, куда я никак не могу попасть — словно все входы в него замурованы. А в этом крыле множество комнат, которые я уже однажды видел, и невозможно, чтобы они привиделись мне в другом сне, а в этих комнатах старинная мебель и потемневшие гравюры, столики с изогнутыми ножками, на которых стоят вырезанные из картона театрики XIX века, диваны, покрытые большими расшитыми накидками, этажерки, полные книг. Все ежегодники «Иллюстрированного журнала путешествий и приключений на суше и на море», это неправда, что они совершенно истрепались, потому что их часто читали, и мама отдала их старьевщику. И я не могу понять, кто так запутал все эти коридоры и лестницы, ведь именно здесь, среди дорогих моему сердцу запахов старины, я хотел бы обустроить свое последнее пристанище.
Почему мне, как всем остальным, не снится выпускной экзамен?
65
Конструкция эта, высотой в шесть метров, была помещена в центре зала. Ее поверхность состояла из множества деревянных кубиков величиною с игральную кость, одни побольше, другие поменьше. Все они были сцеплены тонкими проволочками. На каждую из сторон кубиков было наклеено по кусочку бумаги, а на этих бумажках написаны были все слова их языка во всех временах, склонениях и спряжениях, но без всякого порядка… По его команде каждый ученик взялся за одну из железных рукояток, которые в количестве сорока были прикреплены к ребрам рамы, и когда они ее вдруг повернули, расположение слов совершенно изменилось. Тогда профессор приказал тридцати шести ученикам прочесть вполголоса образовавшиеся строки в том порядке, в каком они разместились на поверхности рамы; если случалось, что три или четыре слова, следовавших одно за другим, могли составить часть фразы, их диктовали остальным четырем ученикам…
Думаю, в своих рассуждениях на тему сна Бельбо еще раз вернулся к мысли об упущенной возможности и предназначении, которое заставляет его отказаться от Момента, даже если такой подвернется, поскольку он не может его использовать. Он положил начало Плану, ибо согласился с тем, что будет создавать себе иллюзорные моменты.
Я попросил его найти какой-то текст, он принялся рыться в стопках рукописей, нагроможденных на столе без всякого порядка и вне зависимости от их объемов и размеров. Наконец он нашел то, что искал, и когда попытался вытащить нужную папку из-под горы других рукописей, свалил их все на пол. Падая, папки раскрылись, а их содержимое разлетелось по сторонам.
— Разве нельзя было ее достать, сняв сначала верхнюю часть стопки? — заметил я.
Не стоило утруждать себя ответом, он всегда так поступал. И при этом неизменно отвечал:
— Ничего, вечером Гудрун соберет их. Необходимо, чтобы у нее в жизни было какое-то занятие, иначе она может деградировать как личность.
Однако на этот раз он натолкнулся на мою личную заинтересованность в сохранности материалов, ибо отныне я входил в число сотрудников издательства.
— Гудрун не сумеет разложить их в правильном порядке, она перепутает все рукописи.
— Диоталлеви не помнил бы себя от радости. Ведь из этого получатся совершенно иные книги, эклектичные, случайные. Это вполне соответствует логике сатанистов.
— Мы бы оказались в положении каббалистов. Целые тысячелетия, чтобы найти подходящую комбинацию. Для Гудрун вы просто отводите роль обезьяны, которая целую вечность стучит по клавишам печатной машинки. Единственная разница — время. В смысле эволюции мы ничего не выигрываем. А нет ли программы, по которой Абулафия мог бы сделать эту работу?
В этот момент появился Диоталлеви.
— Конечно, такая программа есть, — ответил Бельбо, — и теоретически она позволяет ввести до двух тысяч данных. Достаточно лишь сесть и написать такую программу. Допустим, речь идет о строках различных поэтических произведений. Программа спрашивает, какое количество строк должно иметь стихотворение, скажем десять, двадцать или сто. После этого программа проводит случайный выбор, а говоря проще, создает все новые комбинации, Даже если строк будет десять, можно получить тысячи и тысячи случайных произведений. Вчера вечером я ввел в программу строки вроде дрожат нахолоде липы, мои веки отяжелели, если бы аспедистра пожелала, жизнь тебедают, и так далее. И вот вам пару результатов.
Я не сплю ночами, играя на систре,
Если бы аспедистра пожелала…
Из сердца зари (о, сердце)
Если бы аспедистра пожелала…
Из сердца зари (о, сердце)
(если бы аспедистра пожелала…)
Дрожат на холоде липы,
Я не сплю ночами, играя на систре,
Смотрит зловеще удод.
Дрожат на холоде липы.
— Тут есть повторы, и мне пока не удается их избежать; похоже, это сильно усложняет программу. Но ведь повторы тоже имеют поэтическую ценность.
— Интересно, — подхватил Диоталлеви.
— Так, может быть, соединить меня с твоей машиной. А что, если я введу в нее всю Тору и потом попрошу — как это сказать? — произвести случайный выбор, сможет ли она стать как настоящая Темура и восстановить все строки Книги?
— Конечно, но только это вопрос времени. Ты сможешь получить результат через несколько веков.
Я предложил:
— А если ввести в нее несколько десятков предложений из произведений сатанистов, скажем о том, что тамплиеры бежали в Шотландию или что «Герметический Корпус» в 1460 году оказался во Флоренции, добавить к ним несколько связующих слов типа «очевидно, что…» или «таким образом, это доказывает, что…», и тогда мы сможем извлечь часть нужных нам сведений. Затем достаточно заполнить пропущенные места, а повторения истолковать как пророчества, внушение и напоминание. В самом худшем случае мы придумаем не опубликованный пока раздел истории магии.
— Гениально! — воскликнул Бельбо, — давайте займемся этим сейчас же!
— Нет, уже семь часов. Отложим до завтра.
— А я сделаю это сегодня же. Прошу вас только на минуту задержаться, нужно поднять с пола любую из двадцати страниц, и первая попавшаяся на глаза фраза станет нашей отправной точкой.
Я нагнулся и подобрал какой-то лист.
— «Иосиф Аримафейский перевез Грааль во Францию».
— Отлично, записано! Продолжайте.
— «Следуя традиции тамплиеров, Годфрид де Буйон основал в Иерусалиме Великое Аббатство на Сионе. Дебюсси был розенкрейцером».
— Простите, — прервал нас Диоталлеви, — но необходимо также ввести несколько нейтральных данных, например что коала живет в Австралии или что Папен изобрел скороварку.
— Или что Минни обручена с Микки, — подсказал я.
— Не будем преувеличивать.
— Наоборот, будем преувеличивать. Если допустить возможность того, что во Вселенной существует хотя бы одна отправная точка, которая не является знаком чего-то иного, мы сразу же выходим за рамки герметического мышления.
— Верно. Пусть будет Минни. И если позволите, я введу ключевые данные: «Тамплиеры всегда к этому причастны».
— Это само собой разумеется, — подтвердил Диоталлеви. Мы работали так минут десять, пока не заметили, что уже действительно поздно. Однако Бельбо заверил нас, что мы можем не переживать. Он сам закончит работу. Пришла Гудрун и сказала, что пора закрываться, однако Бельбо ответил ей, что останется поработать и попросил собрать разбросанные по полу страницы. Гудрун издала нечленораздельные звуки, которые могли равно принадлежать латинскому языку и языку черемисов, но при этом абсолютно определенно выражали при этом недовольство и возмущение, и в этом виделся знак родства всех без исключения языков, произошедших от единого Адамового корня. Однако она все же выполнила поручение.
Утром Бельбо весь сиял от счастья.
— Функционирует! — восклицая он. — Функционирует и дает небывалые результаты! Он протянул нам распечатанный файл.
Тамплиеры всегда к этому причастны
То, что следует ниже, неправда
Иисус был распят при Понтии Пилате
Мудрый Ормуз основал в Египте Орден Розенкрейцеров
В Провансе есть каббалисты
Чья свадьба была в Кане?
Минни невеста Микки
Из этого следует, что
Если
Друиды поклонялись черной Богородице
Значит
Для Симона Мага София — блудница из Тира
Чья свадьба была в Кане?
Меровинги считают себя королями по праву Божьему
Тамплиеры всегда к этому причастны
— Немного туманно, — заметил Диоталлеви.
— Ты не умеешь замечать связи между словами. И не придаешь должного значения вопросу, который повторяется здесь дважды: чья свадьба была в Кане? Повторение — это магический ключ. Естественно, я это дополнил, но посвященный имеет право дополнить истину. Вот моя версия: Иисус не был распят, и именно поэтому тамплиеры не признавали распятия. Легенда об Иосифе Аримафейском скрывает непреложную истину: не Грааль, а Иисус оказался во Франции у каббалистов из Прованса. Иисус — это метафора Царя Мира, истинного основателя Розового Креста. И с кем же прибыл Иисус? Со своей женой. Почему в Евангелии не сказано, чья свадьба произошла в Кане? Да потому, что это была свадьба Иисуса, свадьба, о которой лучше было умолчать из-за всем известной грешницы Марии Магдалины. Вот почему с тех пор все просвещенные умы, начиная с Симона Мага и заканчивая Постэлем, ищут первоисточник вечно женского начала в борделях. Из сказанного несколько выше следует, что Иисус — основатель королевской династии Франции.
66
Если наша гипотеза верна, Священный Грааль… это род и потомство Иисуса, «Истинная кровь», которую хранили тамплиеры… В то же время Священный Грааль должен был быть, в буквальном смысле, сосудом, в который собрана и в котором хранится кровь Иисуса. Иными словами, речь идет, несомненно, о лоне Магдалины.
— Но тебя никто не воспримет всерьез! — воскликнул Диоталлеви.
— Наоборот, он продаст несколько сот тысяч экземпляров, — расстроенно сказал я. — Данная история существует, она написана, но просто с небольшими изменениями. Я говорю о книге, посвященной тайне Грааля и секретам Рэн-ле-Шато. Вместо того чтобы читать исключительно рукописи, вам следовало бы также заглядывать в то, что публикуют другие издатели.
— Святые серафимы! — возмутился Диоталлеви. — Разве я не говорил? Эта машина способна рассказать лишь о том, что другим давным-давно известно. И, осознав всю свою безутешность, он ушел.
— Неправда, от нее все-таки есть польза — Бельбо был задет за живое. — Мне в голову пришла мысль, которая раньше посещала других. Ну и что? Это называется литературным полигенезом. Господин Гарамон сказал бы, что видит в здесь лишнее подтверждение тому, что я говорю правду. Этим господам пришлось размышлять не один год, а я решил всю проблему за один вечер.
— Присоединяюсь к вам, ибо игра стоит свеч. Однако полагаю, что по правилам в программу следовало бы ввести побольше данных, не связанных с сатанистами. Проблема состоит не в том, чтобы отыскать тайные связи между Дебюсси и тамплиерами, — этим занимаются абсолютно все. Проблема
