было чем-то неслыханно новым и не вело к созданию прочных полити ческих образований.
Примером может служить общественный строй саксов до завоевания Саксонии Карлом Великим. Здесь варварское общество достигло, по-видимому, того предела, дальше которого его развитие — по одним лишь внутренним причинам — не идет. Деление племени на знать (эделингов), свободных (фрилингов) и зависимых (литов) застыло, крайне обостряясь и принимая чуть ли не характер каст; достаточно напомнить, что вергельд эделинга в 12 раз превышал вергельд фрилинга. Роль знати в общественном строе саксов была исключительно велика, нобили даже выступают в «Саксонской Правде» в качестве основных носителей правовых норм (в то время как во всех других «варварских Правдах» таковыми являются рядо вые свободные). Многие фрилинга, подобно литам, находились под патронатом нобилей и других свободных. Тем не менее в господствующий класс знать не превратилась. Перед нами — традиционная социальная структура застойного характера. Формирование классов феодального об щества началось и быстро пошло в Саксонии лишь после франкского заво евания, которое нанесло этой архаической, зашедшей в тупик структуре сокрушительный удар 15 .
293
Генезис феодализма начинается у варваров только после расселения их на завоеванной территории Империи. Здесь они очутились в новых для себя условиях. Они оказались в положении завоевателей и должны были организовать свое господство над населением занятых ими стран. В про цессе переселений и размещения на новых территориях старая племенная основа общественного строя варваров была подорвана, ее сменил террито риальный строй. По обеим этим причинам стало неизбежным возникновение государства. Ярчайшим показателем краха традиционного строя жизни варваров явилась относительно быстрая их христианизация. На против, те племена, которые не переселялись целиком на новые террито рии (саксы, скандинавы, славяне), долгое время сохраняли старую социа льную структуру и противились христианизации, приняв ее лишь несколь ко веков спустя.
Что касается римско-германского синтеза, то нужно признать: воздей ствие античного наследия на Европу происходило во все возрастающем объеме на протяжении всего средневековья. Можно даже сказать, что ев ропейская цивилизация средних веков в немалой мере явилась продуктом приобщения варваров к античности. Освоение античного наследия про должалось и в эпоху Возрождения, и в эпоху классицизма. Но как раз в на чальный период средневековья этот синтез, по-видимому, был не более, а менее значительным и мощным, чем в последующие периоды. Дело за ключалось не столько в нем, сколько в крахе традиционной системы соци альных отношений варваров при столкновении с новыми требованиями, которые предъявила к ней жизнь в новых материальных, политических и культурных условиях.
Выходом из этого кризиса варварского общества на романизованной почве и явилась феодализация. На протяжении нескольких столетий, сле дующих после падения Римской империи и расселения в ней варваров, в Европе возникает новая социальная система, характеризующаяся господством рыцарства и духовенства над зависимым крестьянством.
Именно в этой связи приобретает значение вопрос о причинах превращения основной массы варваров, расселявшихся на территории Западной Европы, из свободных в зависимых. В нашей научной и учебной литерату ре 16 распространено мнение об утрате крестьянами земельной собственно сти и переходе ее в распоряжение церковных и светских господ; разорив шиеся крестьяне были принуждены закрепощаться, вступать в зависи мость от богатых и знатных. Однако даже если бы мы согласились с тем, что аллод со временем стал «товаром», объектом свободного отчуждения, то и тогда мы констатировали бы в лучшем случае лишь возможность его утраты крестьянином. Этим еще далеко не решается вопрос о причинах ре ализации такой возможности.
В литературе обычно подчеркивается экономическая неустойчивость крестьянского хозяйства, сильно страдавшего от стихийных бедствий (не урожаев, падежа скота и т.п.), от нехватки рабочей силы и инвентаря, от сокращения размеров земельных наделов. Но ведь от этих неблагоприят ных явлений крестьяне не были застрахованы в любую историческую эпоху, — страдали они от них и после того, как переходили под власть феода лов, — тем не менее перечисленные отрицательные факторы, которые,
294
если судить по литературе, порождали разорение широкой массы свобод ного крестьянства, странным образом не имели столь же губительных по следствий для держателей, сидевших на землях крупных собственников.
Указывают и на другие причины утраты независимости свободными об щинниками: насилия, чинимые магнатами, всячески злоупотреблявшими властью с целью подчинить себе крестьян. Нельзя недооценивать важности этого фактора. Однако вряд ли насилие могло служить определяющим моментом в процессе феодализации. Оно ускоряло исторический процесс, на чавшийся по каким-то другим причинам, но не определяло его.
К указанным факторам разорения крестьянства обычно прибавляют еще опустошения сельской местности в результате непрекращавшихся войн и усобиц. Наконец, упоминают непосильные штрафы, ложившиеся со времени распада родовых связей на отдельных лиц. Известно, однако, что война разоряла крестьян на протяжении всего средневековья и поэто му не может быть отнесена к числу специфических явлений, присущих именно периоду становления феодализма. Что же касается штрафов, то вряд ли можно предположить столь значительное распространение пре ступности, чтобы судебные наказания могли существенно повлиять на экономическое положение массы населения.
В совокупности все перечисленные явления, на первый взгляд, произ водят внушительное впечатление. О том, что они действительно имели место, свидетельствуют источники. В капитуляриях, формулах и грамотах сообщается о разорении мелких собственников, о притеснениях магнатов, злоупотреблениях знати и чиновников. Хроники красочно рисуют междо усобицы и войны, сопровождавшиеся разорением сельского населения. Может показаться, что под давлением этих факторов широкие слои крестьян разорялись или стояли перед перспективой разорения, вследствие чего и вынуждены были отдаваться под покровительство феодалов, закре пощаться и закабаляться. Однако тезис о массовом обнищании и разорении свободного крестьянства как об основной причине его феодального подчинения представляется нам искусственным и неубедительным. По добными ссылками на игру экономических сил невозможно заменить конкретный социологический анализ реального исторического процесса. Не отрицая действенности всех указанных неблагоприятных для кресть янства факторов, мы не можем видеть в них основной, глубинной причи ны превращения большинства свободных общинников в держателей зе мель от церкви и светской знати. Это скорее волны на поверхности, симп томы подспудного процесса, обусловленного более основательно.
Неверно было бы приписывать феодализацию и развитию производи тельных сил. Несомненно, в феодальную эпоху, взятую в целом, произо шел большой прогресс в экономике по сравнению с античностью Но из констатации этого факта нередко делается заключение, что и переход от общественных отношений древности к средневековому феодальному об ществу вызывался прогрессом производительных сил, якобы «перерос ших» рабовладельческую систему хозяйства и «требовавших» новых, соот ветствовавших им производственных отношений. На самом деле период раннего средневековья характеризовался упадком производства во всех областях: и в ремесле, вернувшемся на несколько веков к состоянию, зна-
295
чительно более примитивному, чем ремесло античное, и в сельском хозяй стве, где многие земли запустели в период кризиса империи и еще более после варварских завоеваний. Упадок городов, сокращение торговли, в особенности внутренней, усиление натуральнохозяйственных тенден ций — все это показатели регресса экономической жизни Европы в первые столетия средневековья.
Расчистки в лесах, произведенные в римскую эпоху, после варварских завоеваний вновь зарастали лесом. Началась длительная, упорная, но за частую мало успешная борьба за восстановление прежних пахотных площадей. Англосаксонский поэт метко назвал пахаря «врагом леса». Возникают новые, так называемые «лесные деревни». Тем не менее сокращение площади пахотной земли продолжалось на протяжении всего франкского периода. Впечатляющую картину обезлюдения деревень в этот период М. Блок завершает выводом: «Итак, в конечном счете борьба с природой закончилась провалом» 17 .
Сравнение с античностью допустимо преимущественно для тех частей Европы, которые входили в состав Римской империи, т.е. для стран бас сейна Средиземного моря. Относительно сельского хозяйства в этих стра нах установлено, что в эпоху античности уже был достигнут максимум раз вития аграрного производства, который вообще возможен при доминиро вании индивидуального хозяйства. В начале средних веков здесь наблюдается упадок. Затем положение постепенно выправилось, и в XI — XIII вв. агрикультура поднялась приблизительно до того уровня, на кото ром она находилась на рубеже н. э. — в период расцвета рабовладельческо го мира 18 . Система сельского хозяйства и состояние агротехники остава лись в Южной Франции и Италии в средние века в основном такими же, как и в предшествующую эпоху; в природно-географических условиях Средиземноморья этот «потолок» мог быть превзойден лишь при переходе от мелкого производства к крупному, т.е. в Новое время.
На это могут возразить, что, несмотря на кажущуюся одинаковость со стояния сельскохозяйственного производства в античности и в средние века в странах Средиземноморья, на самом деле производительные силы пере живали значительный прогресс и качественное обновление, так как произ водительные силы — это не только техника, но и сами производители, и если в древности основной фигурой в производстве был раб, то в средние века — крестьянин, ведущий самостоятельное хозяйство. Однако подобное возра жение вряд ли можно было бы считать основательным, и даже если его при нять, то нужно объяснить, почему при одних и тех же средствах и орудиях производства, при одинаковой в основном технике в древности эксплуати ровали рабов, а в средние века — зависимых держателей.
В других, менее романизованных странах Европы в период раннего средневековья производство также долго не уходило от уровня, на котором стояло в древности. В некоторых областях внедряются более прогрессивные методы обработки земли, новые сельскохозяйственные культуры, по степенно распространяется тяжелый колесный плуг, в качестве рабочей силы начинают применять наряду с волами лошадей, пускают под обра ботку залежные земли, осушают болота; но все это началось не сразу же по сле варварских завоеваний, а несколькими столетиями позже, главным об-
296
разом с X — XI вв. Эти сдвиги не предшествуют генезису феодализма, а про исходят уже в феодальном обществе 19 . Феодализация же развертывается в обществе с отсталыми (по сравнению с состоянием их в античном мире) производительными силами, в обстановке аграризации городов, упадка или стагнации сельскохозяйственного производства. Прибавим к этому еще и интеллектуальный застой, сопровождавший переход от античности к средневековью: прежняя, античная цивилизация агонизировала, сред невековая, новая — еще не возникла.
Переселение варваров на римские территории отчасти приводило их в соприкосновение с новыми для них формами агрикультуры (огородничество, виноградарство, садоводство), дало им некоторые более совершенные сельскохозяйственные орудия, но коренным образом не изменило их хозяйственной деятельности. Впечатление о крутом повороте в экономи ческой жизни германцев после завоевания римских провинций создается лишь в том случае, если придерживаться мнения об их «полукочевом» об разе жизни в предшествующий период. Но такое мнение — миф. Выше было упомянуто, что германские племена издавна были земледельческими. Переложная система, представление о которой складывается при чте нии Цезаря и Тацита, возможно, и имела место у
