двумя лицами. В действи тельности то были отношения в пределах целой группы. Ведь у такого се ньора имелись и другие вассалы, поэтому вступление под его покровительство означало вместе с тем установление социальной связи с ними. В резу льтате создавался особый мирок, в котором сочетались «горизонтальные» и «вертикальные» связи: между подзащитными и между ними и сеньором. Такие сплоченные вокруг патрона мирки существовали и в поздней Империи, давая защиту человеку от внешних опасностей и от посягательств го сударства. В сложившемся феодальном обществе вассалы одного господи на образовывали союз равных (пэров), составлявший в случае необходимости курию. В обществе переходном, которым мы занимаемся, вассалы скорее объединялись в дружину или товарищество. Во всяком случае при знание зависимости от господина сопровождалось вступлением подза щитного в социальную группу, строившуюся на совсем иных основаниях, чем союз родства. Однако отношения зависимости с самого начала не иск лючали сохранения связей с сородичами, одни могли дополнять другие. В основе родственных связей лежал принцип взаимности, мы обнаружим его и в связи между подопечным и покровителем: подзащитный обязан помогать сеньору и повиноваться ему, а тот в свою очередь должен защищать его. Отчасти власть сеньора даже строилась по образцу родовой. Англосак сонские законы VII — X вв. содержат много свидетельств того, что отноше ния покровительства и зависимости сочетались и переплетались с родст венными связями. Вергельд за убитого человека получал наряду с сородичами и его покровитель». Подобно этому он и участвовал в уплате штрафа за проступок, совершенный подвластным человеком 28 . Вообще нужно подчеркнуть, что отношения личного покровительства, верности и коммендации сами по себе не противоречат родовому строю и существова ли в недрах древнегерманского общества, подобно тому как существуют и у других народов на стадии варварства. Нередко один и тот же человек был одновременно связан с членами гильдии и с покровителем: в англосаксон ских законах в качестве соприсяжников и поручителей такого человека выступают и его «товарищи», и господин 29 .
Но могло создаться такое положение, когда родственные отношения
301
вступали в противоречие с отношениями покровительства, и обязанности, сопряженные с родством, оказывались несовместимыми с обязательства ми по отношению к сеньору. Здесь ясно обнаруживается ббльшая сила свя — зей с господином по сравнению с родственными связями: преимущество отдавалось первым. Так, родовая месть была запрещена по отношению к сеньору, против него нельзя было свидетельствовать в суде. Обычное пра во сурово карало за нарушение клятв, и тем не менее английский король Альфред предписывал, что человек должен скорее нарушить данную им клятву, чем изменить своему глафорду (господину) 10 . В этих конфликтных ситуациях проявлялось предпочтение, которое отдавали власти сеньора как более эффективной и ценной для подзащитного. «Законы Альфреда» гласили: «…человек может сражаться на стороне своего кровного родственника, если тот подвергся противозаконному нападению, но не против своего господина, — этого мы не разрешаем» 31 . В конечном итоге подоб ные конфликты могли привести к разрыву отношений родства и к полному обособлению от них отношений вассальной зависимости.
Формы, которые принимали отношения господства и подчинения, были столь же многообразны, как и причины, вынуждавшие людей в них вступать. Обедневшие или стоявшие перед угрозой разорения люди иска ли себе покровителей, закабалялись у более богатых собственников. Но и в кабале нет ничего специфичного для общества раннего средневековья, и ее не следует смешивать с феодальной зависимостью. Феодальное подчинение — не закабаление и не порабощение непосредственных производителей, хотя и то и другое происходило в изучаемый период.
Выше уже была высказана мысль, что основная часть свободных вступа ла в феодальную зависимость вместе со своими хозяйствами, — следовате льно, не разорившись. Дело заключалось не столько в угрозе разорения сво бодных соплеменников, сколько в тех условиях, в которых они очутились после образования государства. Королевская власть зародилась не в резуль тате классового размежевания в среде варваров, — она возникла одновре менно и в связи с ним, а отчасти ему предшествовала. Уже самые потребно сти организации завоевания, отмечал Энгельс, делали ее необходимой. Во дворившись в бывших римских провинциях, предводители варваров должны были позаботиться о создании органов принуждения, которые кон тролировали бы покорение правосудия и сбор доходов для короля и его слуг. Органы «военной демократии», сложившиеся в несравненно более прими тивных общественных условиях, не могли справиться с этими задачами. Пе реход от родоплеменной организации к территориальной неизбежно обу словливал возникновение государства. Сохранение остатков римских госу дарственных институтов облегчало протекание этого процесса 32 .
Но возникнув в ходе завоевания и отчасти выражая интересы всего пле мени (союза племен), королевская власть начала обособляться от массы соплеменников и противопоставлять себя им. Ее непосредственной опо рой становились дружинники и приближенные короля, его должностные лица, духовенство. Отношения же рядовых свободных к королю приобре тали односторонний характер подданства. Отстраняемые от участия в управлении, они вместе с тем по-прежнему должны были исполнять все те
302
обязанности, которые прежде составляли неразрывное единство с их пра вами: в первую очередь — воинскую службу.
Социальный состав населения варварского королевства был пестрым и сложным: обломки позднеримского общества, элементы варварского об щества, находившегося, как мы видели, в состоянии дезинтеграции. Если непосредственно вслед за завоеванием на первый план могли выступать отношения между завоевателями и покоренными, то вскоре картина дол жна была измениться. Переживавшая упадок социальная структура варва ров не могла долго гарантировать их привилегированного положения в об ществе. Неминуемо должны были сказаться реальные имущественные и общественные различия. Высшие слои романизованного населения были приближены к королю, их представители вступали к нему на службу, сбли жаясь с варварской знатью. Вместе с тем утрачивали свой социальный вес мелкие свободные из числа варваров: их роль в государстве была незначительной.
В обществе, несравненно более сложном по составу, чем общество вар варское, и во много раз превосходившем его по численности населения и по занимаемой территории, неминуемо должно было происходить обще ственное разделение труда, выделение разных социальных групп с присущими каждой из них общественными функциями. Аграрная природа этого общества предопределила характер разделения труда — между земледель цами и землевладельцами. Но немалую роль в этом процессе сыграло и го сударство. Слабая государственная власть, возникшая в варварских королевствах, была не в состоянии осуществлять управление и охранять поря док в стране. Вместе с тем она не могла и отказаться от выполнения этих функций. Но она вынуждена была возлагать их на людей, пользовавшихся наибольшим могуществом и влиянием на местах, в тех мирках патроната и господства, из которых теперь состояло общество. Могущество крупных земельных собственников, магнатов и духовенства определялось тем, что в них как бы «замыкались» социальные связи этих мирков, они были основ ными «узлами» общественных интересов массы населения.
Большая часть населения — и свободные, и зависимые (колоны, литы, рабы) — занимались крестьянским трудом. Отдавать немалую часть своего времени для исполнения воинской службы и других общественных обя занностей свободному мелкому хозяину стало нелегко. Прежде, пока вар вар входил в коллектив родственников, в большую семью, он мог совмещать воинские занятия с хозяйственной деятельностью: когда он уходил на войну, члены его обширной семьи (в состав домовой общины могло входить несколько десятков человек, в том числе несколько взрослых муж чин) продолжали вести хозяйство. С ослаблением родственных связей и с распадом больших семей подобное совмещение труда и воинских занятий делалось все менее возможным. Одновременно вокруг короля складывал ся слой дружинников, не занятых производительным трудом и приобре тавших все больший вес в военном деле и в управлении. Уже здесь были за ложены предпосылки разделения общественных функций между воинами и крестьянами.
У многих мелких аллодистов возникало стремление избавиться от став шего обременительным государственного тягла. С этой целью они искали
303
себе сеньоров, которые защитили бы их от требований государства, т.е. исполняли бы вместо них военную службу, а они бы за это на них работали и платили бы им оброки. Во Франкском государстве, в котором процесс фе одализации шел интенсивнее, чем где бы то ни было, эти явления приобре ли настолько большое распространение, что борьба с ними сделалась важ ной задачей королевского законодательства.
Например, в капитулярии, изданном для Италии в 825 г ., указывалось, что свободные люди, «прибегая к коварству и хитрости» ( fraudolenter ас in — geniose ), передавали свои владения церкви, получая их обратно за уплату оброков, с тем чтобы не нести публичных обязанностей. Капитулярий предписывал, чтобы они исполняли службу в ополчении и прочие государ ственные повинности, пока владеют своим имуществом. Здесь подчерки вается, что эти люди прибегали к «возвращенным прекариям» ( precaria ob — lata ) (ибо, судя по всему, именно такой характер носили их сделки с цер ковными учреждениями) «не из-за бедности, а с тем, чтобы уклониться от несения государственной службы» (поп propter paupertatem sed ob vitandam reipublicae utilitatem ) 33 . А.И.Неусыхин справедливо замечает по этому по воду, что «дарения совершали не только бедняки, но и свободные люди средней степени зажиточности, которые старались избегнуть таким спосо бом обременительной для них службы в военном ополчении. Такими лю дьми могли быть только свободные аллодисты крестьянского типа» 34 .
Из других капитуляриев также явствует, что военная служба была край не тяжелой повинностью для крестьян Франкского государства. Пользу ясь их стесненным положением, могущественные представители светской и церковной знати принуждали крестьян к несению службы в ополчении до тех пор, пока последние не передавали им свои владения, после чего их освобождали от участия в войнах 35 . Служба в армии, отрывавшая крестья нина от хозяйства и налагавшая на него дополнительное бремя, действите льно могла довести его до разорения. Поэтому-то свободные крестьяне, заботясь о сохранении и укреплении своего хозяйства, подчас предпочита ли отказаться от независимости, превратить надел в держание и подчини ться власти церковного учреждения, нежели сохранять ставшую тягостной для них свободу, сопряженную с исполнением воинской службы. Склон ность некоторых свободных людей ко вступлению в духовное звание Карл Великий объяснял не благочестивыми настроениями, а стремлением уклониться от несения военной службы и других государственных повин ностей; поэтому изданный им капитулярии запретил принимать сан свя щеннослужителей без разрешения государя 36 .
Немалый интерес представляют в этой связи и военные капитулярии Каролингов, предписывавшие, чтобы военную службу несли все владель цы или держатели четырех земельных наделов-мансов; владелец трех ман- сов обязан объединиться с однонадельным владельцем и совместно с ним выставить воина; те, кто имеет по два манса, также должны объединиться и вдвоем послать на войну одного человека; наконец, четыре
