в котором своеобразно переплетались черты свободы и несвободы. Качест венные особенности положения сервов обусловливались в первую оче-
315
редь, по-видимому, их непосредственной зависимостью, личной подала — стностью сеньору 60 .
Изменения в юридическом статусе крестьян отражали их социаль но-экономическое положение и соотношение классовых сил в обществе, но лишь в конечном счете, а не непосредственно, так как на статус держа телей влияли и многие другие обстоятельства, помимо способа и степени их эксплуатации: политическое положение в стране, общая расстановка общественных классов, способность господствующего класса контролировать положение крестьян, наличие или отсутствие свободных земель, плотность населения, правовая традиция, влияние римского права и мно гое другое.
Юридический статус и фактическое положение держателя сплошь и рядом были различны. В результате одного и того же человека можно было назвать одновременно и несвободным, и свободным. Так, в одном завеща нии VIII в. упоминались «два раба, один из коих свободен (ДЬег), а дру гой — раб ( servus )». В XI в. Клюнийский монастырь получил в дар земли с рабами и рабынями ( cum servis et ancillis ), среди которых были свободные ( liberi ) и рабы ( servi ) 61 .
В отдельные периоды в некоторых странах Западной Европы наблюдается тенденция к усилению зависимости крестьян, к их прикреплению, т.е. всякого рода ограничению их юридических возможностей и, в частности, их права покинуть землю и выйти из-под власти господина, — то, что на зывают «закрепощением». Тем не менее, как уже подчеркивалось выше, комплекс явлений, известных под названием «крепостничества», остался в целом чуждым Западной Европе не только в эпоху становления, но и в последующую эпоху расцвета феодализма; о крепостничестве в собствен ном смысле можно говорить лишь применительно к Восточной Европе конца средних веков. Эта оговорка очень важна, так как понятия «закрепощение», «крепостничество», «крепостное право» содержат в себе указания на полное бесправие крестьян, на их подчиненность произволу господина. Вспомним слова В.И. Ленина о том, что крепостное право в России почти ничем не отличалось от рабства. Но именно этого и не было в Европе пери ода раннего средневековья, где в полурабской зависимости находились одни лишь дворовые.
Как правило, проводилось разграничение между личными и имущественными правами крестьянина: они были ограничены в разной мере, — и, следовательно, между правом сеньора на личность и на имущество зависи мого крестьянина. Даже если господин обладал широкой властью над кре стьянином, эта власть имела определенные правовые рамки и не была про извольной. Английские вилланы в XIII в. были несвободны и бесправны по отношению к своим лордам, но в отношениях с посторонними лицами они обладали значительными правами. Английский юрист Брактон, пи савший в период наивысшего расцвета вилланства в Англии, утверждал, что все приобретенное вилланом принадлежит его господину. Но вместе с тем он признавал: приобретенная вилланом земля считается как бы его собственностью, если лорд не «наложит на нее свою руку», и виллан может ею распоряжаться как своей и вчинять относительно ее судебные иски. Это признание особенно ценно в устах феодального юриста, который, сле-
316
дуя принципам римского права, приравнивал средневекового виллана к античному рабу 62 .
Естественно, сейчас речь идет о праве, о юридическом статусе крестья нина, а не о тех фактических нарушениях и злоупотреблениях сеньоров своей властью, которые обычно происходили в феодальной действитель ности. Право и жизненная реальность всегда в той или иной степени рас ходятся, между ними существуют противоречия, но это обстоятельство не превращает права в пустую фикцию. Во всяком случае, в средневековом обществе право играло колоссальную роль в социальной жизни, не только отражая — в идеализированной, нормализованной форме — реальное положение, но и воздействуя на жизнь общества.
Представление о том, что в средние века господствовало «право силь ного» или даже «кулачное право», — по меньшей мере односторонне. Господство «права сильного» наступало обычно в моменты нарушения норма льного течения жизни: в периоды войн, в обстановке чужеземного господ ства, при обострении классовой борьбы и в особенности когда феодалы учиняли расправу над побежденными крестьянами; «право сильного» ощущалось на большой дороге, в других мало доступных для правосудия местах. Но «право сильного» было не правом, а прямым насилием, которое современниками так и осознавалось. То было вопиющим нарушением за кона, права, нормы и должно было подвергнуться искоренению.
Говоря о средневековом праве, нужно иметь в виду следующие обстоя тельства. Во-первых, средневековое общество, консервативное в самой основе, базируется на обычае, ориентировано на «старину», и всякое изме нение или нарушение традиции воспринимается в нем как нечто неестест венное, чуждое его природе; нарушенное равновесие должно быть воз можно скорее восстановлено. Во-вторых, средневековое сознание ставит закон выше людей, считает, что право вообще не создается людьми: оно представляет собой естественную часть миропорядка, это Божье установ ление; законодатель, собственно, лишь «отыскивает», восстанавливает право уже существующее, но, возможно, забытое либо искаженное, но не создает нового права. Право обладает такими неотъемлемыми в глазах средневекового человека качествами, как старина и справедливость: право всегда «старое» и «доброе». Первое из этих качеств предполагает второе и наоборот». Записавший «Саксонское зерцало» Эйке фон Репков прекрас но выразил средневековое отношение к праву: «Век господства несправед ливого обычая ни на миг не может создать права» 64 . Право рассматривается в этом обществе (во всяком случае, в теории) как воплощенная мораль.
Наконец, в отличие от римского права, представлявшего собой закон ченную, согласованную систему, дававшую предустановленную форму для практического поведения, средневековое право формировалось эмпи рическим путем, на основе бесчисленных локальных обычаев, прецеден тов и отдельных казусов и не сложилось в единое и непротиворечивое це лое. Для него характерны не столько общие нормы, сколько частные привилегии и установления, вызванные к жизни конкретными потребно стями момента. Эта особенность средневекового права нередко порождает у современного человека впечатление, что в средние века господствовал произвол. Но такое впечатление односторонне. Общество не может не
317
строиться на праве. Разумеется, в классовом обществе право отражает и первую очередь интересы господствующего класса, но эти интересы всегда оформляются юридически. В конце концов в этом заинтересован и сам господствующий класс.
На протяжении всего периода раннего средневековья крестьянство вы ступало в защиту «старины», обычного права, даже и тогда, когда фактически оно боролось за новые права. В народных выступлениях этого периода мотив отстаивания старинных вольностей был одним из ведущих. Идеал старинной народной свободы воодушевлял крестьян на сопротивление господам. Остававшееся свободным крестьянство понимало свободу как жизнь по собственному праву и свободу от податей как противополож ность сеньориальному господству. Борьба зависимых крестьян за облегче ние своего положения под властью сеньоров и за сокращение эксплуата ции также осознавалась ими как борьба за восстановление прежних воль ностей. И эта борьба давала определенные результаты. Сколь принижен ным ни было положение зависимых крестьян, за ними приходилось все же признавать какие-то права. Поскольку феодальная эксплуатация основы валась на наделении крестьянина земельным участком, феодал должен был позаботиться о том, чтобы крестьянин мог вести свое хозяйство, более того, чтобы у него существовала хотя бы минимальная заинтересованность в его обработке. При господстве произвола и грубой силы, когда отсутству ют элементарные гарантии сохранения за производителем надела и необ ходимого продукта его труда, нормальное феодальное воспроизводство попросту немыслимо. Мы уже не говорим о таком факторе, оказывавшем воздействие на положение крестьян, как соперничество между феодалами из-за рабочей силы, когда крупные землевладельцы стремились перема нить к себе крестьян, создавая для них более льготные условия, чем их прежние господа.
Права крестьян не столько фиксировались законом, сколько закреплялись обычаем. Но обычай был разным в разных частях страны и варьиро вался даже в пределах отдельной области. Положение крестьян никогда не нивелировалось. Они делились на многочисленные юридические катего рии и разряды. Их статус, сочетавший элементы свободы и несвободы, был различен даже в один и тот же период. Поэтому попытки определить его для крестьян целой страны (как это делали, например, английские феода льные юристы в XII и XIII вв.) не могли отразить реальной пестроты соци ально-правовых категорий крестьянства.
Проблема личного статуса — одна из центральных проблем права в средние века. Может быть, как раз здесь мы затрагиваем главную особен ность феодального права. Если юридические проблемы античности концентрировались вокруг имущественных и политических прав граждан и управления государством; если в буржуазном обществе право преимуще ственно служит задаче регулирования имущественных отношений, то в обществе феодальном правовые усилия направлены в первую очередь именно на вопросы юридического статуса лиц, определения их сословных прав и обязанностей, их правовых возможностей и взаимоотношений, того, что в Англии в конце англосаксонского периода было названо rectitu — dines singularum personarum . Поземельные отношения неразрывно связаны с
318
личными, сословными отношениями и нередко от них получают свою окраску и самый смысл.
Как возникли эти специфические черты средневекового права? Нужно, по-видимому, разграничивать основу, на которой оно сложилось, и питавшие его источники. Основой формирования сословного права средних веков и, в частности, спектра градуированных свобод и зависимостей (может быть, лучше сказать: свободы-зависимости) явилась сама действи тельность феодального общества, характеризующегося такой системой со циальных отношений, при которой люди объединены в замкнутые группы, сочлененные между собой иерархическими связями. В каждой из та ких групп (общин, корпораций, цехов, братств, орденов, союзов, гильдий), а также в каждом сословии, правовом разряде, ранге существует относительное равенство; членство в группе, союзе гарантирует их участникам сохранение присущего им статуса и определенной степени свободы и правоспособности. Но эти группы, построенные «по горизонтали», со общаются с группами другого статуса «по вертикали»: между ними уже нет равенства; члены разных сословных групп находятся между собой в отно шениях службы, зависимости, неравенства. Строй крупного землевладе ния, эксплуатирующего крестьян, и военная вассальная организация определяют основные черты всей этой системы.
Что касается источников средневековых отношений свободы-зависи мости, то нужно указать по меньшей мере на два таких источника. Пер вый — градуированная свобода варварского общества, в котором право не разрывно связывалось с его носителем — общественной группой. Каждая из групп варварского общества — свободные, знатные, полусвободные — обладала своим правом, специфической совокупностью прав и обязанно стей, преимуществ или ограничений, и никакого абстрактного, в равной мере ко всем членам общества приложимого права не существовало». Это представление о единстве статуса и его обладателя и о правах отдельного лица как члена группы сохранилось и в средние века, где в течение долгого времени продолжал действовать принцип персонального права: каждого судили «по его закону» 66 , а общего права для всей страны и всех подданных государства не было.
Вторым источником,
