сидит на его земле, сколько людей и какие именно люди ему подчинены, каковы их личный и общественный статус, форма зависимости.
Складывавшаяся в тот период феодальная собственность имела осо бый характер. Она принципиально отличалась от частной собственности буржуазного общества. Нет ничего более неправильного, чем представлять себе феодала в виде полного, неограниченного собственника своей зем ли 33 . Он не был таковым ни в своих отношениях с крестьянами, сидевшими на его земле, ни по отношению к вышестоящему сеньору.
Зависимый крестьянин — непосредственный владелец земли, на которой он ведет свое хозяйство, и его права на надел должен был признавать его господин. Маркс неоднократно отмечал, что феодальным правом на землю в средние века обладали не одни феодалы, но и крестьяне 34 . Отсюда следует, что необходимо в полной мере учитывать всю специфику феодальной собственности на землю. Источником и необходимого, и прибавоч ного продукта служил труд крестьянина, и феодалы, присваивая приба вочный продукт-ренту, должны были считаться с тем, что крестьяне владе ли участками земли, в их руках находилось ведение хозяйства, они были
220
собственниками необходимого продукта и орудий производства. Поэтому сгон крестьян с земли, предпринимавшийся господствующим классом в позднее средневековье в Англии и отчасти в некоторых других странах, воспринимался как прямое насилие и нарушение крестьянских прав. На протяжении всего предшествующего периода существования феодальной системы эти права крестьян на землю всерьез под сомнение не ставились. В странах же, где не было насильственной ликвидации владельческих прав крестьян, последние сумели превратить их в буржуазное право частной собственности, как это произошло во Франции в результате буржуазной революции 1789—1794 гг. или в Норвегии при распродаже коронных и дворянских земель в XVII и XVIII вв.
«Расщепленная» собственность, при которой «верховное распоряжение» землей принадлежит якобы феодалу, а правом пользования наделен крестьянин, — фикция юридического мышления нового времени, чуждая как исторической действительности, так и правосознанию средневековья. Понятия «власть», «присвоение», «владение» подходят к этим отношени ям гораздо больше, чем понятия «полная» или «частная собственность», «верховная собственность», «монополия на землю» и т.п. Для феодальных отношений существенно было установление и поддержание личной зави симости крестьян от сеньора в самых различных ее формах: от «сословной неполноправности» до крепостничества в полном смысле этого слова. В последнем случае именно потому, что личная зависимость была столь полной, что было можно говорить о праве собственности господина на крепо стного, это право распространялось и на землю. Нокомплекс отношений, который мы обычно обозначаем терминами «крепостничество», «крепостное право», реально складывается впервые в позднефеодальном обществе, когда личные отношения все более «овеществлялись», приобретая товар ную природу. Ведь формы феодальной зависимости крестьян в период раннего средневековья, сколь суровыми они ни становились, строго гово ря, не выражались в крепостничестве. Крепостное право — это специфическая форма зависимости и эксплуатации крестьян, которая развилась в условиях растущей товарности сельскохозяйственного производства и укрепляющегося самодержавия. «Второе издание крепостного права» в Восточной Европе в XV — XVIII вв., собственно, было первым и единст венным в европейской истории 35 .
В то время как крепостной (подобно римскому колону) прикреплен к земле поместья, причем это прикрепление проводится в жизнь не одним лишь его господином, но и государством (без достаточно централизованного государства закрепощение вообще неосуществимо), зависимый кре стьянин в Западной Европе периода раннего средневековья не был при креплен к держанию, которое он мог даже оставить, он был связан с лично стью сеньора, зависимость от последнего сохранялась и в этом случае, ибо его «тело» по-прежнему принадлежало его старому господину. Эта связь называлась «телесной», «по плоти и кости», она представляла собой систе му личных отношений. М. Блок, подчеркивая эти черты французского серважа, пишет: «Мы имеем довольно много определений серважа, сде ланных судьями или юристами; до XIV века ни одно из них не упоминает среди характерных признаков этого состояния прикрепления к земле в ка-
221
кой бы то ни было форме» 36 . Не менее сильно выражена личная природа связи зависимого с господином и в германской Leibeigenschaft : «тело» кре стьянина принадлежит сеньору, а не прикреплено к участку, как у кресть ян категории Horige .
Будучи прикреплен к земле, бесправный крепостной, в силу полной своей подвластности помещику, мог быть продан и без участка, «на вы вод». Между тем в изучаемый нами период зависимый крестьянин, выпол нявший повинности и плативший ренту, не мог быть произвольно лишен надела. Английский юрист Брактон называл «привилегией» вилланов то, что их нельзя было удалить с земли.
Когда зависимость крестьян от господ была относительно слабой, от четливо видно, что феодал не имел права собственности на землю крестья нина. Таково, например, положение английских сокменов и других «сво бодных людей», находившихся под покровительством и судебной властью лордов: признавая в них своих господ, сокмены владели своими участками, уплачивая чисто номинальный чинш, и имели право «уйти вместе со своей землей» или продать ее.
В основе отношений в среде феодалов, между сеньорами и вассалами, мы опять-таки обнаруживаем прежде всего не отношения земельной соб ственности, но личные отношения. Последние, как правило, транспони ровались на землю, но никогда не сводились к поземельному отношению. Сеньориально-вассальная связь всегда была некоей формой отношений личной верности и покровительства, обмена услугами. Более того, отно шение между вассалом и сеньором могло существовать вообще без пожа лования земли. Уже генезис сеньориально-вассальных отношений свиде тельствует о том, что они возникали сплошь и рядом как чисто личные от ношения покровительства, службы, верности. Таковы были связи между вождем и дружинниками, приносившими вождю присягу верности и служившими ему не за земельный бенефиций, а на условии получения доли в захваченной добыче, за оружие, коней и пиры, которые вождь устраивал для своей дружины. Таковы были и отношения между королями и их под данными, получавшими от королей пожалования в виде даней и кормлений; так складывалась «вассальная зависимость без фьефов или фьефы, состоявшие только из даней» 37 . Далее, дружинники могли получать землю в вознаграждение за уже оказанные услуги, как это происходило во Франк ском государстве при Меровингах, до бенефициальной реформы Карла Мартелла; следовательно, отношение вассала к своему господину основы валось на личной коммендации, а земельное дарение не являлось условием выполнения службы.
Могут возразить, что все перечисленные формы отношений не являют ся, строго говоря, полностью феодальными именно потому, что в основе их еще не лежал принцип условного земельного пожалования 38 . Но в таком случае под понятие лена не подойдут и многие формы сеньориально-вассальных отношений периода «классического» средневековья. Таковы, на пример, феоды, состоявшие из доходов разного рода ( feodum de bursa , нем. Kammerlehen ); пожалования на праве феодов церквей, аббатств, десятин и других церковных поступлений. Французские февдисты — феодальные юристы применяли выражение fiefs en l ‘ air («воздушные фьефы») к фео-
222
дам, не состоявшим из материальных вещей 39 . Понятие «феод» распро странялось на должности, сферы господства, юрисдикцию и другие вер ховные права и регалии. В отличие от большинства историков XIX в. и тех историков XX в., которые считали поземельный феод первоначальным, ряд современных исследователей (Г.Миттайс, Ф.Л.Гансгоф, В.Эбель) придерживаются мнения, что служебные лены ( honores ) представляли со бой сомостоятельный тип феода, независимый от земельного пожалова ния 40 . «Расширительное» применение понятия «феод» в средние века име ло место не только в правовой сфере (лен-графство, лен-княжество, судеб ный лен и т.д.), но и за ее непосредственными пределами. В лен могли быть пожалованы право горной разработки и должность палача, он мог состоять из виселицы и из городских прав; были ленники, державшие… публичные дома. «Ленное сознание» средневекового человека распространяло эту си стему правоотношений на самые неожиданные (для нас!) объекты и связи. Представление об отношении человека к Богу мыслилось как отношение вассала к сеньору; рыцарь-миннезингер просил свою даму пожаловать ему свое сердце в лен. Всякое земельное владение представлялось леном, его нужно было от кого-то держать. Когда реального сеньора не оказывалось, аллод — фактически независимую земельную собственность — именовали «солнечным леном».
Идея, что «нормальной» формой феода является земельное пожалова ние и что все другие его формы — не «подлинные», сложилась только в XIII в. 41 Но в этот период появляются и широко распространяются разно образные виды «фьефов-рент», при которых сеньор жаловал своему слу жилому человеку не землю, а доход с нее либо доход от торгового местечка, пошлины всякого рода, доходы от мельничных и иных сборов, короче го воря, денежные поступления 42 . «Фьеф-ренту» рассматривают в известном смысле уже как форму разложения «классического» лена — j — земельного по жалования. Но нечто подобное мы наблюдаем и в странах, в которых такие лены (в узком смысле слова) не получили распространения, например в Скандинавии. Пожалование вейцлы представляло передачу права сбора доходов с населения в виде угощений или продуктовых платежей без пере дачи самой земли под власть получателя пожалования. Специфичны были и ленные пожалования на Руси.
Вообще нужно отметить, что установить реальную грань, отделяющую дань от феодальной ренты, чрезвычайно трудно, а в ряде случаев даже и не возможно. Трудность, на наш взгляд, коренится в том, что и в основе отно шений данничества, и в основе вассальной зависимости было нечто об щее. Это общее заключалось, разумеется, не в отношениях собственности на землю, а в обладании властью над людьми. Такой властью пользовался государь или князь, собиравший дани и угощения с населения, которым он управлял; ею пользовался и сеньор, повелевавший своими вассалами. В одних случаях эта власть могла носить личный характер и не сопровождаться установлением поземельно-ленной зависимости подданных от господина, в других случаях такая зависимость создавалась.
Вышеизложенное дает основание для того, чтобы предположить: лен ное пожалование в виде земли было лишь одной из разновидностей сеньориального пожалования вассалу, одной из многих возможных форм возна-
223
граждения его за верность и службу, но вовсе не единственной и строго обязательной формой. Представление о том, что феодальное пожалование непременно должно было быть пожалованием земли, оправдано только при принятии за единственную «законную модель» феодализма его «клас сического» (французского) варианта. Но, как мы видели, даже и в рамках этого варианта встречаются всякого рода «аномалии» и несоответствия привычной «модели».
Итак, вассальное отношение могло сопровождаться земельным пожалованием, но могло существовать и без него — при пожаловании власти над населением, либо собираемых с него доходов без передачи земли, либо при пожаловании доходов неземледельческого происхождения. Решаю щим для конституирования феода являлся не объект пожалования, — как мы могли убедиться, он бывал самым различным, — а принадлежность по лучателя
