Античная культура. Философы России XX века. М. К. Петров.

Потомки пиратов эгейского моря.

Зарождение и бурный расцвет в Древней Греции искусств, наук, философии — феномен,

названный Э.Ренаном «греческим чудом», привлекал и еще долго будет привлекать внимание

исследователей. И это неудивительно. Здесь — истоки нашей собственной современной культуры,

здесь — корни тех явлений, от осмысления которых мы ждем ответов на вечные вопросы: кто мы

и куда идем?

Античность — первая философская любовь М.К.Петрова. С 1956 г. — года поступления в

аспирантуру Института философии АН СССР — он работает над проблемами истории античной

философии, античной культуры в целом. Первым результатом этой работы была завершенная в

1959 г. диссертация «Проблемы детерминизма в древнегреческой философии», которая, однако, не

была представлена на защиту из-за принципиальных разногласий с научным руководителем.

Работая преподавателем английского языка, усиленно занимаясь вопросами методики

преподавания иностранных языков, проблемами общей лингвистики, М.К.Петров продолжает

исследования по античной культуре. Им был подготовлен ряд статей по античной философии,

опубликованных в «Философской энциклопедии». Включившись в 1965 г.

В. Н.Дубровин, Ю.Р. Тищенко

в работу по изучению науки в рамках науковедения, которая в это время разворачивалась на

кафедре философии РГУ, готовя диссертацию «Философские проблемы науки о науке», успешно

защищенную весной 1967 г., он получает новый импульс для обращения к античности. Широко

распространенная мысль о том, что современная наука есть мышление о мире по способу древних

греков, указывает на то, что истоки научного подхода к миру надо искать в античности. Что же

представляла собой античная культура, как она возникала, что завещала она последующим эпохам

европейской истории — эти вопросы вставали перед М.К.Петровым в 1965-1966 гг., когда он

работал над предлагаемой ныне читателю монографией.

Охватывая события в жизни греческого народа, его культуры от крито-микенского периода до

эпохи эллинизма включительно, М.К.Петров показывает, что разгадка тайны «греческого чуда»

лежит в особенностях социально-политической организации Греции в классический период. В

этом общем выводе он близок, хотя и полностью независим от него, к известному французскому

исследователю Ж.П.Вернану, обосновавшему этот взгляд в работе «Происхождение древнегреческой мысли», опубликованной в 1962 г., затем неоднократно переиздававшейся и переведенной на

многие языки (русский перевод появился в 1988 г.). Но будучи близок в общей направленности к

тенденции Ж.П.Вер-нана, М.К.Петров часто расходится с ним в довольно существенных деталях,

акцентирует некоторые особенности классической греческой культуры, оставшиеся у

Ж.П.Вернана в тени, впрочем, аналитическое сопоставление их взглядов еще ждет своих

исследователей.

Стремление докопаться до последних оснований особенностей античной культуры сближает

М.К.Петрова с А.ФЛосевым, который в 1963 г. начинает публиковать многотомную «Историю

античной эстетики», где отстаивает тезис о том, что ее творцы были представителями народа,

находящегося на рабовладельческой ступени его развития. Не отрицая этой мысли, М.К.Петров

считает ее недостаточной. Дело в том, что

Потомки пиратов Эгейского моря

с орудийно-технической точки зрения, а значит, и по формам разделения труда в материальном

производстве, античность и ее окружение практически неразличимы. Следовательно, причины

особенностей строя социально-политической жизни греков классического периода,

детерминирующих расцвет культуры, нужно искать в другом. И М.К.Петров находит их в

личностном факторе, в том обстоятельстве, что создателями и форм социального общежития, и

культуры классической традиции были потомки пиратов Эгейского моря, унаследовавшие от них

ряд поведенческих черт, которые и получили затем выражение в античной культуре. Однако небудем, пересказывая взгляды М.К.Петрова, лишать читателя интеллектуальной радости самостоятельного приобщения к оригинальной мысли.

Такую радость в свое время пережили мы, читая текст рукописи по мере появления очередных

страниц с валикопишущей машинки. На фоне почти всеобщей неудобоваримой квазифилософской

жвачки мы получили упругий искрометный язык подлинной философской прозы. Рукопись несла

в себе высочайшую куль-ТУРУ> энциклопедическую образованность, притягательный стиль

размышления. Все это не могло не поразить воображение. Мы открыли для себя, что близкий

человек оказался потрясающе талантлив. Читали эту рукопись не только коллеги по кафедре, но и

студенты, которых эта книга привлекла к профессиональным занятиям философией. Некоторые из

них стали уже профессорами. Спустя короткое время рукопись попала в Москву и нашла там

новых читателей.

Однако опубликовать рукопись в то время не удалось. Личная судьба М.К.Петрова, исключенного

из партии, а затем (в 1969 г.) лишенного права преподавания философии, антидогматический

подход по всем проблемам, которыми он занимался, — все это служило препятствием для

публикации как этой рукописи, так и других его работ. Кое-что, правда, проходило:

науковедческие исследования, рефераты, обзоры. Но для основных трудов путь был закрыт.

В.Н.Дубровин, Ю.Р.Тищенко

Исследование М.К.Петрова «Античная культура» выходит в свет спустя четверть века после

его завершения. Это радостное событие. Но рядом же и боль. Многих людей, которые могли

бы с пользой для себя и для науки познакомиться с ним раньше, а некоторых уже, увы,

навсегда, лишили такой возможности. Почему? За что? Будем надеяться, что новые поколения

смогут по достоинству оценить творческий вклад М.К.Петрова в исследование «греческого

чуда», обрести, пусть не во всем соглашаясь с ним, новый взгляд на нашу собственную

культуру, нашу собственную историю. Остается добавить, что для самого Михаила

Константиновича сложившееся видение античности было тем фоном, на котором он

исследовал судьбу европейской культуры, историю европейской науки. Античные темы

присутствуют почти во всех его последующих работах.

Все, кто знали прижизненные публикации М.К.Петрова, не могли сомневаться в том, что

имеют дело не только с высоким профессионалом, но и с человеком бесспорно талантливым.

Посмертные публикации его книг: «Язык, знак, культура» (М.: Наука, 1991), «Самосознание и

научное творчество» (Ростов-на-Дону: Изд-во Рост, ун-та, 1992), «Социально-культурное

основание развития современной науки» (М.: Наука, 1992) — дают основание сказать то, о

чем мы знали и раньше, но заявить публично считали преждевременным: М.К.Петров был не

просто талантливым исследователем, он был крупным современным мыслителем. Работа,

которую читатель держит в руках, убедительно подтверждает это.

В. Н.Дубровин Ю.Р.Тищенко

ГЛАВА I. У ИСТОКОВ АНТИЧНОЙ КУЛЬТУРЫ

Пытаясь привести в систему ту совокупность сведений о древних греках, которую принято

считать началом и даже классическим образцом античной культуры, мы сразу же

наталкиваемся на множество фундаментальных трудностей: на «греческое чудо». В этом

ученом эвфемизме представлены хронологический, структурный, экономический,

социологический, психологический аспекты, ни один из которых не нашел еще скольконибудь удовлетворительного разрешения. Мы говорим, например, античность — городская

цивилизация, «полисная» социальная структура, и это — бесспорная истина. Но истина и то,

что, если не считать эти полисы выдумками блестящих администраторов и государственных

умов древности вроде легендарной фигуры Тесея, перед нами мрак и пустота первого дня

творения. Мы говорим далее: основной субъект и объект античной государственности —

свободный правомочный гражданин, земледелец и воин, и это тоже правда, как правда и то,

что такое совмещение профессий бюрократа, землепашца и военного в одном лице

парадоксально ничуть не менее мечты Маяковского о пахаре-поэте: «…землю попашет,

попишет стихи».

Читая античных авторов и ту огромнейшую литературу, в которой свидетельства древних

окружены плотной атмосферой новых и новейших теорий, невольно приходишь к убеждению,

что античность, видимо, и впрямь «пенорожденная»: зародилась в глубинах ЭгейМ.К.ПетровАнтичная культура

ского моря, выброшена на острова и побережье морскими волнами, чтобы тут же на правах

поднявшейся из глубин «антиатлантиды» приступить к построению европейской истории. В

этом убеждении есть и позитивный момент: в бассейне Эгейского моря действительно

произошло что-то необычное и необъяснимое с точки зрения окружающих античность

великих цивилизаций.

1. ХРОНОЛОГИЯ И СТРУКТУРА

Мы довольно точно представляем себе, когда античность кончилась: в IV в. Римская империя

разделилась на Западную и Восточную, а в конце V ц. (476 г.) с низложением последнего

императора Ромула Авгу-стула античность, по крайней мере номинально, уступила место

средневековью. Дата весьма условна: античность продолжала жить и до сих пор живет в психологических установках, идеях, сюжетах, терминах, традициях. Но эта условность конца

античности несравнима с условностью и хронологической размытостью ее начала. Здесь

нельзя указать на какое-нибудь крупное политическое событие и связать с ним наступление

античной эры. И хотя для всех нас античная культура — связное и единое целое, ее поразному видят и воспринимают даже специалисты-античники. Философа устраивала бы,

например, античность, которая берет начало с VI в. до н.э. Но ни филолог, ни социолог, ни

юрист, ни экономист, ни археолог не согласятся с этой датой, ибо у каждого из них есть веские основания относить появление «своей» античности к совсем другим временам: к Гомеру,

Миносу, а то и к более древнему «слою» раскопок, что вводит в античность еще полтора-два

тысячелетия истории Средиземноморья.

Но с какими бы мерками ни подходить к античной культуре, а идут к ней с мерками разными,

в итоге получается всегда один результат: античность — наше детство, она ни на что не

похожа. Алфавитная письменность, грамотность, чеканка монеты, теоретическое мышление,

искусство, логический формализм,

человеческое достоинство, личность, общность целей, равенство, свобода, т.е. большинство

привычных и обжитых нами социальных установлений и даже само право видеть в этих

установлениях строительный материал для более совершенного и разумного будущего, — все

это уходит корнями в античность и обрывается в ней. Вполне возможно, что как раз эта

множественность и преемственность наших связей с античностью ответственна за эффект

неопределенного и размытого начала.

Смысл хронологических трудностей может оказаться и совсем иным. Процесс перехода к

новым отношениям, совокупность которых мы называем античной культурой, заведомо не

мог быть разовым актом: античность не появилась из тьмы веков в готовом и зрелом виде,

подобно Афине, выходящей в полном вооружении и доспехах из головы Зевса. Переход был,

видимо, длительным процессом накопления, который к тому же с разной скоростью и далеко

не синхронно протекал в различных частях Средиземноморья. Только где-то в начале нашего

летосчисления мы обнаруживаем смешение и сравнительную однородность обычаев,

верований, социально-экономических, политических и теоретических укладов в значительной

части Европы. Но эта однородность результата больше похожа на гегелевский «труп

тенденции»: дана нам как единообразие развалин, которые дают, конечно, представление о

мощи культурного урагана, но мало говорят о причинах и движущих силах процесса.

Нет единства и в оценке классических форм проявления античности, хотя наибольшим

признанием пользуется мнение о превосходстве и самобытности греческой фазы, которая

творит и устанавливает античные образцы, тогда как римская фаза выглядит производной.

Идею исторической смены фаз, когда за крито-микенской культурой с едва намеченным

отклонением к античности следует гомеровская Греция, а за нею классика и эллинизм,

дополняют иногда идеей блуждающего эпицентра в том смысле, в котором говорят иногда об

эпицентре тайфуна. Возможность такого истолкования отмечал еще Энгельс. Процесс дей-

\0

М.К.Петров

ствительно выглядит «эскалацией», причем в последовательности событий улавливается не только

изменение масштаба, но и преемственность формы. Начинают процесс поэты и пророки, и только

после них появляются на гребне волны художники, политики, ораторы, философы, драматурги,

ученые.Но стоит только увидеть в античности структурную волну, по отношению к которой поэзия,

политик;!, философия, риторика, искусство только эпифеномены — внешние и частные

проявления какого-то единого глубинного процесса, как мы тут же, отвернув от Сциллы

хронологической оказываемся перед Харибдой структурной. Как работает этот процесс? Что

питает его и придает ему силу «поглощать и извергать черную влагу»? Как глубоко нырять за

разгадкой? Можно, конечно, сослаться на опыт «постоянного в бедах» Одиссея и попытаться

объехать трудность на колеснице всемирно-исторического процесса, где что ни спица, то новый

строй: за родовым следует рабовладельческий, а он, в свою очередь, уступает место феодализму.

Идея исторической колесницы развязывает руки, дает право в любой последовательности

перечислять все подряд события и институты, лишь бы они были после рода и перед феодом. Но

она не избавляет от самого главного и