части ее способностей нет. Она слишком ценный кадр. Уяснили?
Молчание было гробовым. Был слышен даже тихий щелчок, с которым отключился голоэкран.
— Не слышу!
— Так точно, тэр генерал!!!
Вот теперь дрогнул весь купол базы.
Алексис обвел взглядом строй:
— Р-разошлись!
Строй дрогнул. Рон прикусил губу изнутри.
Черная дыра!!!
Вот эта девочка… этот ребенок… который и девушкой-то не выглядит в своей форме, так, подросток — и такое?!
Он был готов поверить во многое, но этот вкрадчивый голос, в котором читалось желание убить!
Хотя нет. Не это напугало парня, который в своей жизни уже знал многое и видел смерти людей и инопланетян. Желание убить — не так страшно. Страшно желание сдохнуть самой, но сделать это, сомкнув клыки на глотке врага. Вот это — было. Пусть я умру. Но с собой я заберу сколько смогу.
— Ты видел? Охренеть!
— Хреней, — разрешил Рон Тарпену. Приятель не вызывал у него сильных положительных эмоций, но с ним было проще, чем без него. Этакий центр сплетен. Только слушай и поддакивай.
— Ты видел, как она их?! Я бы так не смог!! А она!!!
— Да что она! Едва-едва…
— Придурок, что ли? Нам же крутили с замедлением в десятку. Ты слышал, как слова тянулись? Там в углу экрана индексы были! Хоть глаза бы протер, — напустился Тарпен на неосторожно ляпнувшего.
— Да уж не просто так девочка в армии отпахала, — ухмыльнулся Рон. — А вообще, генерал прав. Я бы тоже придурков лечить не стал.
— И ребят? — Один из подпевал изувеченной четверки, Сарти Верней, видимо, сам втайне надеялся полакомиться остатками добычи. И теперь картинно негодовал над жестокостью Рона. Ну тут все было ясно.
— Ребят?! Насильников. Ты же сам слышал, — прошипел Рон.
— Да ладно, что бы с ней случилось?! Бабы — они ж для того и суще…
Рон сам не понял, откуда возникла эта бешеная вспышка ярости. С его ростом это было несложно — два шага, и вот Сарти болтается в его руке, крепко ухваченный за глотку.
— Знаешь, а вот у меня возникли гомосексуальные наклонности, — прошипел парень. — И я уверен — ты сегодня их со мной разделишь, куколка.
Синие глаза были настолько выразительными, что Сарти взвизгнул.
— Пусти! Ты что, рехнулся?!
— А мне кажется — нет, — прогудел сзади тихий голос.
Сарти дернулся и обвис. По штанам начало расплываться мокрое пятно. Рон скривился:
— Засранец.
— Дерьмо. Выкинь это.
Рон отшвырнул от себя подонка.
— Скажите, тэр полковник, а вы будете тренировать Аврору?
— Буду. Лично. Девочка мне понравилась.
Рон довольно улыбнулся.
Полковник Дарми Кугуар был одним из лучших рукопашников армии вот уже несколько лет. Если он займется девочкой…
— И после моих занятий, надеюсь, она раскроется. Кстати, Сарро, завтра тоже на занятия.
— Так точно, тэр полковник, — вытянулся Рон.
— Не тянись. Учти, если хочешь защищать женщину — надо делать это более эффективно. Есть как минимум двенадцать точек, при ударе по которым любая скотина сдохнет. Неотвратимо. Через пару дней.
Рон улыбнулся:
— Полагаю, это очень нужное знание, тэр полковник?
Кугуар оскалился.
И стало понятно, что фамилия, характер и прозвище полностью соответствовали друг другу.
— Завтра на рукопашку ко мне. Свободен.
И исчез, не дожидаясь уставного «так точно, тэр полковник».
Намек был более чем понятен. Жить хотелось всем.
Аврора могла жить спокойно. Взглядами раздевать ее не прекратили. Но подходить опасались.
А полковник разводил руками:
— Алекс, она двигается, как машина.
— В смысле?
— Идеально точно. Выверенно. Если я ей говорю — шаг на тридцать и две десятых сантиметра или на два градуса влево — она выполнит идеально. Но в ней нету… того, что было в душевой, я в ней не вижу.
— Так ты ж ее и не насилуешь, — фыркал генерал.
— Еще мне сопливых девчонок не хватало.
— А выкладывается?
— По полной. Пару раз вообще падала. Сам знаешь, в лазарете откачивали. Девчонка молодец. Идеальная точность, скорость, самоконтроль… но огня битвы в ней нет.
— А ты из нее валькирию[28] хотел слепить?
— Да куда там! Не возьмут ее туда.
— Не понял. Ты же говоришь — старается.
— Да. Но те — живут в бою. А она — работает. Просто работает. Нет, рукопашка — это не ее.
— Да уж. С такими способностями — и на бои?
— Вот-вот. Потому в ней азарта и нет. Голая математика!
— А если серьезно? Она сильно предсказуема?
— Я бы не сказал. Иногда она вообще крутит совершенно нестандартные комбинации.
— Ну тогда и не жалуйся.
Кугуар плеснул себе еще на пару пальцев сока. Спиртное на станции допускалось очень редко. И за нарушение можно было нарваться даже на трибунал.
— Буду жаловаться. У малышки есть все. Скорость. Расчет. Координация. Она гений. Но… ей это просто не нужно. Она связана со штурвалом корабля. Разве это не обидно?
— Ей — нет.
— А мне — да.
Калерия смотрела новости. Это было единственное, что она вообще смотрела в инфосети. Местные и общегалактические.
Вообще инфосеть ей не нравилась. Это дочка была там как рыба в воде, а Калерия…
Уверенный, хороший, умный. Но — пользователь.
Ребенка Калерия обожала. И разлуку переносила ужасно тяжело. Но если любишь — отпустишь. Дочь писала каждый вечер сообщения, Калерия читала их и понимала — девочка счастлива.
Она поступила в академию (еще бы не поступить — с такими талантами!), сдала пару сессий, домой пока не обещала, но это и понятно — военный режим. Даже если и дадут увольнительную — лететь до Калдана пару стандарт-недель. Если только Калерии самой слетать туда?
Но… не хотелось.
Калерия не признавалась даже себе, но космос она после того случая с пиратами любить перестала. Напрочь. И при виде космических кораблей — от транспортника до эсминца — испытывала недоверие.
Тогда на «Звезде Америки» они оказались беззащитны. Кто поручится, что это не случится снова?
Это была работа для квалифицированного психолога. Но психологов Калерия не любила еще больше, чем развлекательные голопостановки.
«…Эстевис…»
Калерия насторожилась и пригляделась к экрану. Так и есть — Рико Эстевис.
Ткнула пальцем в иконку новостной ленты.
А через три минуты сидела на полу и ревела как девчонка.
Сообщение было коротким и ясным.
Полковник Эстевис на своей личной яхте, вместе с женой решил слетать на курорт, отдохнуть — и яхта не вышла в расчетную точку в назначенное время.
Что, как… Причины выясняются.
А если по-простому — никто и никогда не узнает. В космосе хватает тайн и загадок.
Калерия вытирала слезы рукавом — и думала, что космос отобрал у нее еще одного друга.
Она осталась одна. Совсем одна.
Звезды.
Родные.
Ясные и теплые.
И космос тоже теплый. Кто сказал, что это ледяная бесконечная бездна?
Смешные люди.
Смешные, глупые, непонятливые…
Космос — это стихия, сила, жизнь, бесконечность… это чудо.
Даже если ты умрешь — ты будешь лететь бесконечно. И это прекрасно. Есть ли что-то лучше вечного полета?
Когда ты то ныряешь в гипер, то выходишь из него, покалывают глаза лучики далеких звезд, а близкие словно машут тебе руками.
Тебя рады видеть.
Ты дома.
— Курсант Вайндграсс!
Аврора вздохнула. Голос, раздавшийся, казалось, прямо в мозгу, вырвал ее из состояния эйфории.
— Задание выполнено. Возвращаюсь на базу.
Истребитель, повинуясь разуму девушки, устремился к пристани. С ювелирной точностью опустился между двумя другими истребителями и замер.
Аврора сняла летный шлем, погладила панель управления.
— Я еще вернусь, обещаю…
И получила в ответ словно бы щенячье поскуливание. Хозяйка уходит.
Да-да, хозяйка.
Любой корабль она воспринимала как послушного и ласкового звереныша. Вот он — ластится, трется об ноги, смотрит умильными глазами. Его надо кормить, гладить, ухаживать, о нем надо заботиться и любить.
Только корабли намного умнее, они могут объяснить, что с ними не так, на них всегда можно рассчитывать, они — замечательные!
Главное — понимать их.
А Аврора понимала. И у нее даже появились свои любимчики. Несколько истребителей и два симпатичных корвета. На них она была готова и в разведку, и куда угодно.
А что такое курсант за штурвалом?
А что такое мартышка за тем же штурвалом?
Либо он боится корабля, как будто тот его за попу кусает, либо старается показать себя самым крутым, либо вообще каменеет и выполняет все как робот-автомат.
Во всех трех случаях результат один. Авария.
Есть небольшой процент курсантов, которые могут летать нормально. Они ничего из себя не строят, не боятся, не дергаются, не… не… не… список продолжаем до бесконечности.
Небольшой. Примерно процентов пять.
А остальные постоянно устраивают базе встряски.
Полеты, тренировки, учения — и лазарет пополняется курсантами.
А про взлет и посадку лучше умолчим.
Первое время курсантов отпускают в полет только на специально переоборудованных истребителях — пока размер корабля чувствовать не научатся.
Может быть, космос и бесконечен, но база — весьма конечна.
Не говоря уже про ангары. Сколько раз безголовые курсанты врезаются в стены, в диафрагму, в другие корабли…
Да сколько хотят, столько и врезаются. В среднем на одного хорошо выученного пилота приходится по четыре-пять таких бытовых катастроф. Это уже заложено в стоимость обучения. Постоянно ведутся дебаты, вносятся предложения, как от этого избавиться, но бесполезно.
Самое лучшее обучение — на реальной машине.
Чтобы быть боеспособным, флот должен иметь машины современные. А старые списываются в школы. Где курсанты и добивают их лет за десять — пятнадцать. Потом — на запчасти.
Аврора выгодно отличалась от всех курсантов. Она изначально ощущала габариты корабля и задеть им обо что-то для нее было как лбом об дверь. Или локтем об стол. Как так можно? Видно же все!
Кстати, техники только что на девушку не молились. После ее полетов корабль можно было не ремонтировать. А если что нужно — Аврора сама скажет. И даже перечислит, что надо сделать, лучше любой диагност-программы.
Так что техники даже ее немного эксплуатировали. Подсовывали ей кораблики похуже и ждали, что она скажет по результатам облета.
Потом об этом узнал генерал и приказал не зарываться. Чтобы девчонку не угробить.
Техники подумали, выбрали представителя и поговорили с Авророй. После этого все встало на свои места.
Девушка получила возможность проводить свои увольнительные в ангарах, где ее нежно любили и опекали. А заодно неограниченный доступ к кораблям. И даже неучтенные часы полета — для хорошего человека, который никогда ничего не ломает, а только чинит, — не жалко. Техники получили на руки специалиста высочайшего класса, который вообще ничего не видел, кроме любимых кораблей. Генерал перестал волноваться за девчонку — любого, кто ее хоть пальцем тронул бы, ждало «случайное выпадение в открытый космос». Рон и тот был доволен. Все-таки он тоже волновался за девушку.
По законам статистики — если на сто человек и не будет ни одного урода, то на десять тысяч один точно найдется. А то и больше.
Но, когда урод знает, что ему точно не выжить, — перевоспитание происходит намного быстрее.
— Привет!
— Привет. — Аврора
